Обречённые

Мина мгновенно оттаяла и улыбнулась.

– А вас как звать?

– Чисин.

– Имя, манеры… Вы аристократ?

Чисин хрипло рассмеялся. Вот только в смехе не было слышно и нотки радости, одна горечь.

– Нет, Мина, ты ошиблась. Я грабитель и убийца. И я здесь не потому что мир несправедлив, а потому что действительно заслуживаю кары. Да, я здесь за дело.

На какое-то время воцарилось молчание. Мина напряжённо раздумывала над его словами.

– Вот что-то мне кажется, что вы на себя наговариваете, – и снова её тон сделался недовольным, только на этот раз Чисину показалось, что рассержена она конкретно на него. – Видала я разбойников, какие там манеры! Ни стыда, ни совести. Мужланы вонючие.

Мина брезгливо сморщила нос, словно припомнила, как именно вонючи неведомые «мужланы».

Чисин не мог с ней не согласиться. В большинстве своём разбойники именно такие, какими она их описала. А ведь было время, когда он хотел показать себя перед такими людьми во всей красе. Чтобы заметили, чтобы зауважали, чтобы стать наконец важным и ценным…

Чисин прикрыл лицо ладонями. Оно горело от стыда. Он не знал, что срамнее: вот это вот желание выслужиться, либо же непомерные гордость и самодовольство, которые он испытывал в те времена, когда сам руководил шайкой грабителей.

Он вдруг почувствовал прикосновение к спине. Вздрогнув от неожиданности, отнял руки от горящего лица и увидел Мину, сидящую рядом с ним на каменном выступе. Она мягко поглаживала его по спине и приговаривала: «Ну, будет, будет вам в самом деле…», отчего ему стало так странно – не то смешно, не то…

Он глубоко задышал, стараясь обуздать шквал эмоций, вызванных в душе невинным жестом девушки.

Никто и никогда не проявлял к нему простого человеческого участия, и поэтому сейчас Чисин пребывал в состоянии, находящемся где-то между детским восторгом и глубочайшим шоком.

– Что… Что ты делаешь? – выпалил он.

– Жалею вас, мне кажется, вам это нужно.

– Не нужно меня жалеть.

Он грубовато отодвинул её руку и отвернулся, всё ещё внутренне содрогаясь от наплыва эмоций.

– Ну, ладно.

Девушка пожала плечами, принимая его грубость как должное. Чисину стало так невыносимо мерзко от себя, что аж перекосило.

– Прости, Мина, я…

Он тяжко вздохнул, растерев лицо руками. В компанию ко всему остальному букету появилось мимолётное желание расплакаться, благо, быстро отпустило.

– Почему ты так реагируешь? Неужели тебя не обижает, когда кто-то относится к тебе столь… Грубо?

Издав невнятный звук, Мина махнула рукой и принялась теребить остатки порванного на лоскуты фартука.

– Я привыкла уже. В самом же деле… Со мной по-другому толком-то и не разговаривали.

– Но почему же? – совершенно искренне изумился Чисин.

– Да как-то повелось так, вот и… – пожала она плечами.

Чисин нахмурился. Это казалось ему безгранично странным – ведь девушка была такой добросердечной.