Ведьмины корни

Пролог

Этой ночью в Круглой Башне горел свет. Отвыкшие от человеческого присутствия стены промерзли и заставляли присутствующих кутаться в плащи. Связанную ведьму в изодранном синем платье обступили четверо за пределами защитного круга, нарисованного на полу краской из наперстянки. Ведьма добросовестно притворялась, что он работает. В тусклом освещении лица были плохо различимы, но она и так хорошо знала каждого из них. Больше, чем ей бы хотелось. Двое в одеждах священников, двое – инквизиторов. И те и другие – отец и сын. Кроме младшего из священников внимания ведьмы никто не заслужил. Она ловила взглядом каждое движение юноши, игнорируя вопросы епископа и двух инквизиторов.

Процесс был начат внутри инквизиции. Слухов было достаточно, чтобы один из охотников собрал доказательства сам. Епископу их передали только после открывшихся обстоятельств, которые не могли его не заинтересовать. Их выяснил старший инквизитор. Теперь они вместе стояли над ведьмой, требуя больше объяснений. Опрос свидетелей почти ничего не дал. Все обвинения были предсказуемыми: смерть скота, неурожай и посещение запрещенных мест. Как свидетели узнавали о последнем, инквизиция благоразумно не интересовалась, боясь спугнуть доносчиков.

Епископ выходил из себя. Его рослая жилистая фигура то и дело перекрывала остальные, он активно жестикулировал перед лицом ведьмы, видевшей, как что-то сдерживает его. Он также поглядывал на юношу, не решаясь ни отослать его, ни задавать ведьме слишком конкретные вопросы. Про себя колдунья посмеивалась, но задирать врага не рисковала. Она выжидала. Времени на дело, с которым она вернулась в полузабытый город, осталось мало. Поймавшие ее теряли терпение с каждой секундой. Все, кроме того, кто был нужен ей. Молодой сын епископа смотрел на нее пусть и не с жалостью, но без ненависти и страха. Если бы не остальные, он бы мог ее выслушать.

Все этапы процесса для пленницы уже остались позади. Епископа интересовала только одна деталь, про которую стало известно в самом начале. Свой вопрос он задавал уже несколько раз, но ведьма упорно молчала.

– Ты ее знала? – прорычал епископ в лицо ведьме. Он не старался запугать ее. Скорее сделать так, чтобы его не услышал сын.

– Кого <<ее>>? – отскочил от стены нарочито громкий насмешливый голос ведьмы. – Много моих знакомых подходят под это описание. Половина твоего города тоже.

В бессильной злобе священник сжал ее запястье. Старший инквизитор, такой же рослый, но тучнее, раздраженно дернул головой и продолжил мысль коллеги:

– Тебя видели в том доме. Что ты там искала?

– Каком, милый? Уточни. Я была во многих домах. И по приглашению тоже. Вы так и не отучили людей пользоваться нашими услугами.

– Дрянь, – сплюнул инквизитор и отвернулся. Последняя фраза была очевидной ложью, но сильно действовала на нервы.

Они находились в башне уже около часа. Восковые свечи в держателях заметно оплавились, и свет в помещении потускнел. Сын инквизитора жестом приказал заменить их. Обстановка становилась напряженнее. Чувствуя, что больше нельзя тянуть и терпение присутствующих заканчивается, ведьма резко посерьезнела и кинулась вперед, ловко схватив молодого священника за руку. Ее быстрота заставила остальных резко отшатнуться. Оказавшись во власти ведьмы, молодой человек попытался выдернуть руку, но его лицо тут же исказилось от боли. Ведьма окончательно поняла, что не ошиблась. Такой реакции не должно быть у простого человека. Воспользовавшись всеобщим замешательством, она приблизила лицо к юноше. Она оказалось так близко, что длинные волосы молодого священника касались ее кожи. Убедившись, что он слушает, она четко проговорила.

– Ты сам станешь жертвой инквизиции.

От неожиданности священник не стал сопротивляться и только смотрел на нее перепуганными серо-голубыми глазами. Остальные отреагировали на фразу совершенно иначе. Старший инквизитор мигом стряхнул с себя оцепенение и кинулся к ним. Он с силой вырвал руку парня из хватки ведьмы, а вбежавшая охрана тут же набросила на нее веревки. От их движения тени заплясали на стенах, напоминая ведьме о том, что ее ждет. Молодой священник отступил на несколько шагов, но не переставал смотреть на нее. В его глазах читались непонимание и испуг. За потрясением от слов он скрывал и что-то еще, и ведьме это было известно. Именно ради этого она вернулась сюда. Ее цель была достигнута. Она уже не сопротивлялась и позволила инквизиторам связать себя, будучи уверенной, что ее слова еще долго не дадут покоя инквизиции.

Глава 1

Костер на площади уже потух, а праздник в Доме инквизиции был в самом разгаре. Сожжение последней ведьмы вызвало бурную радость в городе. Голоса празднующих были слышны во всех комнатах огромного замка. Инквизиторы с нетерпением ждали новой охоты и под льющееся вино обсуждали подробности предыдущей. Там находились около десятка тех, для кого это дело стало первым. Их было видно. Роскошь Дома инквизиции для них еще непривычна, и они с жадностью разглядывали обстановку, особенно столы, заставленные блюдами из мяса, рыбы и овощей. В воздухе витал запах шафрана и гвоздики. Великолепие, доступное меньшинству. Бывшие крестьянские мальчишки глупо выкатывали глаза при виде роскоши и делали окончательный выбор в пользу инквизиции. Более опытные инквизиторы поглядывали на новичков с превосходством, хотя прекрасно помнили себя.

Попасть в ряды охотников можно было двумя способами. Первый позволял сделать это почти любому, чья жизнь сопровождалась звуками протекающей крыши и долбежки в дверь от ростовщиков. Выше должности в городских патрулях они обычно не поднимались, но и требовала эта карьера только физической силы. Другой путь предписывал больше и начинался раньше. Школа при Доме инквизиции обучала и инквизиторов, и священников. По окончании большая часть из них занималась безопасной бумажной работой: рассмотрением жалоб, оформлением дел, документированием судов и самими судами. Одной из излюбленных обязанностей выпускников-инквизиторов была шестая статья Устава инквизиции – обязанность сопровождать священников при выезде для ареста. В последнее время от них при этом не требовалось ничего, кроме пары высокомерных слов и сурового взгляда. С такой задачей они прекрасно справлялись, и воспринималась эта обязанность как легкая прогулка за дополнительную плату.

Первым способом трудоустройства пользовались многие, вторых выпускали сколько нужно. В итоге в распоряжении выпускников всегда оказывалось несколько патрулей для грязной работы.

На черных мантиях отличившихся в этой охоте сверкали увесистые золотые вороны с кленовым листом в когтях – мечта любого ловца ведьм и по совместительству герб Рейвентауна. За последнюю охоту они появились у пятерых.

Столы были расставлены так, чтобы новички и опытные инквизиторы не перемешивались. Более опытные – за тремя столами в центре зала. Стол новичков – чуть поодаль, ближе к стене. Так нередкие конфликты сводились к минимуму. Но сегодня ссориться никому не приходило в голову. Удачная охота объединила так, что даже снисходительные взгляды старших не оскорбляли новичков.

За отдельным столом перпендикулярно четырем инквизиторским расположились пока пустые места епископа и главного инквизитора. Их сторожила личная охрана – четыре человека, доверие к которым было почти безграничным.

Морис наблюдал за праздником из тени коридора, не горя желанием вливаться в коллектив инквизиторов. Сцена, устроенная ведьмой, и ее слова не выходили из головы не только у молодого священника. Он знал как минимум одного человека, который тоже старался разгадать их смысл. Для сына епископа это было крайне неприятно. В клубке змей, который представляла собой инквизиция, любая неосторожная фраза могла принести кучу проблем. Было еще одно, чего, Морис надеялся, никогда не узнают его недоброжелатели. В момент, когда ведьма схватила его, родимое пятно на руке вспыхнуло, будто подожгли. О существовании пятна не знал никто, кроме него самого, отца и наставника. После выходки ведьмы он едва отбрехался от лекарей, которые настаивали на немедленном осмотре. Увидь кто-то еще тонкую красную полосу, даже положение сына епископа не спасло бы от подозрений в сговоре с обвиняемой.

От мыслей его отвлек внезапный звук. Это был тонкий писк, а затем взрыв хохота. Морис кинулся смотреть, что происходит. По узким проходам замка через пару поворотов он вышел в зал, где стояла толпа инквизиторов. Они окружили одного из своих и что-то разглядывали. Черные одежды слились в однородную массу. Рассмотреть что-то за их спинами не представлялось возможным. Все инквизиторы получали свои должности благодаря физической силе, и каждый из них был на голову выше священника. Морис стал протискиваться через толпу, которая не сразу, но все же начала почтительно расступаться. Инквизиторы быстро сообразили, кто перед ними, и вскоре он уже стоял перед нарушителем спокойствия. Узнав его, молодой священник не удивился. Его ровесник с нашивкой-черепом на мантии уставился на него с плохо скрываемым отвращением, но все же слегка поклонился. Поклон вместе с презрением в глазах больше напоминал издевательский жест. Ни на что другое Морис и не рассчитывал. В руках коротко стриженный блондин держал котенка. Тот был настолько черным, что сливался с его мантией. Если бы не тонкий писк и отблескивающие ярко-желтые глаза, были все шансы его не заметить.

Не желая ввязываться в конфликт, священник просто вытянул руку. Его статус не вызывал желания спорить ни у кого, и сейчас он тоже надеялся на благоразумие противника. Но ответа не последовало. Толпа застыла в ожидании продолжения. Конфликты между лидерами инквизиции были редки и тщательно скрывались от посторонних глаз, но о неприязни сыновей епископа и главного инквизитора знали абсолютно все. Как бы их ни убеждали, что духовенство и инквизиция должны работать в паре, для Мориса и Росса это противостояние было возможностью утвердиться самому и уронить другого в глазах подчиненных. Никто из них не собирался отступать.

Молодой инквизитор первым прервал молчание.

– Это ведьмин кот.

– С чего ты взял?

– Он черный. Этого недостаточно?

Морис выдохнул. Росс открыл ему возможности для маневра.

– Тогда мы все попадаем под собственные законы.

Стоящие за спиной Мориса инквизиторы начали перешептываться. Кто-то сдавленно хихикнул. По тому, что уловил молодой священник, было понятно, что они склонялись на его сторону. Он снова протянул руку, призывая отдать кота. Внешне Росс оставался спокоен, но священник знал его достаточно долго. Инквизитор был взбешен.

– Докажи, что он не опасен! В городе полно ведьм. Мы не можем рисковать.

– И что ты собираешься с ним сделать? – Морис тоже начинал злиться. Ясно, к чему ведет инквизитор.

– Мы сжигаем ведьм. То же самое должно ждать их зверушек.

Священника передернуло. Инквизиторы и так отличались жестокостью, но Росс перешел границы, обозначенные Морисом лично для себя.

– Ведьма проходит через допросы и суд. Ты в состоянии перевести нам, что кот скажет на процессе?

Среди инквизиторов послышались более явные смешки. Росс бросил на них суровый взгляд, и они тут же замолкли, но большей поддержки от них он не получил. Кот мяукнул, не дожидаясь назначения ответчиком.

Без одобрения остальных у инквизитора убавилось уверенности. Видя, что противник готов сдаться, Морис махнул рукой толпе. Приказ поняли мгновенно. Недолгое шуршание в проходе – и помещение опустело. Теперь они могли говорить свободно, а кот тут же оказался в руках Мориса.

– Росс, – обратился к инквизитору молодой священник. – Это не добавило бы тебе уважения.

– Потому что появился ты. Как всегда.

Голос прозвучал абсолютно безразлично. Инквизитор был вне себя. Меч на его поясе угрожающе раскачивался. Реши он им воспользоваться, Морису нечем было бы защититься. Нож, полагающийся священнику, гнулся даже при попытке открыть банку.

– Ты сын главного инквизитора. Такие выходки простительны обычному охотнику, а не элите. Не уподобляйся сброду.

– Если бы ты не вмешался, этот сброд не принял бы меня за слабака. – Его взгляд все же обрел живость, от которой их столько лет отучали. – Священнику все можно, так ведь? Даже подчиненные мне и отцу инквизиторы сначала слушают тебя.

– В первую очередь они слушают епископа, – поправил Морис, уже зная, что это еще больше разозлит его.

– Он такой же высокомерный как ты. Отца и сына видно сразу.

Росс явно хотел что-то добавить, но не решался. И он сам и Морис знали, что он не решится. Даже для сына главного инквизитора спорить со священником высшего сана было дерзостью. Он уже перешел черту. Проходя к выходу, он все же не удержался от выпада. Кот, смирно сидящий в руках священника, вздыбился и зашипел.

– Твой отец епископ только потому, что сам себя назначил. Город изолирован, сделать это проще простого. Выйди из Рейвентауна – и станешь никем.

Морис это знал, и обидеть его недостатком власти было невозможно. Но все же, желая, чтобы последнее слово осталось за ним, он полушутливо крикнул вслед инквизитору:

– Предупреди, если решишь выдвинуть коту обвинение.

После ухода Росса котенок сразу почувствовал безопасность и стал карабкаться вверх по мантии священника, цепляясь маленькими коготками за жесткую ткань. С проблемой предстояло разобраться. Отбить его у Росса только полдела. Держать черного кота в Доме инквизиции никто не позволит. Было только одно место, где он будет в относительной безопасности. Попасть туда сейчас почти не представлялось возможным, но случай мог предоставиться совсем скоро. Праздник обещал затянуться надолго, а запасы в Доме инквизиции не рассчитаны на продолжительные пиршества. Вопрос о пополнении скоро возникнет. С этой мыслью Морис попытался спрятать брыкающегося кота под одежду. Если бы не упрямство спасенного, это удалось бы без проблем. Широкая накидка священника позволяла незаметно вынести едва ли не всю архивную библиотеку. Юноша пару раз шикнул на кота, когда тот повис на его волосах. Пришлось потратить время на выпутывание из них когтей.

– Либо ты хочешь спасаться, либо я верну тебя тому парню, – прошипел Морис в ответ на недовольный писк. На удивление кот тут же замолк и виновато прижал уши к голове.

К отцу Морис шел с уже накрепко прилипшим к нему котом, спрятанным под одеждой. Многочисленные инквизиторы, встретившиеся по пути, лишь почтительно кланялись, ничего не замечая. Дойдя до помещения, где находился отец, он уже хотел зайти, когда услышал голос главного инквизитора. Вежливость требовала ждать. Он остановился в узком проходе перед тяжелой дубовой дверью и немного откинул ткань рясы, чтобы дать коту воздуха. Любопытная голова тут же высунулась и стала оглядывать голые стены замка. Как и в других коридорах, смотреть здесь было не на что, кроме холодной кладки камней и портрета давно погибшего инквизитора. Такие встречались в каждом помещении. В обычных рамках простые охотники, чем-то отличившиеся во время охоты, в богатых – когда-то выполнявшие обязанности главного. Конкретно здесь расположили портрет Невина, занимавшего пост до Кагана и героически погибшего от рук Верховной ведьмы, кошмарившей Рейвентаун незадолго до рождения Мориса. С тех пор ни один крупный праздник не проходил без перечисления его заслуг, а народ пел дифирамбы почти ежедневно. Не сказать, что нынешний инквизитор был доволен таким вниманием к предшественнику. Скудность помещения быстро наскучила коту, а вот парень насторожился. Из-за двери долетали обрывки фраз. Некоторые из них заинтересовали его, и он стал прислушиваться. Совесть не возражала. Необходимость удержаться на вершине часто требовала порицаемых действий. Даже если это касалось разговоров родного отца. Об этом часто говорил наставник. Морис стал рядом с дверью, но не слишком близко, чтобы в любой момент отскочить.

Слова в комнате принадлежали отцу и главному инквизитору. Они не старались говорить тихо. То ли разговор не представлял интереса для других, то ли отца не волновало, что их могут услышать. В голосе епископа еще никогда не было такой ярости.

– Та тварь была слишком сильной! Это ведь она подослала последнюю. Даже после смерти она продолжает гадить! А ведь наши жизни могли сложиться по-другому.

– Не уверен, что я бы этому обрадовался, – будто извиняясь, ответил инквизитор.

Даже через дверь Морис почувствовал, как Сенан скрипнул зубами. Священник никогда не терпел возражений. Теперь инквизитор мямлил что-то неразличимое, пытаясь отвлечь Сенана от собственной фразы.

– Это точно одна из тех ведьм? – перебил его метания раздраженный священник.

Каган перестал бубнить и заговорил увереннее.

– Да, хотя она молчала весь процесс. Понятно, зачем она вернулась. От их шабаша осталось столько колдовского барахла, что ей точно что-то понадобилось. И она наверняка не одна.

– Ты правда веришь, что она вернулась только за этим? – оборвал его Сенан. – Но с последним я согласен. Не подпускай их к Морису! И скажи об этом остальным. Только чтобы сам Морис этого не понял.

Морис представил, как главный инквизитор энергично закивал. Кому-то могло показаться, что Каган только поддакивает священнику, но те, кто давно знали инквизитора, не обманывались его заискиванием и испуганным тоном. Подхалим умело пускает пыль в глаза, а потом так же искренне рыдает над могилой дорогого врага.

На секунду Морис отвлекся. Кот заерзал у него на руках, и юноше пришлось перехватить его поудобнее, пока он не начал мяукать.

– Не мешай. Это интересно.

Кот заинтересованности не выразил и постарался спрыгнуть с рук. Пришлось потратить некоторое время, убеждая его этого не делать. Буквально объясняя коту, что ему не стоит гулять по замку, Морис чувствовал себя идиотом. В то же время появилось чувство, что кот его понимает. Желтые глаза смотрели на него осмысленно, как будто кот и правда взвесил риски и вскоре снова спокойно сидел на руках. Морис вернулся к подслушиванию.

– Где сейчас барахло, которое осталось от шабаша? – голос отца утратил прежнюю воинственность и теперь звучал скорее устало.

– Часть в архиве, часть свалили в ее дом и забыли.

– Нужно попытаться уничтожить ее дом. Но то, что туда перенесли, достать.

– Ты ведь знаешь, что мы пытались. Чертова ведьма наложила какое-то колдовство. Сколько ни пробовали, горело все, кроме дома.

Озадаченный Морис во всех красках представил старый дом с колдовскими зельями и амулетами, стоящий среди обгоревшей пустыни. Было сложно вообразить, где в Рейвентауне могло находиться такое место. Окруженный лесом город мог спрятать такой дом где-то глубоко в чаще, куда никто из людей не отваживался заходить. В черте города такого быть не могло, иначе он бы о нем знал.

Голоса за дверью стихли. Раздраженный выдох отца поставил в разговоре точку, и Морис поспешно отскочил к противоположной стене с как можно более безразличным видом. Инквизитор и священник вышли почти сразу. Увидев сына, епископ не слишком обрадовался. На его худом бледном лице отразилось раздражение, которое Морис предпочел не заметить. Инквизитор дежурно поклонился молодому священнику.

– Что? – бросил Сенан.

От резкого тона отца юноша растерялся, но быстро взял себя в руки.

– В зале заканчивается вино. Инквизиторы недовольны.

Лицо Сенана стало еще более мрачным.

– Не хватало только кучи недовольных скотов. Делай что хочешь, но не допусти этого.

Морис повернулся к инквизитору.

– Мне нужно разрешение. Запасов в вашем погребе хватит на остаток вечера.

Каган улыбнулся, выдвинув вперед и без того выпирающую челюсть.

– Ты знаешь, что мое разрешение не обязательно. Но спасибо, что спросил.

Юноша хотел уйти, пока кот еще тихо сидел под тканью, но Каган снова обратился к нему.

– Дома Азра. Привези ее сюда. Нужно обсудить кое-что с вами обоими.

Имя дочери инквизитора вызвало у Мориса раздражение. В последнее время она проявляла к нему слишком много внимания, а он к тому же только что сцепился с ее братом. Юноша перевел взгляд на отца. Тот кивнул, а Морис пожалел о своей вежливости. Он ведь и правда мог сказать инквизитору об «ограблении» его погреба уже после возвращения. Молодой священник невнятно пообещал привезти Азру и поспешил уйти.

На входе в конюшню Дома инквизиции высокий парень примерно возраста Мориса кинулся подавать молодому священнику поводья, но юноша сам рванул их со стены. Серый конь поприветствовал его радостным ржанием, но тут же почувствовал настроение хозяина и недоуменно склонил голову. Морис нежно потрепал его по холке, извиняясь за несдержанность. Конь фыркнул и опустил голову к поясной сумке в поисках лакомства, и тут же отдернул, услышав у самого уха тонкий писк. Несмотря на подавленность, Морис не смог сдержать улыбку. Голова кота высунулась из-под одежды и уставилась на лошадь огромными глазищами.

– Изучай, Осгар. – обратился он к коню. – Твой новый друг.

Знакомство продлилось недолго. Спустя несколько секунд Морис метнулся к углу и высадил котенка в темноту за сваленную там кучу хлама. Едва он это сделал, в конюшню вошел отец. Стоило священнику переступить порог, Осгар заржал и стал яростно бить копытами по заграждению стойла. Сенан не обратил на это внимания. Он привык к поведению коня при своем появлении. Осгар приветствовал епископа только так, даже еще будучи жеребенком.

– Ты уже понял, к чему это?

– Более чем. Хочешь привязать к себе инквизитора?

– Соображаешь. – Сенан хотел облокотиться на заграждение стойла, но, услышав щелк конской пасти рядом, передумал. – Инквизитор не слишком опасен, но так будет лучше.

– Использовать меня – единственный вариант?

Отец почти сочувственно повел плечом.

– Единственный доступный. Возможно, свадьба с его дочерью усмирит и его сына.

– Росс никогда не перестанет меня ненавидеть.

От этой проблемы священник просто отмахнулся. Это значило только одно: Морис был прав.

– Привези Азру и не смей грубить ей. Она не должна чувствовать твое недовольство.

Поместье семьи Кагана находилось не слишком далеко от Дома инквизиции. При желании до него возможно было добраться меньше чем за десять минут галопом. Чтобы успеть отвезти кота в безопасное место, Морис рассчитывал не на саму дорогу к инквизитору, а на время для сборов, которое понадобится слугам, чтобы загрузить в повозки все необходимое, а Азре – чтобы одеться.

Как только отец ушел, Морис не стал медлить. Подхватив кота, он запрыгнул на лошадь и вылетел из ворот конюшни, чуть не задев конюха. Кот сразу вцепился в него когтями всех четырех лап и жалобно замяукал. Поздно сообразив, что первая поездка на лошади – испытание не для слабонервных, юноша опомнился и притормозил Осгара.

Путь до дома инквизитора проходил через пару жилых кварталов и центральную площадь. К середине дороги кот перестал дрожать, и Морис позволил себе расслабиться. Поздний вечер в почти не освещенном и вечно сыром Рейвентауне выглядел скучно, даже несмотря на атмосферу праздника. Во многих домах горел свет, почти каждый забор был украшен листьями клена, самым верным оберегом от ведьм (изобретенное Сенаном средство, которое с радостью подхватили остальные). Каждый двор, где были люди, встречал будущего епископа радостными криками. Дети переставали махать деревянными мечами и глазели на Мориса, как на божество. Вариантов для развлечений у местных детей было всего несколько: игра в инквизицию (куда входило преследование какого-то неудачно подвернувшегося им прохожего) и споры про инквизицию (выяснение, какой из охотников сильнее, умнее и в целом лучше всех). Если в числе спорщиков оказывался родственник одного из кандидатов, разнимать драку приходилось ближайшему дежурному отряду.

Всадник выехал на центральную площадь, и его взгляд тут же зацепился за костер. По традиции Рейвентауна после сожжения ведьмы костер был засыпан кленовыми листьями. Некоторые из них уже окрасились в черный, подтверждая, что ведьма была настоящей. Никто не знал, почему так происходило, но много лет это было верным способом проверить правильность вынесенного решения. То, что листья были выкрашены еще задолго до казни, знали только священники и инквизиторы. В обязанности последних входило постепенное подсыпание черных по ночам.

Подъехав к двухэтажному дому, оплетенному лозой до самой крыши, Морис соскочил с коня, которого тут же подхватил под уздцы седеющий лакей.

– Передайте Азре, что ее велено привезти в Дом инквизиции, – сказал юноша, старательно пряча под плащом любопытного кота.

Слуга добродушно улыбнулся.

– Госпожа готова. Она ждет с самого утра.

Морис надеялся, что его выражение лица можно списать на последствия спешки. Кажется, только он до последнего не знал о готовящейся авантюре.