Саманта

– Обязательно придём, о чём речь… Анна… – ответил я, прочитав имя на окантованном золотистой рамкой белоснежном бейджике, прикреплённом на платье чуть левее изящного декольте.

28 декабря

– Она так и не позвонила? – спросил Макс и взялся за перекладину широким хватом.

– Нет, – выдал я разочарованно и удивлённо, – зачем тогда давать надежду?

– Два варианта: добивайся или забей! – Макс скрестил ноги и начал подтягиваться.

– Через пару дней я приходил ещё раз, передал новую записку. – Я нервно ходил из одного угла площадки в другой, словно лев, загнанный в клетку.

– Что написал на этот раз?

– Что она забыла позвонить!

– Остроумно! Давай, твой подход! Девять раз!

Выполнив предпоследний подход, я спрыгнул со снаряда и продолжил философствовать:

– Это был своего рода вопрос веры. После разрыва с Ксенией я решил, что больше не позволю девушке встать между мной и целью.

– Что за цель? Ты определился разве?

– Карьера писателя устраивает меня больше, чем работа журналистом в какой-нибудь местной газетёнке. Напишу пару бестселлеров, открою печатное издательство. Хочу свободы и независимости – хочу заниматься тем, что мне по душе!

– Отлично! И что ты для этого делаешь?

– Для начала я приступил к работе над романом о режиссёре, продавшем душу дьяволу.

– «Оазис без воды», если не ошибаюсь? – мгновенно ответил Макс.

Признаться честно, он не заслуживал такого циничного и самовлюблённого друга, как я. Макс знал и помнил обо мне всё, в то время как я о нём не знал практически ничего: ни фамилии, ни отчества, ни даты рождения, даже номер сотового за семь лет дружбы не соизволил сохранить в телефонную книжку. Раньше я думал, что не смогу кому-либо доверять или делиться безумными авторскими размышлениями, однако теперь… Макс терпел меня и, что немало важно, принимал со всеми недостатками и заскоками.

– Именно о нём я и говорю!

– Что ты намерен делать дальше? Как издать роман, ты придумал?

– Какова вероятность нашей встречи? – эмоции вновь подтолкнули меня размусолить тему об официантке из ресторана. – Я сидел дома месяцами и выходил на улицу только под вечер. Моё ужасное зрение не позволяет мне разглядеть в потёмках лица людей, следовательно – я не увижу симпатичную девушку и не испорчу случайным порывом чувств свои грандиозные планы. Есть, правда, вероятность, что девушка сама захочет познакомиться со мной, но вряд ли хотя бы одна разумная мадама посреди ночи будет приставать к сомнительным личностям мужского пола!

– А маньячки?

– Нет таких! – вздохнул я. – И вот – всё моё внимание сфокусировано на написании романа, как вдруг Вик и Крис вытаскивают меня в ресторан. Именно в тот день Лина работала на первом этаже, а не на втором! В последующие разы я даже не всегда видел её на втором, хотя работает она ежедневно. Из двух зон она находилась в зоне для некурящих, где приблизительно стоит 9—10 столиков. Из четырёх официантов принимала наш заказ именно она. Я дал ей повод отшить меня, предположив о наличии молодого человека! Идеальный вариант! Скажи: «Да, у меня есть парень», и… хотя вряд ли это кого-либо остановит. Кстати, вопрос Лину смутил, следовательно, она ещё отходит от размолвки с безумным бывшим.

– Плохо на тебя влияет Бенедикт. Шерлока пересмотрел? И почему «безумным бывшим»?

– Да, от нечего делать залпом высмотрел три сезона! А безумный потому, что, хоть Лина, как и каждый человек на планете, и обладает рядом определённых недостатков, это не повод с ней расставаться.

– Слышал бы ты, какую несёшь белиберду.

– Это очевидный факт – судьба приложила к нашей встрече руку. Она сыграла по нотам свою душераздирающую мелодию, чтобы две одинокие души слетелись на неё, как мотыльки на огонь.

– Одно я могу сказать тебе с уверенностью, – вздохнул Макс.

– Что?

– Ты втрескался по уши. Не завидую я тебе, ой, как не завидую. – Макс похлопал меня по плечу и ушёл за трибуны. Он стоял возле беговой дорожки, глядя на высокие белоснежные дюны. Молодой тракторист, ежедневно чистивший футбольное поле, в очередной раз завалил сугробами тропу для любителей зимних пробежек.

– Сколько лет мы тренируемся здесь, на стадионе? – спросил я.

– Не знаю! Пять? Может, около шести лет?

– Когда-то давно, в самый солнечный день самого жаркого за всю историю моего детства лета, мы с бабушкой пришли на стадион отдохнуть, немного позагорать. Мы не знали, что третьего июля здесь проводятся соревнования по бегу на короткие дистанции то ли между окрестными школами, то ли между районными. Так или иначе, столько народу здесь я раньше никогда не видел. Особенно запомнились пожилые люди в клетчатых шортах и белых панамах. Они не спеша поедали ванильный пломбир в стаканчиках, стоивший в те времена всего 3 рубля 50 копеек. Помнишь?

Макс кивнул головой и скрестил руки на груди.

– Когда спортсмены с чёрно-белыми нагрудными номерами закончили играть друг с другом наперегонки, гул голосов заглушила торжественная музыка. Все вокруг чему-то радовались, о чём-то беседовали – они буквально сияли от счастья. А я не знал почему. «Возможно, если я пробегу круг, мне откроются причины их радости?» – подумал я и рванул вперёд по тающему под лучами уральского солнца асфальту. Ветер наполнял мои крохотные лёгкие прохладой и свежестью, а сознание – свободой, стиравшей все границы. Мой первый настоящий кайф бегуна. Дистанция в 400 метров для такого малыша – вполне ощутимая дистанция, но я справился.

– И что ты понял?

– Что напугал бабушку, так как убежал, не предупредив, – засмеялся я и спрятал замёрзшие (даже в перчатках) руки в карманы, предварительно слегка подогнув рукава, дабы устроить пальцам двойной обогрев.

Макс скромно улыбнулся и опустил голову вниз.

– А почему все были счастливы, ты понял?

– Да, но только относительно недавно. Всё дело в том, что «вчера» и «завтра» никогда не было и не будет. Всё уже произошло, и ничего ещё не случилось. Сейчас – это единственная единица измерения времени. Этого никак нельзя изменить, и всё, что нам остаётся, – это быть счастливым здесь и сейчас, Макс. Здесь. И сейчас.

31 декабря

– Хочу собачку! – выкрикнула Танюша и легла на пуфик подле Макса, позволив ему заключить себя в крепкие объятия.

– Ладно, её желание можно понять и даже переварить! Но! Валера! Ты-то совсем свихнулся, мужик? – сквозь дикий рёв хохотал Макс, поправляя волосы возлюбленной Снегурочки, чьё в каком-то смысле дерзкое поведение умиляло всех присутствовавших.

– Именно так! – ответил я, расставляя бокалы и тарелки на праздничном столе. – Кстати, Вить, этим двум больше не наливай!

– Прости, но я поддерживаю Макса. Официантка, походу, окончательно чердак пододвинула! – Виктор тоже был уже изрядно пьян, судя по неадекватным движениям под ритмичную музыку, басы которой сотрясали стены его просторной трёхкомнатной квартиры.

– Я просто хочу попробовать! Ручка есть, листок есть… шампанское! Где бутылка шампанского?

В комнате, украшенной плюшевыми игрушками и радужными гирляндами, царил недетский хаос. Миновав поле зажигательных танцев, увернувшись от выстрелов хлопушек, до отказа заправленных конфетти, я наконец-то прорвался на кухню. Неужели! Как я рад, что в 21 веке конфетти – это масса спрессованных в тонкий футляр разноцветных бумажек. Изначально в Италии участников празднеств осыпали сладостями, так как слово «конфетти» означает «изделие из сахара». Вскоре дождь из конфет и аналогичных лакомств заменили гипсовыми шариками; чуть позже, в преддверии Нового года, хозяин одного французского кафе «Казино де Пари» открыл оригинальный аттракцион: он осыпал посетителей крошечными цветными кусочками мела. Забавно, что люди вообще платили деньги за то, чтобы их испачкали в радужной пыли.

У всех и всего есть своя история, как и у бутылки шампанского, разбитой вдребезги посреди кухни.

– Сколько времени осталось до полуночи? – встревоженно спросил я.

– Минуты три!

– Вот тебе и волшебство! Твою…