Наследие предков

– Простите, господин Добрянский, я вас неверно поняла, наверное.

– Бросьте, шучу, а мог не верно выразится.

– Кирочка, господин Добрянский приезжий.

Странный он, а не приезжий и его намеки совершенно непонятные. А этот его друг, так раболепно смотрит на него, так смотрят либо слуги, либо любовники.

– Мы с Кирочкой, пожалуй, поедем.

– Конечно, рад был познакомиться, госпожа Бельская, – его ироничная улыбка и горящие глаза, когда он нежно поцеловал кисть руки. – Приятного вечера.

– И вам, – может мне показалось, не знаю, но мне почудился его легкий смех. В машине я смогла вздохнуть спокойно, желания продолжать вечер не было. Но мы все рабы своего положения, и какой бы я самостоятельной не была, но я зависела от Виталика. Порой мне было противно от своего положения, но вспоминая голодное прошлое, свое не нужное детство, где моей родной матери был ближе новый муж и новые дети, а меня забывали даже покормить. Чтоб заслужить ее любовь я старалась вести себя хорошо, смотреть за младшими братьями и сестрами, в школе учится отлично, чтобы моя мама гордилась  мной. Школу я закончила  с золотой медалью, поступила  университет – гордись дочерью, но нет же, я как не существовала для них, так меня и нет. Только раз в месяц напоминают о себе, чтоб я не забыла выслать денег, и то каждый раз не забудут напомнить, что они заработаны одним местом. Из раздумий меня вывел голос Виталия:

– О чем задумалась, моя кошечка?

– Странные они, этот Добрянский и Щербак.

– Не забивай свою головку, малышка, иностранцы одним словом, – он взял мое лицо в свои руки и поцеловал меня жадно и страстно. -Я соскучился по тебе, моя страстная кошечка, хочу тебя, -всю дорогу до моего дома мы целовались, от его поцелуев внизу живота образовался тугой комок желания. Не останавливаясь ни на миг, мы продолжали целоваться, выйдя из машины, пока открывала дверь, в прихожей мы облокотились о стену:

– Твою служанку не разбудим?

– Она не служанка, она здесь живет.

– И потому ты платишь ей зарплату, – меня подхватили на руки и, быстро переступая через ступеньки по лестнице, мы поднялись в мою комнату. Меня поставили посреди комнаты. – Я сам, – он расстегнул молнию на платье сбоку, провел по моим плечам, помогая платью упасть к моим ногам. Я осталась в кружевном полупрозрачном  черном белье, чулках и в черных туфлях на высоком каблуке.-Такая страстная, порочная и такая невинная, нежная. Хочу тебя, – он посмотрел в мои глаза взглядом, полным желания, и впивается в мои губы новым страстным поцелуем. Он сбрасывает с себя пиджак, рубашку, стягивает штаны, продолжает пытать мои губы. Через бюстгальтер он гладит мою грудь, пощипывает мои твердые от возбуждения соски, опускает одну из чашечек и вбирает горошину губами. Мы ложимся на кровать, он сверху целует нежно мою шею, плечи грудь. Он снова впивается в мои губы, я отвечаю на его поцелуй. Наши языки переплетаются, не давая нам возможности дышать ровно. Он гладит мое тело, слегка сжимает попку, стягивает с меня  трусики. Переворачивается на спину, его член уже готов войти в меня,а я облизываю языком свои губы, опускаюсь и беру его член в рот, ласкаю язычком и посасываю. – Да, моя пошлая девочка, да… – он издает стон удовольствия перехожу на его яички, продолжаю рукой гладить член вверх-вниз. Он поднимает меня за плечи, и я сажусь сверху на его твердый, каменный член, его руки  гладят мои плечи, спускаются к моим соскам. Он прокручивает их, мощный электрический разряд заставляет меня выгнуться. Его указательный палец входит сзади в мою попку и начинает двигаться вскоре, к нему присоединяется второй. – Давай, малышка. – Наши дыхания учащаются, а движения ускоряются, мощный взрыв удовольствия и наслаждения.

Утро встретило меня болью во всем теле, эту ночь мы не спали. Виталий спал на краю кровати, я тихо приподнялась и направилась в душ. После душа я подошла к зеркалу: возле шеи у меня красовался синий укус. В последнее время у Виталика есть привычка во время оргазма укусить в шею. По началу мы с Анжелой над этим смеялись, может, вампирами увлекся. Но смех смехом, а синяк болит. Я накинула халат на голое тело, спустилась вниз. На кухне хозяйничала моя помощница, а готовый завтрак стоял на столе.

– Доброе утро, Мария Васильевна!

– Доброе утро, Кира, завтрак на столе, а Виталию Александровичу я сварила кофе, как он любит.

– Спасибо, чтобы я без вас делала.

– Кирочка, прости меня, но не пора ли о семье подумать, а Виталий не плохой вариант.

– Он женат.

– Это не проблема, сама знаешь.

– Мария Васильевна, позвольте мне самой разобраться, – на кухню вошел одетый Виталик .

– Всем доброе утро, я только кофе выпью. Кирочка, тебя ждать или сама доберешься?

– Сама, не хочу тебя задерживать, ведь я не так быстро собираюсь, как ты. -Виталий позавтракал, перед уходом меня поцеловал, а мне стоит позвонить Вадиму и сообщить о предстоящей командировке.

Я была рада предстоящей поездке. В последнее время внутри меня бушевало много негативных эмоций и мыслей, иногда мне казалась жизнь не такой яркой. Я постоянно в размышлениях возвращалась в прошлое, а в мыслях: "А что если…?"

Глава третья

Разговор

Чем больше люди знают друг друга, тем меньше понимают. И чем ближе они узнают друг друга, тем более чужими становятся.

Эрих Мария Ремарк

Вадим

Я продолжил сидеть над чашкой кофе, когда за Кирой захлопнулась входная дверь. Медленно обвел кухню взглядом: пыль, кое-где паутина, не вымытая посуда, в углу мешок с мусором. Права Кира, пора брать себя в руки. Даже когда мы делали ремонт, у Марьянки была чистота в квартире, у нее было негласное правило: все вещи должны быть по местам. Урчание живота напомнило, что я давно нормально не питался. Так, что там Кирка принесла, поставил разогревать борщ, а сам взялся за посуду. Целый день провел в уборке квартиры и стирке вещей. Никогда не задумывался о чистых вещах, мои вещи всегда были чистыми и выглаженными. А сейчас…

С заходом солнца и появлением сумерек стали вылазить скрытые, потаенные чувства, боль и тоска по любимой, стали выползать воспоминания, унося в прошлую счастливую, семейную, такую короткую жизнь. Я лежал на нашей кровати и вспоминал нежное, податливое, страстное тело моей любимой, сколько ночей мы занимались здесь любовью и не счесть. Вспоминал нашу первую ссору, когда выбирали спальню: мне нравится темная мебель, ей светлая. Как она аргументировала, что на светлой меньше видна пыль, чем на темной, а когда я ей сказал: какая разница, пыль все равно вытирать, – на меня сильно обиделись. Купили светлую. Я достал из шифоньера платье жены, она не любила шкафы-купе, как ее тогда не уговаривал. На стене висели наши фотографии. Вот один из моих любимых снимков, когда она, смущаясь, прижимается ко мне. Боль по любимой разъедали душу, а на сердце безнадежная тоска. Какая-то часть моей души ушла вместе с женой и ребенком. Почему вы не забрали меня с собой? От Киры пришло сообщение: вечером её не будет, о ней вспомнил Виталик. Этой ночью мне не приснилась Марьянка. Каждый день я напивался, чтоб во сне быть с ней, во сне она рядом, а сегодня мне снилась чушь – горы. Утром позвонила Кира, обещала заехать вечером. Я понимал, пора выходить на работу, иначе я опущусь ниже нынешнего или просто сойду с ума. Еле дождался вечером, как я мог месяц находиться в замкнутой квартире, естественно, желание напиться никуда не уходило. Кира пришла с большим целлофановым пакетом продуктов и бутылкой конька.

– Я думал, мы спасаем меня от алкоголизма? – Кирка посмотрела на бутылку.

– Это?… А это мне. Ты можешь пробку понюхать.

– Всегда знал, что ты добрая.

– Знаешь, Вадим, доброта вообще понятие растяжимое, кому-то делаешь добро, а для другого оно оборачивается злом. Не грусти, я купила тебе апельсиновый сок, и не стоит благодарностей.

– Заходи давай. Рассказывай, чего так поздно, – мы зашли на кухню, Кирка разобрала пакеты, нарезала овощи и мясо, пока я доставал стаканы.

– Убрал, молодец. Я рада, что ты услышал меня, так как у нас через месяц планируется командировка на Средний Урал. – Я был очень удивлен, мы давно никуда не ездим, а здесь Кира согласилась на поездку.

– Чем вызвано твое согласие?

– Мне показали занятные фотографии пещеры, в которой по кругу были расставлены камни, а на камнях руны. Вот и все. – Она по привычке залезла со стаканом коньяка на подоконник. Мы часто любили посидеть вечерком втроем на кухне, для Кирки моя жена специально оборудовала мягкими подушечками место на подоконнике. Я смотрел на Кирку: сколько лет мы дружим, сколько времени я с ней работаю, а она все так же продолжает все прятать в себе. Уверенная и независимая.

– Рассказывай правду.

– Да что рассказывать, вызвал меня к себе наш интернационал, – Интернационалом мы называли нашего руководителя. Гурам – армянское имя, Моисеевич -еврей и Галушко тут и так все понятно. – Показал фото, сказал, что мы с тобой и еще два индивида, которые сделали фото и спонсируют поездку, отправляемся на Урал. Это если коротко, – пока она рассказывала, осушила бокал и наливала еще. – Я сегодня после работы заехала к Светке, знаешь, я не понимаю Вову, как можно отказаться от детей. Ладно, жена, все вы рано или поздно начинаете изменять, но дети причем. – Света – это подруга моей жены и Кирки еще с универа, только она сразу после окончания выскочила замуж. А три месяца назад ее с двумя маленькими детьми бросил муж, моя жена и Кирка помогали ей. Кирка регулярно таскает ей пакеты с едой, так как Светка отказывается брать деньги, а сама она пойти работать не может, так как самому младшему ее сыну полгода. -Представляешь он ей принес десять тысяч, сказал, что это алименты. А то что малому памперсы купить надо, а остальное ему все равно. Не понимаю, как можно быть таким жестоким. – Я понимал, что она не хочет продолжать разговор о поездке.

– А, что с эфиром? Будем записывать на перед.

– Да, нам за месяц надо снять месячный выпуск программы, а это восемь программ, плюс тема и поиск информации.

– Работы много. Я не понимаю, как ты согласилась на эту поездку?!

– Вадим, не спрашивай....Вспомни, как мы с тобой начинали, бегали по архивам, раскапывали что-то новое, неизведанное, прослеживали аналогию в исторических событиях. Мы были наполнены энтузиазмом и возможностью рассказать правду, а может и попробовать сделать мир немного лучше….. А знаешь, ты прав, не просто так… Я устала, – я видел, как всегда ровные плечи Киры поникли, она смотрела в темное окно. – Сама не знаю, просто устала. Внутри как будто пустота…. Мы с тобой постоянно что -то искали, а для чего все это…. Знать и гордиться, что мы Великий народ? Только чем гордиться, может нашим предкам и было, чем гордиться, только нам нечем. Где честь и достоинство? Ппросрали, нашим детям жрать нечего, нищета процветает, а мы с тобой людям мозги пудрим, чтоб они лишний раз не задумались, почем нынче гречка. Ты знаешь, мы стали настолько эгоистичны, жестоки и черствы, что нам все равно, что с нашим соседом. За счет другого пытаемся самоутвердиться. Разве так поступают цари природы, даже животное просто так не убьет, а человек легко и все ради забавы. Мы забыли, что значит быть людьми, вместо этого выращиваем в себе оскотинившихся особей, а все эти компании, рекламы – игра на наших низменных инстинктах и пороках, а мы не думая ведемся. Мы стали жить по принципу: “Чем хуже, тем лучше”. У нас все делается во благо народа: уничтожаются заводы, рабочие места. Мы деградируем, а не развиваемся. Мы забываем о таких чувствах, как сострадание, самопожертвование, любовь. Мы забываем, что над собой нужно постоянно работать, но вместо этого регулярно думаем о выгоде. Мы малодушничаем, живем ради наживы, мы забываем, что мы один народ, забыли, что значит совесть, перестали слышать свою душу. Мы забыли, что в единстве наша сила, и только, когда мы будем все едины, и каждый будет заниматься своим делом, только тогда мы начнем дополнять друг друга. Нас разрубили, как народ. Но я верю, что может быть иначе, по другому просто не может быть. А нет, так природа заставит нас вспомнить. Мы пережили не один потоп, и только на краю гибели мы вспоминаем, что значит быть людьми, вспоминаем о таких прекрасных чувствах, как любовь, сочувствие, уважение. Знаешь, меня можно считать сумасшедшей или шизофреничкой, иногда мне кажется, что я должна была родиться не здесь и не сейчас… Глупости. Я просто устала от всего, вот и лезут в голову всякие бредни, не слушай меня, – перед собой я видел сидящей совершенно другую Киру, не ту, что мы привыкли видеть в универе – улыбающуюся, беззаботную, не ту, что я вижу на работе – уверенную женщину и знающую, что она хочет от жизни. Нет, сейчас передо мной сидела девушка, в ее глазах цвета зекрый печаль и сожаление, нежно-розовые губки опущены, темно-каштановые волосы, которые она всегда идеально укладывала, сегодня волнами спадали на ее опущенные плечи. Сколько боли в ней и разочарования, которые она так тщательно скрывает за улыбкой и холодностью. – Я сегодня написала завещание.

– Зачем?

– У меня такое чувство, что из этой поездки я не вернусь. Дом и часть денег в банке завещала Светке и детям, своим родным, остальную часть денег Марии Васильевне; я попросила Свету, чтоб она оставила у себя Марию Васильевну. Машину я завещала тебе.

– Кира, ты сумасшедшая, вернемся из поездки, аннулируешь завещание. Ты хоть знаешь, что тогда с общаги тебя поперли благодаря Светке, это она сдала тебя крокодилице.

– Догадывалась. Но прошлое на то оно и прошлое, чтобы оставалось в прошлом. Давай лучше выпьем. Вместо того, чтобы отдыхать, я тебя загрузила. Давай за светлое будущее. – В миг она опять стала жизнерадостное солнышко, как ее называла Марьяна.

Провожал я уже сдержанную, уверенную женщину, она с идеально ровной спиной и расправленными плечами садилась в такси. Удивительно, порой мы общаемся с человеком и не догадываемся, какие внутри него бушуют ураганы, а ведь за веселой маской он скрывает боль и разочарование. Я открывал дверь, когда услышал, что соседская дверь приоткрылась.