Мифы и легенды Огненной дуги

Для развития наступления важную роль могли сыграть лыжные батальоны, которыми располагал фронт. Оказывая упорное сопротивление правому крылу войск Москаленко и левому Черняховского силами группы «Зиберт», командование 2-й немецкой армии не имело значительных сил на левом фланге 40-й А. Хотя здесь располагался город и железнодорожная станция Старый Оскол. Обходя опорные пункты в северо-западном направлении, эти батальоны могли увеличить темп наступления. Но, к сожалению, значительная их часть была собрана наспех, многие бойцы и командиры не только не имели необходимых навыков ведения боя на лыжах, но и просто не умели ходить на них. Поэтому командование было вынуждено использовать их как обычную пехоту.

Таким образом, даже на третий день операции советскому командованию добиться перелома не удалось. Войска Брянского фронта, наносившие удар с севера на Касторное и Нижнюю Ведугу, продвинулись лишь на 8 км, а ударная группировка Воронежского фронта – примерно на 10 км. Ещё меньшего успеха добилась его 60-я А, также наступавшая на Нижнюю Ведугу, но с юга. Она ликвидировала лишь несколько опорных пунктов и на отдельных направлениях продвинулись на 5–8 км. Помимо объективных проблем, в армии возникли и существенные субъективные. Командарм-60 был назначен на должность полгода назад, в июле 1942 г., и для него это была первая крупная наступательная операция, да к тому же проводившаяся в тяжёлых зимних условиях. «И.Д. Черняховский был вполне подготовленным военачальником, – вспоминал А.М. Василевский о событиях второй половины января 1943 г., – с развитой военной смекалкой, командуя дивизией, показал себя с самой лучшей стороны. Но армия есть армия, и требования к её командующему неизмеримо выше, чем к командиру дивизии. Заехав на КП армии, я к удивлению застал его в необычном состоянии… как-то растерянно сидевшим за столом над картой… Он обрадовался, увидев меня, быстро встал и пошёл навстречу со словами:

– Товарищ генерал армии! Это Вы во всём виноваты. У меня здесь ничего не получается. Верните меня обратно в дивизию!

…И.Д. Черняховскому не хватало опыта для руководства войсками такого крупного объединения, как армия, и на первых порах он подрастерялся. Пришлось побывать с ним, практически помочь ему; он успокоился, обрёл уверенность, в его действиях появились чёткость и твёрдость»[195 - Василевский А.М. Дело всей жизни. Кн. 1. М.: Политиздат, 1988. С. 307.].

Несколько опережая события, отмечу, что именно из-за растерянности в первые дни наступления за Воронежско-Касторненскую операцию Иван Данилович был удостоен 4 февраля 1943 г. ордена Красного Знамени, в то время как его соседи-командармы – более высоких полководческих наград[196 - К.С. Москаленко, Н.П. Пухов и Н.Е. Чибисов были награждены орденами Суворова 1-й степени.]. Хотя уже 8 февраля 1943 г. его армия стремительным ударом выбьет противника из Курска, и в тот же день он будет награждён орденом Суворова 1-й степени, а 14 февраля станет генерал-лейтенантом.

Вечером 26 января расстояние между передовыми частями Рейтера и Голикова было ещё довольно внушительным, примерно 60 км, и противник пока имел возможность отвести из намечавшегося «котла» на запад существенную часть сил. Но полностью спасти 2-ю А уже было невозможно – решение об отводе её из «воронежского выступа» было принято с очевидным запозданием. В этот момент 7-й ак оказался скованным боями в районе Воронежа, и переброска его в зимних условиях под натиском наступающих советских войск было делом крайне затруднительным. Хотя командование ГА «Б» прилагало для этого все усилия: был задействован и железнодорожный, и автомобильный транспорт. Кроме того, как отметила советская разведка, к утру 27 января для удержания в районе Касторного из-под Воронежа были переброшены до трёх пехотных полков, лыжный батальон и несколько спецподразделений.

Ставка ВГК в общем верно оценивала обстановку на стыке двух фронтов, считая положение противника критическим. Вместе с тем в этот момент в её действиях начала проявляться торопливость. Уже к исходу 26 января она считала разгром группировки в районе г. Касторное делом решённым. «Вечером 26 декабря в очередном телефонном разговоре с Верховным Гпавнокомандующим в связи с успешным развитием операции было принято решение о ходе наступления после взятия Касторного, – вспоминал А.М. Василевский, – по которому левое крыло Брянского фронта ударом на Колпны, Малоархангельск и далее на Фатеж должно было не позволить противнику закрепиться на реке Тим и тем самым обеспечить с севера успешное выполнение задач Воронежским фронтом. Правое крыло Воронежского фронта после взятия Касторного должно развивать наступление на Курск»[197 - Василевский А.М. Указ. соч. С. 307.]. Прогнозирование развития оперативной обстановки и опережающее планирование – это прямая обязанность военачальников и важнейшая задача в ходе операции. Однако, стремясь более полно использовать инициативу, перехваченную после Сталинграда, и на плечах отходящего неприятеля как можно дальше отбросить его, советская сторона постепенно начала терять чувство реальности. Первым серьёзным проявлением этого стала именно Воронежско-Касторненская операция. В момент, когда её главная задача была ещё не решена, а наступление развивалось с большим трудом, вместо усиления направления главного удара для скорейшего прорыва обороны на всю глубину, создания плотного кольца вокруг многочисленной группировки и условий по недопущению её деблокировании, Москва занялась планами дальнейшего наступления на запад. При этом не имея серьёзных резервов, всё теми же соединениями, не выходившими из боёв уже месяц и из последних сил сражавшимся у Горшечного, Нижней Ведуги и Волового. Это, помноженное на плохую работу разведки, сначала не позволило полностью уничтожить «котёл» под Касторным, а затем привело к разгрому наших войск (в том числе и Воронежского фронта) на Украине в марте 1943 г.

Но вернёмся к ходу операции. Стремясь усилить натиск своих сил на оборону противника, Ставка ВГК настоятельно требовала от командования фронтов большей организованности, чёткости в управлении войсками и решительности. Поэтому М.А. Рейтер этим же вечером, 26 января, отдал приказ 13-й А продолжить наступление и ночью, чтобы не допустить закрепления неприятеля на заранее подготовленном рубеже Воловчик, Волово, Липовчик. А Ф.И. Голиков бросил все силы на доставку горючего 4-м тк. И эти усилия уже на следующий день дали определенный эффект.

Главную роль 27 января на обоих фронтах сыграли танковые соединения, которые их командование массировало на направлении главного удара. Н.П. Пухов перед рассветом ввёл в прорыв для развития успеха оперативную подвижную группу под командованием своего заместителя генерал-майора М.И. Глухова[198 - В документах это формирование называется и оперативная группа, и подвижная группа.]: 129-я отбр полковника Н.В. Петрушина (48 танков), артиллерийский противотанковый полк, два аэросанных батальона и два дивизиона «катюш». Пройдя через боевые порядки 307-й сд, она устремилась к Воловому, которое обороняла всё та же 82-я пд. Однако начавшаяся пурга не позволила подойти к селу на рассвете. М.И. Глухов разделил свои силы на две части и нанес одновременно два фланговых удара по селу. В разгар боя начали подходить и части 307-й сд. Кроме того, командарм передал на усиление группе 4-й армейский лыжный отряд майора А.П. Завьялова. В результате к полудню этот последний крупный опорный пункт немцев на пути к г. Касторное был взят.

Однако ситуация в полосе 13-й А по-прежнему оставалась сложной. 148-я сд продолжала безуспешно штурмовать Ломигоры, а разрыв между её левофланговыми дивизиями и наступавшими соединениями первого эшелона увеличился до 15 км. В это время разведка обнаружила подтягивание немцами свежих сил из района реки Тим. Возникала угроза правому крылу ударной группировки. Поэтому Н.П. Пухов решил приостановить движение на юг второго эшелона армии (280, 211,74 и 81-я сд) и, развернув его на запад, выйти на рубеж Советский – Мармыжи, тем самым создать внешний фронт окружения. А задачу взять Касторное он возложил на подвижную группу Глухова. Для её усиления он дополнительно передал 118-ю тбр, а для закрепления успеха планировалось использовать 307-ю сд. «Быстрейшая ликвидация узла сопротивления в районе Ломигоры-Мишино была крайне важна для успеха всей операции, – отмечали офицеры Генерального штаба, анализировавшие в 1944 г. ход боевых действий в полосе 13-й А. – Эту задачу можно было решить только обходом Ломигоры с востока. Но командир 148-й сд по-прежнему продолжал лобовые атаки и только после нажима сверху решил обойти Ломигоры с востока двумя батальонами. Фланговая атака увенчалась успехом – к 24.00 27 января Ломигоры были взяты. В результате ненужного упрямства и непонимания обстановки 148-я сд в лобовых атаках в течение 26 и 27 января потеряла убитыми и ранеными свыше 1800 человек»[199 - Сборник материалов по изучению опыта войны № 10 (январь-февраль 1944 г.). М.: Воениздат, 1944. С. 58.].

К исходу дня соединения первого эшелона 13-й А заняли хорошо укрепленный рубеж: Воловчик, Волово, Липовчик, прикрывавший направление на Касторное, а 129 и 118 отбр овладели Большим и развили успешное наступление на Куликовку, располагавшуюся в 15 км от Касторного. Таким образом, за двое суток пройдя около 25 км, преодалев основной и тыловой рубеж 13-го ак, войска

Брянского фронта к исходу 27 января были уже на подходе к главной цели операции. Они располагались: 148-я сд заняла Ломигоры, группа Глухова, овладев Волово, наступала на Касторное, 132-я сд освободила Липовчик, Новопавловку, имея передовой отряд в Васильевке (с этого рубежа она вошла в состав группы Глухова), 8-я сд выбила противника из Большовки, 15-я сд главными силами заняла Борки, 211 и 81-я сд находились на марше, а 74-я сд очищала от врага восточный берег р. Кшень[200 - Сборник материалов по изучению опыта войны № 10 (январь-февраль 1944 г.). М.: Воениздат, 1944. С. 59.].

Используя успех 13-й А, под напором которой немцы начали отходить в юго-западном направлении, более активно перешла к преследованию неприятеля 38-я А Воронежского фронта. Как уже отмечалось, первоначально войска Чибисова должны были ударом на Нижнюю Ведугу рассечь окружаемую группировки, но замысел реализовать не удалось. Поэтому Ф.И. Голиков приказал перенацелить её основные силы на Касторное для усиления нажима на оборонявшегося здесь противника. Это дало хороший толчок для развития наступления, за 27 января её войска продвинулись на глубину до 15 км.

Благодаря решительным действиям танкистов Кравченко существенный успех сопутствовал и войскам главной ударной группировки Воронежского фронта. После получения горючего 4-й тк К.С. Москаленко сформировал сводный отряд из части сил корпуса и пехоты, который возглавил командир 45-й тбр подполковник П.К. Жидков. С рассветом отряд двинулся из Горшечного на север и к исходу дня ворвался на станцию Касторная Нов., а также вышел на южные подступы к г. Касторное. В это время основная часть корпуса подходила к селу Бычёк. Выйдя в этот район, соединение Кравченко перекрыло противнику пути отхода на юго-запад. И хотя пехота 40-й А на её правом фланге по-прежнему пыталась взять Синие Липяги, а на левом – лишь завязала бои за Старый Оскол, к исходу суток общая оперативная обстановка кардинально изменилась, окружение немецких и венгерских войск в «воронежском выступе» вошло в завершающую стадию.

Наряду с упорным сопротивлением противника на развитие операции отрицательное влияние оказывал ряд проблем с управлением, возникших на дивизионном уровне. Так, на Воронежском фронте наблюдалась определённая инертность мышления и нерешительность командиров соединений 60-й А. Большинство из них не смогли выработать эффективную тактику прорыва обороны противника в сложных условиях и по-прежнему наносили фронтальные удары пехотой по укреплённым узлам сопротивления. В результате командование 2-й А не очень значительными силами (частью группы «Зиберт») сковав главную группировку армии, продолжало упорно держать оборону в полосе соседней 40-й А и отводить войска из намечавшегося «котла».

На Брянском фронте успешной боевой работе мешали иные проблемы, но тоже связанные с управлением войсками в дивизиях. Из приказа командующего 13-й А № 05/оп от 28 января 1943 г.: «Ход наступательных действий показывает, что управление войскам в ряде соединений остается на недопустимо низком уровне. К числу недостатков, резко отрицательно влиявших на успешное развитие боевых действий, отношу:

1. Пренебрежение некоторыми начальниками штабов дивизий радиосредствами связи; особенно это относится к начальникам штабов 132 и 8-й сд. Штаб 129-й тбр на вызовы рации штаба армии вообще не отвечает…

3. Штабы дивизий связь на новых командных пунктах заранее не готовят. При переезде теряют связь со штабом армии и никаких мер к ее восстановлению со своей стороны не принимают; это особенно относится к начальникам штабов 211, 132 и 81-й сд… Подобные начальники штабов не понимают самых элементарных требований по управлению войсками.

4. Командиры дивизий, уезжая вперед, находясь при одном из своих полков, теряют управление остальными полками, не обеспечивают управление и связь со своими штабами; в результате штабы, не зная решения командира, оказываются неспособным контролировать и организовывать проведение в жизнь решения командира дивизии и войска остаются неуправляемыми. Все это нарушает планомерную боевую работу, замедляет темпы продвижения войск, ведет к ненужным потерям и напрасной трате времени»[201 - ЦАМО РФ. Ф. 417. Оп. 6924сс. Д.14. Л. 6.].

В это время существенное отрицательное влияние начали оказывать и проблемы с управлением частями в постоянно увеличивающейся оперативной подвижной группе 13-й А, которые при её спешном формировании не были учтены. М.И. Глухов не получил не то что штаба, хотя уже к середине операции он управлял по сути корпусом, но даже более или менее сколоченной опергруппы для управления войсками. Отсутствовали необходимые средства связи, ему был выделен лишь один легковой автомобиль и адъютант, который выполнял функции офицера связи. Соподчиненность внутри группы не была установлена, в результате она имела рыхлую структуру[202 - Сборник по изучению опыта войны № 10 (январь-февраль 1944 г.). М.: Воениздат, 1944. С. 66.]. Поэтому возможности командира группы в тяжелых зимних условиях (пурга, сильные морозы) были ограничены, он не мог оперативно решать возникавшие вопросы, а следовательно, влиять на ситуацию в полосе наступления, как этого требовала обстановка.

Решительный перелом наступил только на пятые сутки операции. Хотя и с разной скоростью, но войска ударных группировок 13-й и 40-й А продолжали настойчиво двигаться к г. Касторное. В то же время другая их часть уже действовали в западном направлении с целью создания внешнего фронта окружения. Утром 28 января группа Глухова завязала бой за Касторное. С юга и запада к нему двинулись 129-я отбр и лыжники отряда Завьялова, а к северо-западным окраинам вышла 118-я тбр. Оборонявшийся враг оказал ожесточенное сопротивление. Вскоре с юга подошёл сводный отряд 40-й А. В 14.30 после тяжелого боя первыми в посёлок ворвались танки и мотопехота бригады Бригвадзе. Её 1-й тб капитана И.И. Волкова, обнаружив в районе железнодорожного вокзала отходящий состав, подбил паровоз и не допустил эвакуации уже подготовленных войск и техники со станции. Окружённый враг цеплялся за каждый дом, наступавшим не хватало сил, прежде всего пехоты, а 307-я сд помочь не могла. В это время она основными силами вступила в бой юго-западнее Куликовки с отрядом 82-й пд в 1500 человек, пытавшимся прорваться из окружения. А часть подразделений, вышедших утром в район исходных позиций 118-й тбр, действовала вяло и необходимой помощи ударной группе подполковника Брегвадзе не оказала. «Во время атаки 28 января 1943 г. танкисты с десантом ворвались в город, однако части 307-й сд за ними не пошли, – докладывал заместитель начальника особого отдела 13-й А капитан госбезопасности М.П. Александров, – а остались на окраинах до 30 января 1943 г., пока он не был очищен от противника, из-за этого бригада потеряла несколько танков, которые были сожжены из домов горючей смесью»[203 - Великая Отечественная война. 1943 год. Исследования. Документы. Комментарии/отв. ред. В.С. Христофоров. М.: Главное архивное управление города Москвы, 2013. С. 391.]. По той же причине – нехватка пехоты – ещё более значительные потери в ходе боя в Касторном понесла и 129-я тбр. Согласно спецсообщению ОО НКВД 13-й А, в её батальонах вышло из строя 17 боевых машин, в том числе 3 сгорели, остальные требовали среднего и заводского ремонта[204 - Там же. С. 391.].

В помощь танкистам Н.П. Пухов направил 8-ю сд, которая во второй половине дня нанесла удар вдоль железной дороги и вышла на северные окраины города. Однако хотя к исходу суток войска трех армий (13, 38 и 40-я А) полностью блокировали его и даже заняли центральную часть, но окончательно очистить кварталы от неприятеля не удалось, в том числе из-за слабого взаимодействия между частями даже отдельных соединений и отсутствия в них чёткого управления. В отдельных случаях из-за плохо налаженной штабами связи ситуация доходила до абсурда и боестолконовений между своими подразделениями. «27 января штаб 8-й сд в течение 10–12 час. не имел связи с 229, 310-м сп и не знал, в каком направлении полки действуют, – доносил 00 НКВД 13А. – 28 января в 20.00 подвижной отряд занял г. Касторное, 0 чём полки дивизии не знали. 151-й сп 8-й сд в 5.00 29 января 1943 г. сосредоточил батальоны на расстоянии 1 км от ст. Касторное и ждал указаний о штурме. Не дождавшись указаний из штаб дива, командование 151-м сп приняло самостоятельное решение вести наступление. В 5.40 в штаб 151-го сп поступило донесение о том, что их батальоны заняли Касторное без сопротивления противника, не зная того, что г. Касторное был занят в 20.00 28 января. 27 января 1943 г. штаб 229-го сп 8-й сд в течение всего дня не имел связи с двумя батальонами и не знал, где они находятся. Учебный батальон при наступлении на г. Касторное, находясь на её окраинах, в 17.00 встретился с разведкой, высланной 310-м сп. Разведка, признав учбат за противника, открыла огонь, в результате чего были жертвы. Несмотря на то, что с 8-й сд была установлена конная и пешая связь, донесение из полков в штабдив поступали на третьи сутки по причине того, что полки не знали местонахождения КП дивизии, и наоборот. Такое же положение было и в 148-й сд, когда штаб дивизии 29 января не имел абсолютно связи с полками и фактически боем не руководил, а с 507-м сп связь установили только 30 января»[205 - Великая Отечественная война. 1943 год. Исследования. Документы. Комментарии. /отв. ред. В.С. Христофоров. М.: Главное архивное управление города Москвы, 2013. С. 395.].

Ситуация в 148-й сд стала для командования Брянским фронтом последней каплей, переполнившей терпение. 30 января комдив А.А. Мищенко отстраняется от должности и на его место назначается командир 654-го сп полковник П.Н. Коноплёв, но ненадолго. Уже в середине февраля 1943 г. его переведут на должность заместителя, а А.А. Мищенко вновь примет соединение[206 - Там же. Из спецдонесения 000 НКВД 13-й А от 4.02.1943 г.: «В день назначения на должность командира дивизии Коноплёв собрал к себе всех командиров полков для того, чтобы поставить им боевую задачу. Но будучи пьяным, задачу между полками перепутал и её, по существу, ставил начальник штаба. 31 января 1943 г. Коноплёв болел и командование дивизией взял на себя его заместитель по политчасти полковник Гаранин, но, не имея достаточных знаний в этой области, руководить не смог. На следующий день Коноплёв опять напился, и руководство взял на себя зам. командира дивизии Ромазан. Таким образом, действительного руководителя дивизия не имеет, а Коноплёв, бывая всё время в нетрезвом состоянии, ни одного здравого решения принять не может…По этому вопросу проинформирован Военный совет армии для принятия соответствующих мер».].

Но вернёмся к событиям у Касторного. 27 января с наступлением сумерек удалось разгромить вражеский отряд и 307-ю сд. Более 500 солдат и офицеров сдались в плен, остальные были уничтожены и частично рассеяны. Среди убитых оказался и командир 82-й пд генерал-лейтенанта А. Бентш. Немцы явно не ожидали столь стремительного рывка советских войск в условиях сильных морозов и метелей. «Мы никак не предполагали, что наступление будет так тщательно подготовлено и будет иметь такой успех. Мы в штабе были поражены его силой и не могли даже опомниться от первых ударов, как русские прорвали нашу линию обороны и стремительно двинулись вперёд, – откровенно признал попавший в плен старший лейтенант Мюллер, начальник разведки 82-й немецкой пехотной дивизии. – Командир дивизии убежал на машине, и я его больше не видел… На третий день боёв в дивизии осталось не более 1000 солдат»[207 - В сражениях за победу. Боевой путь 38-й армии в годы Великой Отечественной войны, 1941–1945. М.: Воениздат, 1974. С. 188.].

К полуночи 28 января накал боёв в Касторном стих, хотя перестрелки и переодически вспыхивавшие ожесточенные, но короткие схватки продолжались в городе до второй половины 29 января. В руки советских войск попали богатые трофеи: документы и имущество штаба 13-го ак, 15 танков, до 6000 автомашин, 820 вагонов с вооружением и продовольствием, до 1000 лошадей и свыше 100 складов с различным военным имуществом[208 - Сборник материалов по изучению опыта войны. № 10 (январь-февраль 1944 г.). М.: Воениздат, 1944. С. 59, 60.].

28 января 38-я А, сломив сопротивление противника, вышла на рубеж: Семеновка, Землянск, Перлевка, а 40-я А – Нижнедевицк, Березовка. Таким образом, к исходу 28 января «котёл» юго-восточнее Воронежа стал реальностью, а его полное блокирование советскому командованию казалось делом нескольких дней. В «кольцо» попали семь дивизий (57, 68, 75, 88, 323, 340 и 377-я пд) одной из лучших в вермахте 2-й армии, а также две дивизии союзников – 6 и 9-я венгерские. Уже первые результаты не могли не радовать советское командование. По донесению штаба Воронежского фронта с 25 по 29 января в плен попали 22 000 немецких и венгерских военнослужащих[209 - ЦАМО РФ. Ф. 203. оп. 51360. Д. 3. Л. 64.]. Однако удержать инициативу и полностью уничтожить окружённого врага не удалось. Как уже отмечалось, ещё продолжались бои за Касторное, а силы, действовавшие на направлении главного удара 13-й А, уже двинулись на запад. «К моменту выхода в район Касторного оперативная обстановка для нас складывалась довольно благоприятно, – объяснял то поспешное решение А.М. Василевский, – так как в обороне врага на участке железной дороги Касторное-Курск до Купянска образовалась примерно 300-километровая брешь, слабо прикрытая войсками»[210 - Василевский А.М. Указ. соч. С. 309.].

Однако прорыв оперативной группы Глухова со сводным отрядом армии Москаленко в г. Касторное и выход стрелковых дивизий 40-й А на рубеж Горшечное, Быково, Ефросиновка не смогли перекрыть все пути отхода войскам двух армий противника. Между Касторное и Быково, т. е. между танковыми соединениями обоих фронтов, находившимися в районе Касторное-Лачиново, и стрелковыми частями 40-й А, действовавшими на рубеже Просторное-Быково, ещё был разрыв в 25 км, который не полностью контролировался советскими войсками. Такой же промежуток образовался между Горшечным и Старым Осколом после выхода 4-го тк к Горшечному. Своевременно прикрыть его К.С. Москаленко не успел, на всё войск не хватало. По данным разведки, основные силы окружённых находились именно в этом районе, т. е. юго-восточнее Касторного, в «треугольнике» Верхнее Турово – станция Нижнедевицк – Вязноватка, и могли использовать для прорыва оба «коридора». Вместе с тем 38 и 60-я А, которым было поручено расчленить эту группировку, демонстрировали низкую результативность.

И Ставка, и командование Воронежским фронтом не в полной мере учли эти факторы, а также силы и упорство врага. Стремясь использовать благоприятную оперативную обстановку, ещё до завершения основной фазы Воронежско-Касторненской операции, Москва потребовала от командования фронтов развернуть наступление на Курск и Харьков. Еще 21 января, в разгар уничтожения острогожско-россошанской группировки, А.М. Василевский и Ф.И. Голиков доложили в И.В. Сталину свои соображения о плане дальнейших действий фронта после завершения Воронежско-Касторненской операции. Согласно документу к 30 января предполагалось на рубеже р. Оскол (от Старого Оскола до Уразово) развернуть основные силы фронта и нанести ими три удара по сходящимся направлениям на Харьков. Эта идея вечером 26 января была закреплена решением И.В. Сталина. Исходя из его указаний 28 января, т. е. в наиболее драматичный момент операции, Ф.И. Голиков, отдавая приказ на уничтожение тогда ещё полуокружённой группировки юго-восточнее г. Касторное, одновременно распорядился 1–2 февраля выдвинуть соединения правого крыла фронта на рубеж рек Тим и Оскол для наступления на харьковском и курском направлениях. 38-й А предстояло нанести удар на Обоянь, 60-й А – на Курск, а 40-й А – на Белгород и далее на Харьков[211 - ЦАМО РФ.Ф. 203. Оп. 2843. Д. 360. Л. 4.]. Таким образом, завершение ещё проводившейся операции отходило на второй план.

Ф.И. Голиков недооценил потенциал окружённой вражеской группировки, в его плане дальнейших действий не было даже намёка на возможность её прорыва из «мешка». Следовательно, не были предусмотрены и меры по его противодействию[212 - Великая Отечественная война 1941–1945. Военно-исторические очерки. Кн. 2. Перелом. М.: Наука, 1998. С. 168.]. Уничтожение якобы полностью деморализованной тридцатипятитысячной группировки было поручено лишь одной армии Чибисова, которой на это отводилось всего двое-трое суток. Хотя она насчитывала лишь 27 500 личного состава[213 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2777. Д. 66. Л. 25; Ф. 393. Оп. 9005. Д. 107. Л. 32.]. Это был явный просчёт как в оценке численности противника, находящегося в «котле», так и собственных возможностей, который и привёл к прорыву из окружения части сил неприятеля. Анализируя эту проблему, офицеры Генерального штаба писали: «Следует отметить, что неприятелю удалось вывести часть своей воронежской группировки главным образом потому, что 13-я А Брянского фронта и 40-я А Воронежского фронта, наступавшие на ст. Лачиново с разных направлений, не завершили окружение. Последующий ход боевых действий показал, что необходимо было главные силы 13-й А использовать для образования плотного кольца и установления с частями Воронежского фронта локтевой связи. Для оперативного обеспечения окружения в этих условиях следовало бы выдвинуть на рубеж р. Тим только часть сил 13-й A. Кроме того, для той же цели можно было использовать фронтовые резервы и часть сил 48-й А»[214 - Сборник по изучению опыта войны № 10 (январь-февраль 1944 г.). М.: Воениздат, 1944. С. 65.]. А о том, в каком тяжёлом состоянии находились наступавшие соединения 40-й А, свидетельствует такой факт. Командование 25-й гв. сд, которая на её правом крыле фактически в одиночку создавала внутренний фронт окружения, из-за высоких потерь и отсутствия пополнения в это время было вынуждено вместо трёх стрелковых батальонов в каждом полку сформировать по два[215 - Шафаренко П.М. Указ. соч. С. 128.].

Командование ГА «Б», хотя и понимало, что войска в значительной мере измотаны и понесли существенные потери, испытывали трудности с боеприпасами, транспортом и горючим, но сдаваться на милость победителя не собиралось. Нельзя не согласиться с полковником B. П. Морозовым, который отмечал: «Вместо того чтобы надежно закрыть промежутки и расчленять вражескую группировку, основные усилия, по существу, направлялись на выталкивание немецко-фашистских войск. А всё это, в конечном счёте привело к тому, что борьба с воронежско-касторненской группировкой затянулась и приковала значительно больше сил, чем рассчитывало командование фронта»[216 - Морозов В.П. Указ. соч. С. 108.].

Уничтожение окруженного врага существенно осложнялось тяжелыми зимними условиями. Метели, длившиеся несколько суток, забивали пути и затрудняли продвижение войск. Артиллерия и тылы отставали на десятки километров, не хватало боеприпасов, горючего и продовольствия. Бронетехника вязла в полутораметровых сугробах, авиация 2-й ВА практически бездействовала.

Командование вермахта активно искало пути разрешения кризиса. 3 февраля 1943 г. произошла смена командования 2-й А, генерал-лейтенант Г. фон Зельмут был снят с должности, а на его место прибыл генерал пехоты В. Вайсс. Рокировка была вызвана недовольством Берлина действиями прежнего командующего и неверием в то, что он может переломить ситуацию. Параллельно в штабе самой 2-й А шла активная работа по выработке решения о выводе войск из «мешка», и главным шагом в этом, по его мнению, должен был стать захват крупного узла дорог станции Горшечное.

С 29 января по 1 февраля дивизии правого крыла Воронежского фронта продолжали уничтожать воронежско-касторненскую группировку и одновременно готовились к проведению новой операции. По распоряжению К.С. Москаленко, задачу обороны Горшечного комдив-25 возложил на 73-й гв. сп подполковника А.С. Белова, усилив его учебным и пулемётным батальонами и 29-й оиптд. Однако эти силы оказались не способны удержать врага. 31 января многочисленный отряд, сохранивший тяжелое вооружение и бронетехнику, после тяжёлого ожесточённого боя вновь захватил станцию. «Не считаясь с потерями, – вспоминал П.М. Шафаренко, – гитлеровцы шли сплошной стеной за танками, стреляя на ходу из автоматов. Видимо, призрак Сталинграда гнал их вперёд: во что бы то ни стало вырваться из котла было их единственной целью»[217 - Шафаренко П.М. Указ. соч. С. 129]. Восстановить положение не удалось даже после того, как комдив отдал приказ контратаковать неприятеля остальными двумя полками. Лишь в ночь на 5 февраля силами уже двух дивизий – 25-й гв. сд и 206-й сд станцию отбили, но было поздно. Несмотря на очевидное численное превосходство противника и стойкость гвардейцев, Военный совет 40-й А ответственность за сдачу станции возложил на подполковника А.С. Белова, сняв его с должности[218 - Позже это решение было отменено, и А.С. Белов назначен с повышением на должность зам. комдива.].

После захвата Горшечного для дальнейшего прорыва на запад командованием 2-й А были оперативно сформированы три группы:

– Бекемана, численностью до 10 000 человек (остатки 75, 340 и 377-й пд, а также двух венгерских – 6 и 9-й пд),

– Зиберта, имевшей примерно 8000 (части 57, 68 и 323-й пд),

– Гольвитцера, состоявшей из остатков двух пехотных соединений – 26 и 88-й пд.

Коридор у станции оказался одним из наиболее важных. Через него были выведены группы Зиберта и Гольвитцера, которые между 12 и 15 февраля полностью вышли из района окружения вместе с прибившимися к ним разрозненными группами. А группа Бекемана оказалась отсечена и уничтожена советскими войсками.

Таким образом, успешно завершить ликвидацию «котла», как планировалось 1 февраля, не удалось. Гитлеровцы оборонялись ожесточенно, приковав к себе силы всей армии Чибисова и значительной части армии Москаленко. 3 февраля лишь 60-я А и частично 40-я А перешли в наступление на Курск и Харьков, одновременно участвуя в двух операциях: завершая Воронежско-Касторненскую и начиная (вместе с 69-й А и 3-й ТА) Харьковскую.

Негативное влияние на ход уничтожения группировки оказало отсутствие единого центра управления войсками, завершавшими её окружение и уничтожение. Несогласованность в действиях двух фронтов под Касторным осложнило и Харьковскую наступательную операцию. Войска Москаленко, скованные боями в Горшечном, не смогли нанести удар в направлении Белгорода 2 февраля одновременно с соединениями левого крыла фронта и перешли в наступление только 3 февраля, да и то не полностью. Большая же часть армии до 7 февраля была задействована в «котле». Но и после объединения всех сил в районе Касторного под командованием генерал-лейтенанта Н.Е. Чибисова, уже им были допущены существенные просчёты. Командарм-38 не проявил должной инициативы и распорядительности. На путях отхода противника на запад сильные заслоны выставлены не были, войска действовали пассивно, ни разу враг не был атакован основными силами армии. В результате значительное число живой силы противника, от 25 000 до 30 000 человек из примерно 125 000, попавших в «кольцо», вырвались из него. Хотя некоторые советские исследователи потом утверждали, что до Обояни дошли без тяжёлого вооружения и техники до 7000 человек[219 - Морозов В.П. Указ. соч. С. 110.], но эти данные были явно занижены. Кроме того, когда уже стало очевидно, что большая группа войск неприятеля выскользнула из окружения, находившиеся в районе р. Тим и не связанные боем две наши стрелковые дивизии не были направлены на то, чтобы отрезать врагу путь к г. Обоянь.

В советской исторической литературе встречается утверждение о том, что операция под Касторным и Горшечным окончилась 2 февраля 1943 г. (с началом наступления Воронежского фронта на Курск и Харьков), но фактически боевые действия Воронежского фронта по ликвидации «котла» завершились только 17 февраля после выхода его войск в район Обояни. Это подтверждает и маршал Советского Союза А.М. Василевский: «…Из-за невероятно тяжёлых зимних условий завершение Воронежско-Касторненской операции несколько затянулось. Преследуя и уничтожая остатки вражеской группировки «Зиберт», советские войска за 15 дней наступления продвинулись с боями на 130 км» [220 - Василевский А.М. Указ. соч. С. 309.].

Таким образом, в результате операции не только были созданы необходимые условия для освобождения территории западнее линии Малоархангельск – Курск – Шебекино, но уже в ходе её завершающего этапа начал формироваться так называемый Курский выступ, ставший в июле 1943 г. эпицентром грандиозной битвы на Огненной дуге. Окружение основных сил ГА «Б» под Касторным и последовавший затем стремительный рывок советских войск к Курску и Белгороду, заставил Гитлера согласиться с предложением командующего ГА «Центр» о выводе 9-й А генерала В. Моделя из «Ржевского выступа», которое он высказал при личной встрече ещё 26 января 1943 г. К 5 февраля 13-я А вышла на рубеж: Шалимово, Гнилая Плота, Городище, Телегино, Свобода, Щигры, перерезав ж.д. дорогу Орёл – Курск и тем самым создав угрозу левому флагу орловской группировки вермахта. Для его прикрытия германское командование приступит к спешному выводу сюда силы армии Моделя. Уже в апреле она будет сосредоточена севернее Курска, и на её основе Берлин начнет формирование одной из двух ударных группировок для реализации знаменитого плана «Цитадель» по окружению двух советских фронтов в Курской дуге. Кстати, на рассвете 6 февраля 1943 г. передовой отряд 183-й сд под командованием капитана А.И. Ткачёва решительным ударом освободил железнодорожную станцию Прохоровка, которая войдет в историю как эпицентр одного из крупнейших сражений лета 1943 г.

Воронежско-Касторненская операциям вошла в истории Великой Отечественной войны как одна из успешных. Задуманная первоначально как оперативная, она переросла в стратегическую. В ходе её Красная Армия продвинулась в западном направлении на 240 км, очистив от оккупантов Воронежскую и значительную часть Курской области. Были освобождены несколько десятков населённых пунктов, в том числе три города – Воронеж, Касторное и Старый Оскол, разгромлены 8 немецких и 2 венгерских дивизии. А в общей сложности, по советским данным, оккупанты потеряли более 83 000 солдат и офицеров[221 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2874. Д. 41. Л. 14.], в том числе и трёх командиров соединений: 82 пд генерал-лейтенанта А. Бентш (умер от ран), 323-я пд полковника А. Небауэра и 377-я пд генерал-майора А. Лехнера (убит). «2-я армия оказалась сильно потрепанной, – писал бывший генерал вермахта П. фон Бутлер. – К тому же она потеряла во время прорыва основную массу своей техники»[222 - Мировая война, 1939–1945: Сборник статей. М.: Воениздат, 1957. С. 206.]. Но особенно большие потери понесли союзники гитлеровцев. Как отмечено в журнале боевых действий верховного главнокомандования вермахта: «Ход событий в полосе 2-й венгерской армии за несколько дней привёл к полнейшему её развалу»[223 - Великая Отечественная война, 1945–1945. Кн. 2. Перелом. М.: Наука, 1998. С.166]. После войны бывший генерал вермахта и по совместительству военный историк К. фон Типельскирх писал: «Потери 2-й немецкой армии были очень большими, на 2-ю венгерскую армию вообще больше не приходилось рассчитывать. Введенный в её полосе немецкий армейский корпус отошёл с боями за реку Оскол. Остатки альпийского корпуса и 24 танкового корпуса также не могли больше вести боевые действия»[224 - Типпельскирх К. История Второй мировой войны. М.: ACT, 2001. С. 362].

Воронежско-Касторненская вместе с Острогожско-Россошанской стали первыми после победы под Сталинградом операциями, закончившимися окружением значительных группировок врага. В этой связи надо отдать должное генералу армии[225 - Василевскому А.М. было присвоено звание Маршала Советского Союза 16 февраля 1943 г.] А.М. Василевскому и генерал-лейтенанту Ф.И. Голикову, которым по праву принадлежит ведущая роль в планировании и проведении этих операций. Ставка высоко оценила вклад полководцев в эту победу. 28 января 1943 г. они были награждены орденами Суворова 1-й степени.

Нельзя не сказать и о той дорогой цене, которую пришлось заплатить за этот успех. Так, по данным штаба Воронежский фронт только в ходе первой фазы операции с 24 января по 1 февраля 1943 г. он лишился более 33 000 человек убитыми, пропавшими без вести и ранеными, причём треть из этого числа, более 11 500, приходится на потери 40-я А[226 - ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 8695. Д. 45. Л. 18.].

Мощные удары, нанесенные в ходе Воронежско-Касторненской операции по ГА «Б», которая удерживала значительную часть юго-западного направления советско-германского фронта, поставили это стратегическое объединение вермахта на грань катастрофы. Чем незамедлительно воспользовалась Ставка ВГК, нанеся в начале февраля 1943 г. решительные удары сразу тремя фронтами – Брянским, Воронежским и Юго-Западным в направлении Украины.

В. Н. Замулин. «Сложность обстановки – вот объективный фактор, оправдывающий таких начальников…»

В истории битвы за Курск (период формирования Курской дуги) есть ряд важных событий, которые находятся «в тени» более масштабных сражений. К таковым можно отнести боевые действия на втором этапе Харьковской оборонительной операции советских войск с 13 по 21 марта 1943 г., которые привели к завершению формирования южной части Курской дуги и стабилизации здесь фронта. Одна из главных причин слабой изученности этого периода – скудная база первоисточников. В начале 1990-х годов был рассекречен ряд фондов Центрального архива Министерства обороны РФ, в том числе и за 1943 г. В научный оборот начал поступать значительный массив неизвестных ранее материалов, которые позволяют не только понять ход боевых действий, оценить планы и решения командования противоборствующих сторон, но и определить уровень подготовки войск, степень влияния отдельных соединений и объединений на результаты ряда сражений, представление о которых в научном мире и в обществе уже устоялось. Подобного рода документами являются материалы отчётов штабов двух соединений: 3-го гвардейского Котельниковского и 2-го гвардейского Тацинского танковых корпусов о драматических страницах обороны района Белгорода в марте 1943 г.

После ввода в бой во второй половине февраля 1943 г. переброшенных из Франции моторизованных соединений СС оперативная обстановка в полосе Воронежского фронта, войска которого действовали здесь, с каждым днём обострялась. С 27 февраля по 3 марта 1943 г. армии правого крыла Юго-Западного фронта генерала армии Н.Ф. Ватутина, оставив до 120 км освобождённой в ходе зимнего наступления территории, отошли за р. Северский Донец и заняли оборону по линии: Змиёв, Изюм, Красный Лиман. Враг не только нанёс большой урон его войскам, но полностью восстановил коммуникации ГА «Юг» и создал благоприятные условия для нанесения контрудара по левому крылу Воронежского фронта. Однако его командующий генерал-полковник Ф.И. Голиков, как и его сосед, вовремя не оценил эту угрозу. Его армии продолжали наступление на Полтаву даже в тот момент, когда правый фланг войск Ватутина был полностью смят противником. Приказ о переходе к обороне Ф.И. Голиков отдал только 1 марта, оговорив, что на правом крыле фронта войска должны были овладеть Сумами и Суджей. Причём это решение 2 марта было одобрено Ставкой ВГК. Под давлением ГА «Юг» эпицентр боёв начал смещаться к Харькову и к востоку от него, в район Борисовки – Томаровки – Белгорода.

Боевые действия в марте 1943 г. в районе Белгорода мало изучены. Авторы ряда исследований, опубликованных в последние годы по этой теме, обычно завершают рассказ о втором захвате Харькова немцами отводом группировки 3-й танковой армии генерала П.С. Рыбалко с приданными частями из города 16 марта. Но ещё до того момента, как корпус СС 11 марта приступил к его штурму, Ставка ВГК, прогнозируя стремление неприятеля прорваться к Курску, начала спешно стягивать под Белгород крупную группировку сил. 9 марта 1943 г. командование Воронежским фронтом было проинформировано, что в его распоряжение передаются: 2-й гв. Тацинский, 3-й гв. Котельниковский и 18-й танковые корпуса. Кроме того, в его полосу уже шли эшелоны с войсками двух гвардейских армий. Но оперативная обстановка осложнялась с каждым часом. Немцы заняли Старый Люботин, западную часть г. Люботин, с. Олыианы и ст. Максимовка (15 км юго-восточнее Богодухова). Таким образом чётко определилось намерение неприятеля обойти Харьков с севера, через Дергачи.