Ева

Наверное, спокойнее всего организм реагировал на несильную смену цветов в системном блоке, чем на резкую перезагрузку или отключение монитора. И Ева это тоже почувствовала.

– Мне очень жаль, что с тобой случилось горе. Думаю, у тебя были друзья, которые расстроились из-за твоей… кончины, – ничего не происходило. Краем затылка я чувствовала, что меня слушают, но не знала, стоит ли продолжать.

– У тебя очень заботливые родители. Не знаю, как отреагировали бы мои. И знать, если честно, не очень хочу, – тут ужасно захотелось смеяться, отчего стало очень жутко, но Ева меня поддержала воодушевляющим мерцанием розовых огоньков на водяном охлаждении.

– Тебе тут, наверное, было очень скучно. Мне тоже. Эти дети сводят мой мозг с ума. Но книги порою спасают и от одиночества, и от надоедливой компании. Ты не подумай, что я нудный ботан, который не вылезает из классики, вовсе нет. Мне и манга нравится тоже. И комиксы, и журналы. А это твоя комната? Очень просторная. И чистая. В моей постоянный творческий беспорядок, – тут в воспоминаниях промелькнули моменты, когда в ярости мама сносила все книги на пол, что-то рвалось, откуда-то вылетали вкладыши. В такие моменты мне хотелось спрятаться под кроватью и не вылезать оттуда до наступления совершеннолетия.

– Что? – вытаскивая меня из пучины отчаяния, Ева раз шесть подряд нажала на стартовую кнопку рабочего стола, из-за чего из колонок раздался неприятный громкий звук, оповещающий об ошибке, которой не было, – я не думала о плохом! Просто не хочется видеть родных людей в таком состоянии. Наверное, тебе как нельзя лучше знать. Возможно, ты тоже моя дальняя родственница, не удивлюсь, если именно поэтому мы нашли общий язык. Ха-ха, общий язык, ну и сказала же. А ты всю жизнь провела здесь? – так, шаг за шагом, я выпытывала из разных огоньков информацию о таинственном духе. Частое мерцание – означало да, а полное игнорирование – нет. Порою Ева совсем мне ничего не говорила, так я понимала, что эту тему лучше не трогать, а оставить на совесть призрака. Методом проб и ошибок удалось узнать немного. Например, она моя ровесница, хорошо училась в школе и имела достаточно много друзей. Очень трудно узнать что-то из морганий системного блока, заняло это порядком нескольких часов, а то и больше. Снаружи успело стемнеть, когда я обменялась любезностями со своей единственной подругой перед сном. Мне нравилось рассказывать ей о фильмах, книгах и наблюдений за другими людьми. А её, кажется, всё устраивало, поэтому вместе мы создали неплохой такой дуэт. Меня даже не беспокоил тот факт, что родственники подслушивали за нами, часто заходили, выпивали, курили и возвращались на кухню. Засыпала я с мыслью, а что бы рассказать ей завтра? Сразу после пробуждения? Как я сломала ногу? Или спасла ту синичку? Может о приключениях в лесу? Мне ни с кем не приходилось делиться настолько сокровенным, кроме Камиллы, разумеется. Хоть мы не были заочно знакомы с Евой, я точно знала, что ей интересны мои мысли, и с некоторыми она даже согласна. Наконец мне удалось найти слушателя, что не будет лезть со странными вопросами, приводящими меня в ужас.

С лёгким трепетом я ждала следующего утра. Проснулась первее остальных, без очереди попала в уборную, стащила со стола пару конфет и увильнула в комнату без двери, завешанную тюлем. Неизменно, на своём месте, стоял выключенный монитор, что зажегся при одном моём появлении внутри, и переливающийся зелёным цветом системный блок.

– Доброе утро, надеюсь, ты не против, если я позавтракаю с тобой, – расчехляя конфету от упаковки, села напротив стола, вальяжно закинув ногу на другую, – надеюсь, тебя не беспокоит шум из той комнаты. Потому что мне детский плач очень не нравится, – смакуя нежную карамель с арахисом, стало немного не по себе. Ощущение мерзкого холода на плечах переменило мой утренний, скверный, но по истине воодушевляющий, настрой.

– Я бы очень хотела взглянуть на тебя. Надеюсь, у твоих мамы и папы остались фотографии. Уверенна, что ты была красивее меня. Нет на свете более уродливого человека, чем я. Но это неважно, ведь главное, что находится внутри, верно? Как у этой конфеты, – краем глаза заметила веселящее переливание розового, почти пастельного, оттенка на ленте. Мне не нравился этот цвет, но он успокаивал душу. Зная, что где-то там есть человек, который поддерживает любой мой груз, становится легче. Отчего улыбка сама собой натянулась на пухлом лице.

– Я тут думала, чем бы ещё хотела поделиться, – стало немного стыдно, мне пришлось опустить глаза в пол, чтобы Ева не увидела непредвиденного смущения, – я не люблю гулять, но часто смотрю с окна на детскую площадку. Наша соседка летом гоняет малышей, чтобы они не воровали клубнику. А ещё под крышей у нас живёт стая голубей. Ночами они пели друг другу забавные мелодии, которые я выучила наизусть. Папа гоняет их, потому что в полной тишине трудно уснуть из-за игрищ. А мне нравится, наверное, потому что я странная, – неуверенно приподнимая глаза, тонкая рука схватилась за край стула. Моя голова дёрнулась в сторону системного блока. Все мерцания, что когда-то приводили в неописуемый восторг, закончились. Та лента, начинённая не одной сотней диодов, светилась блеклым белым оттенком. Сердце сковал страх, отчего стало трудно дышать и двигаться. Несколько мгновений моё тело непоколебимо таращилось на пустую, бездыханную машину.

– Ева? – хриплое слово произнёс мой рот. Я прокашлялась, чтобы голос выровнялся, насколько возможно, – Ева, ты ещё здесь? – положив вспотевшую ладонь на стол, заглянула в прозрачную крышку блока, но и там ничего меня не порадовало.

– Ева, пожалуйста, ответь мне, – невольно колени согнулись, из-за чего вся конструкция упала, глазами я рыскала малейший намёк на присутствие ещё одного человека, – Ева, умоляю тебя, – к глазам поступили детские слёзы, а к горлу сильнейшая хрипота и дрожание. Весь мир исказился, как в разбитом зеркале. Почти ничего не видя из-за полупрозрачной пелены, била по столу, пока ручки не заболели, не прочувствовали каждым сантиметров покалывание, а затем и нестерпимое страдание.

– Ева! Нет, пожалуйста! Ева! Ева! – с минутой моё состояние ухудшалось. На немощные крики прибежали родители, которые силой пытались оттащить меня от стола, – нет! Не трогайте! Она меня ждёт, я не могу её бросить! Ева! Ева!..

Говоря откровенно, больше не могу вспомнить. Я не знаю, какими усилиями родители добились того, что меня в тот же день отвезли домой. Сколько бы не пыталась, обратная дорога напрочь стёрлась из памяти. Ещё долго в рот не лезла еда, из горла не доносились звуки. Став на шаг ближе к взрослению, я заморозила своё существование. Говорят, время лечит, но это не так. Время делает нас старше, время рушит города, время создаёт нечто прекрасное. Даже при родах мне не было так больно, как в тот вечер. И сейчас, вспоминая каждую мелочь, чувствую, как сердце колит в груди. Эта девочка изменила мою жизнь, неважно, в какую сторону. А ещё одна встанет на место молчаливого, доброго спутника с прекрасным именем – Ева.