Портрет Кати Е.

Буля можно было бы и без поводка вести, он бы всё равно шёл рядом – Антон это сразу почувствовал. Но по улице иногда проезжали машины, и поэтому до леса Антон вёл Буля на поводке. А в конце улицы, у первых деревьев, отпустил.

И там Буль весело бегал вокруг Антона. А Антон бросал ему палку, командовал: «Апорт!» – и Буль сразу подносил, обегал кругом и усаживался с палкой у левой ноги.

Скоро Буль улёгся на мху, Антон тоже сидел рядом на пне. Буль громко запыхтел, и Антон понял, что пёс так отдыхает и охлаждает себя. Потом они снова вместе играли. И счастливее минут у Антона, наверное, не было никогда в жизни.

Но тут неожиданно из-за кустов появилась бодливая корова. Она и раньше паслась там, привязанная тонкой верёвкой, медленно жевала траву и задумчиво смотрела на редких прохожих. Вечером корову забирала старушка с палкой, и Антон всегда думал, что корова эта спокойная и добрая.

А сейчас корова тащила за собой обрывок верёвки и шла в наступление на Буля – рогами вперёд. Антон сразу понял, что корова идёт в нападение, такой у неё был упрямый и злобный вид.

Буль сначала не заметил её, а потом стал пятиться к кустам.

Кусты были густые, они сплелись ветками, и через них невозможно было продраться. Антон даже не подумал – подумать он не успел, скорее почувствовал, что ещё полминуты, и озверевшая корова прижмёт Буля рогами к этой зелёной стене.

И тут он увидел на земле длинную ветку с высохшими листьями. Он схватил эту ветку, подскочил к корове и хлестнул её изо всех сил по спине.

Раньше он и к мирной бы корове ни за что не подошёл так близко, он был городским человеком, а все городские коров остерегаются. Но сейчас, когда рога нацелились прямо на Буля и Буль, прижатый к кустам, робко взглянул на Антона, весь страх забылся.

Антон снова и снова хлестал корову по спине.

Корова остановилась, и мгновенно вид у неё опять стал смирный и добрый. Она даже оглянулась на Антона виновато, и Антон закричал ей, как настоящий деревенский пастух:

– Пошла отсюда! А ну пошла!

И корова шагнула в сторону, а потом отбежала на несколько шагов.

А Антон повёл Буля на другую лужайку. Теперь он даже самому себе казался смелым и решительным, а Буль смотрел на него с уважением. Как на настоящего друга.

Пора было возвращать Буля назад, на дачу. А так не хотелось оставлять его за забором! Но в городе ему негде было пока жить.

Антон уходил и всё оглядывался на Буля. А Буль просунул голову между реек и грустно смотрел на Антона. Уходя, Антон сказал ему: «Место!» – и Буль честно выполнял приказ.

Первое сентября

Утром первого сентября всегда чувствуешь себя необычно. Ты идёшь по улице, на тебя светит низкое неяркое солнце и дует прохладный ветер, издалека из громкоговорителей летит праздничная музыка. И каждому школьнику кажется, что взрослые прохожие на него оглядываются со вниманием. А взрослым в это время тоже и грустно и празднично, потому что в их памяти оживают свои первые сентября, свои волнения. Такой уж это необыкновенный день, когда каждый школьник начинает новую жизнь, и вновь вспыхивают надежды, и кажется, что теперь-то уж, в новом учебном году, удача тебя не обманет… И первые минуты первого урока тоже чувствуешь себя необыкновенно и празднично…

Антон сидел за одной партой с Колей Кудлаевым, и они часто ходили вместе из школы, потому что жили на одной улице в соседних домах.

– Я с Урала коллекцию камней привёз, – сказал Коля, – пошли после школы ко мне.

Антон согласно кивнул. А на последнем уроке вспомнил, что он же к Булю должен ехать на дачу.

После уроков они вышли и вместе дошли до Владимирской площади.

На углу Антон остановился.

– У меня дело есть. Мне в метро надо.

– Ты чего? – удивился Коля. – Сделаешь дело потом. – Было видно, что он обиделся.

– Нет, надо сейчас, – сказал Антон извиняющимся голосом. – Завтра покажешь, а?

– А может, у меня завтра настроения не будет?

Так они и пошли в разные стороны, недовольные друг другом, и Антону было неприятно оттого, что он ни за что обидел Колю Кудлаева. И в метро, и в электричке он ехал с этим неприятным ощущением. Только когда вышел на Гагаринскую улицу и увидел издалека сквозь забор Буля, настроение его улучшилось.

Буль обрадовался Антону ещё больше, чем вчера. А потом они опять вместе гуляли, и не хотелось им расставаться. Надо было что-то обязательно придумывать, надо было переселить Буля в город.

Пустой дом

И на следующий день, второго сентября, сразу после школы Антон опять поехал на электричке к Булю. А перед этим, как и вчера, обидел Колю Кудлаева. Потом было воскресенье, и Антон сказал маме, что идёт гулять по городу с Колей. Он и вправду зашёл к нему и посмотрел наконец его коллекцию камней. Камни были интересные – целый тяжёлый ящик. Коле хотелось их всем показывать, но не носить же тяжеленный ящик с собой, и Коля зазывал гостей к себе.

От Коли Антон поехал на дачу к Булю, и они гуляли почти весь день. Антон купил Булю дешёвой колбасы, и они с Булем съели её вместе.

А шестого сентября с утра полил дождь и задул холодный ветер.

Уроки кончились, но на вокзал ехать не хотелось, а было надо. Антон представлял, как Буль сидит под мокрым крыльцом, на него сквозь щели стекает холодная вода и задувает ветер, и ругал себя за то, что не позаботился как следует о псе и что до сих пор не знает, куда поместить его в городе. Он заговорил с Колей Кудлаевым, но у Коли в квартире жили две кошки. Эти кошки были знамениты своей вредностью: они первые нападали на собак, и одна собака даже умерла от разрыва сердца – так перепугалась кошачьего нападения. Это Коля ещё весной рассказывал. Других людей, которым можно было доверить тайну Буля, Антон не знал. А к сержанту милиции ему идти не хотелось, потому что он мог рассказать обо всём маме.

В буфете на вокзале Антон купил для Буля четыре жареных пирожка и пакет молока. По мокрой платформе к поезду люди бежали бегом. Поезд тоже стоял весь мокрый, а когда тронулся – дождь замолотил по окнам и стал растекаться на стёклах.

Пока Антон шёл от электрички до Буля, он совсем промок. Перед забором была широкая лужа. На крыльце оставались сухими лишь две узенькие полоски. И на Буля действительно капала вода.

Буль обрадовался Антону, быстро съел из миски накрошенные в молоко пирожки, но потом убрался назад под крыльцо и лишь высунул голову, как бы приглашая Антона в гости к себе. Сверху ему на нос капала струйка дождя, и он время от времени смешно встряхивал головой и вновь смотрел на Антона, звал его к себе.

Антон погладил его, а потом пошёл назад к электричке.

Он совсем продрог, пока ждал поезда, и даже в вагоне едва согрелся.

«Ну, конечно, это не дело – держать собаку под крыльцом, одну, саму по себе, особенно теперь, когда задули холодные ветры и начались дожди», – думал Антон в метро по дороге домой. А когда он вышел на свою Колокольную улицу, появилась у него в голове замечательная мысль.

Он поднял глаза и увидел пустой дом, огороженный забором.

Этот старинный дом на углу Дмитровского переулка и Колокольной готовили для капитального ремонта, жильцов из него выселили, и он стоял пустой с тёмными окнами.

Ломать его внутренние стены собирались только весной, так сказал сержант милиции Петренко, а значит, всю осень и зиму дом пробудет целым.

Антон пролез через дыру в заборе, вошёл в пустое парадное, на ступеньках лестницы лежала толстым слоем пыль, а ноги его оставляли чёткие следы. Антон поднялся на второй этаж. Двери всюду были не заперты, и он обошёл несколько квартир, стараясь дышать и ступать тише, словно за ним следом кто-нибудь крался. В доме было непривычно тихо, мёртво, и лишь в окна иногда доносились уличные звуки. В некоторых квартирах стояла кое-какая ненужная мебель, на ней, как и на полу, толстым мохнатым слоем лежала пыль.

На третьем этаже в квартире номер двадцать Антон увидел большой картонный ящик из-под телевизора. В ящике даже человек мог поместиться, а для Буля это был настоящий дом. Конечно, Булю будет уютнее, если он не просто в пустой комнате станет жить, а в собственном, хоть и картонном, доме.

«Поселю его пока здесь, – решил Антон. – Буду гулять с ним утром перед школой и по дороге домой».

На следующий день было солнце, но Антон всё равно сразу после уроков поехал за Булем, захватил его миску, налил в пустую, валявшуюся у забора бутылку воды, чтобы попоить сеттера в поезде, и повёз его в город.

И всё-таки изнутри это был странный дом.

Кроме кривой поломанной мебели, жильцы оставили на некоторых стенах свои фотографии, цветные картинки из журналов. В бывших кухнях торчали трубы без кранов и раковин. Антону страшно было шагать по дому даже вместе с Булем. Ему всё время казалось, что в доме есть кто-то ещё, что кто-то ходит, вздыхает, кашляет, шелестит то на нижнем этаже, то наверху.

Антон настороженно прислушивался и каждый раз убеждал себя, что никого в доме, кроме них, нет.