Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны

Вот вкратце и в общих чертах картина работы русской глубокой зарубежной военной разведки во время войны. Вряд ли ее можно признать хотя бы удовлетворительной.

Сейчас несколько слов о русской тактической фронтовой разведке. Несмотря на горький опыт Русско-японской войны, русский Генеральный штаб по-прежнему верил, что с такой разведкой справится кавалерия. Но уже в начале 1915 г. наступило разочарование, а союзники подсказывали, что нужно вести разведку посредством агентов через линию фронта, заняться агентурным опросом пленных (среди пленных посадить своего агента для подслушивания их разговоров), подслушиванием телефонных переговоров противника и проч.

Этим делом занялись разведывательные отделения штабов фронтов, армий и, отчасти, корпусов. Но и здесь до конца существования царской армии положительных результатов добиться не удавалось. Главная беда заключалась в отсутствии людей, знающих и любящих это дело, и в общей организационной неразберихе. Например, при оставлении русскими войсками Львова там сошелся стык двух армий. Вербовщики разведывательных отделов этих армий перебивали друг у друга агентов, набивая и цену им, и конечно, развращая их. Такие явления имели место сплошь и рядом. Тратилась уйма денег и губилась масса людей, но результаты были самые мизерные, чтобы не сказать – равные нулю.

Лучше всего об этом говорят следующие цифры по V армии!

За время с 1/XI-1915 г. по 28/VIII-1916 г. было отправлено через фронт в тыл противника 137 агентов, вернулось со сведениями – 23 агента, причем 4 из них принесли важные сведения, 16 маловажные, остальные 3 агента-двойники (работали у немцев); 72 агента совсем не вернулись, 32 агента не прошли фронта. Как видим, результаты самые плачевные.

Немцы учли слабость русской разведки и в этой области и перетянули на свою сторону большинство агентов более ловким и жизненным подходом к ним. Лишь некоторые из таких агентов сознались в этом своим первым хозяевам – русским. Большинство же молчало и передавало немцам верные данные, а русским – данные, сфабрикованные немецкой контрразведкой.

Русская военная контрразведка большой опасности для немецкой разведки представлять не могла, ибо она была сравнительно молода (создана лишь в 1911 г.; до того военной контрразведкой занималось министерство внутренних дел в лице департамента полиции и жандармских управлений), без опыта и навыков, не имела кадров подготовленного личного состава, вследствие чего, несмотря на антагонизм между Генеральным штабом и министерством внутренних дел, она старалась выезжать на жандармских офицерах. Последние же ударялись в сторону политического сыска и придерживались знакомых им приемов провокаций и наружного наблюдения. О военной разведке они имели в большинстве случаев слабое представление и применяли в борьбе с разведкой приемы охранки, оказавшиеся совершенно непригодными для этой цели.

До чего низок был уровень работников военной контрразведки царского Генерального штаба, показывает следующий рассказанный С.М. Устиновым в его «Записках начальника контрразведки» факт:

«Из Килии я приехал в Измаил, где во главе контрразведки уже стоял переведенный из Сулина капитан П. По сведениям агентуры, действительно через Дунай под видом беженцев из завоеванных немцами местностей в Измаил просачивалась масса шпионов и агитаторов. Воинские части задерживали в камышах Дуная всех без разбора и приводили к нему целыми партиями в 30–40 человек. Как разобрать в этой толпе, кто из них действительно беженец, кто шпион, – мне казалось совершенно невозможным. Но капитан П. был убежден, что нет ничего легче этого. “Шпиона по роже видать”, – уверял он меня. Рожа, конечно, рожей. Но какой-то агент, бывший пристав в Измаиле, разжалованный (февральской) революцией, убедил его, что германцы своим шпионам для беспрепятственного их возвращения через фронт ставят на заднице особые клейма, которые он якобы сам видел у некоторых сознавшихся шпионов. Капитан П. поверил этой чепухе и потому смотрел не только рожу, но и задницу, отыскивая на ней эту своеобразную визу».

В русской контрразведке было немало людей, подобных этому капитану П. Сведение личных счетов, выдумывание и раздувание дел с целью выслуживания в глазах начальства, добывания орденов, чинов и получения побольше денег на расходы – вот в большинстве случаев главные побудительные импульсы работников царской контрразведки.

Понятно, что такая контрразведка была не очень-то опасной для разведки противника, и он ее мог водить безнаказанно за нос. В этом отношении немцы были неподражаемыми мастерами.

Такова в общих чертах картина организации, построения и работы русской военной разведки до и во время мировой войны. Более основательно и подробно осветить этот вопрос в кратком предисловии невозможно; для этого нужен специальный труд, гораздо более объемистый, чем труд Николаи. По тем же соображениям нам пришлось обойти молчанием вопрос о постановке разведки Антанты, а также не пришлось более подробно остановиться на разведке Германии и союзников.

По тем же причинам мы не имели возможности в настоящий момент выявить и указать на все сознательные или несознательные извращения Николаи фактов и их тенденциозное и одностороннее освещение. Нам пришлось остановиться лишь на более крупных из них.

Все же, несмотря на все указанные выше дефекты, труд Николаи заслуживает того, чтобы с ним ознакомились не только работники разведки, но и командный и политический состав Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В этом труде много весьма поучительных фактов и примеров из деятельности разведки или «тайной силы», как ее называет Николаи. Правда, как сказано выше, некоторые из них неточны, или даже неверны, но установить истину довольно легко, хотя бы по мемуарам и воспоминаниям о войне, которых за последние годы появилось довольно большое количество.

К.К. Звонарев.

Москва, март 1925 г.

Предисловие Автора

Моему Отечеству – для предупреждения. Всем, кто хочет помочь ему снова обрести свободу, и кому из-за этого угрожают враги – для учения.

В опубликованном весной 1920 г. описании моей деятельности во время мировой войны я уделил разведывательной службе сравнительно мало места, хотя руководство военной разведкой и борьба со шпионажем в Германии составляли с 1912 г. мою единственную, а во время войны – мою первую и главную задачу в Генеральном штабе.

«Служба прессы», с которою в Германии часто смешивали и смешивают «разведывательную службу», стала одним из отделов Генерального штаба лишь во время войны, до того она никаким учреждением подготовлена не была и не была также взята на себя правительством, а между тем без нее военное командование решительно обойтись не могло.

Если, благодаря этому, только один Генеральный штаб оказался в состоянии накопить опыт в «службе прессы» и оценить роль печати в мировой войне, то в большей мере это относится к разведывательной службе, так как Германия не располагала, подобно своим противникам, единой политической, хозяйственной и военной разведывательной службой, руководимой правительством. Тем самым она как будто отказывалась от использования политического состояния врага и от воздействия путем пропаганды на нейтральные страны, ее разведывательная служба управлялась и использовалась почти исключительно в военном направлении. Поэтому меня неоднократно просили поделиться своим опытом именно в качестве начальника разведывательной службы германского Верховного командования. Однако до сих пор и особенно в то время, когда я составлял упомянутую выше работу, я полагал, что от опубликования этого материала следует воздерживаться.

С тех пор события изменили мою точку зрения.

Всюду, и прежде всего в Германии, работа разведки, пышным цветом распустившейся во время мировой войны, в полном разгаре.

За это время успели похвастаться своими успехами в разведке и противники Германии. Однако они до сих пор избегали снимать покров с той грандиозной военной, хозяйственной и политической организации пропаганды и шпионажа, которой они обязаны своими успехами и в которой они превосходили Германию в течение десятилетий до войны.

Германия не может, к сожалению, претендовать на то, что она своевременно поняла значение разведки и ее развития, что она в достаточной мере считалась с ее политической ролью до и во время войны. Тем более необходимо совершенно открыто признать допущенные ошибки. По-видимому, даже опыт войны не внес в эту область никакой перемены. А то, что Генеральный штаб смог при данных условиях создать или накопить в виде опыта на собственном поле деятельности, вследствие известного исхода войны для Германии, пошло прахом или осталось неиспользованным.