Отголосок утраченной жизни

Лиза улыбнулась, когда в конце сообщения опять увидела смайлик с высунутым языком. Она впервые за долгое время улыбнулась искренне. Её манили не столько деньги, хотя на подработке вожатой в дневном лагере она получала в два раза меньше, сколько сама учительница. От неё исходило тепло, как от того котика в соцсети. Будто отголосок утраченной жизни.

«В полдень на путепроводе у касс подойдёт?» – вдогонку пришло ещё одно сообщение.

«Добро», – ответила девочка, и улыбка вновь украсила худощавое лицо с веснушками.

Чего-чего не ожидала Лиза от Натальи Владимировны так, что та отправит стикер с обнимашками из приложения Bitmoji, где у самой девочки был тоже создан личный аватар.

«Наш человек», – отметила про себя Лиза.

– Ты чего такая счастливая? – Откуда-то извне донёсся голос одной из близняшек.

Лиза подняла глаза, распознав по синим прядям волос в вопрошающей Алису.

– Да так, ничего особенного, – она ушла от ответа.

С сёстрами у неё контакт не заладился с самого начала. До того, как Лизу определили в интернат, её соседки в комнате жили вдвоём. Близняшки всегда держались друг друга и до сих пор, кажется, не смирились со вторжением Лизы в их семейный склеп. Так что сейчас откровенничать с ними было бы странно.

– Как всегда, в себе, – не сдерживая неприязни, процедила сквозь зубы Василина. Её лицо залилось краской почти в тон волосам.

Лиза обычно уходила от конфликтов в прямом смысле, так поступила и в этот раз. Она спокойно оделась, стараясь не обращать внимания на сверлящие взгляды сестёр, и направилась завтракать в столовую.

Девочка с удовольствием умяла порцию сладкой манной каши и принялась за чай и булочку с маком, открыв чат с учительницей. Она сохранила её номер и снова кликнула по аватарке.

Лиза не могла понять, что с ней происходит. Наверное, она соскучилась по простому человечному общению. Единственная девчонка, с которой она успела подружиться – Таня, была старше Лизы на два класса и в этом году выпустилась из интерната. Лиза писала ей изредка, боясь отвлекать. Она всё понимала: Таня устраивала свою жизнь в большом мире. Как сирота, подруга получила по договору социального найма комнату в общежитии, работала официанткой в летнем кафе и готовилась поступать в пищевой техникум. В своё время они вместе пересмотрели все сезоны американского кулинарного шоу. Особенно им нравились выпуски «Мастер-шеф. Дети», где юные повара творили на кухне что-то невероятное. Именно тогда Таня за просмотром передачи определилась с профессией. Сама Лиза хоть и задумывалась о будущем, пока не понимала, чем бы ей хотелось заниматься во взрослой жизни.

«Почему вы стали учительницей?» – набрала она сообщение. Указательный палец замер над кнопкой отправки, но Лиза никак не решалась, сомневаясь, можно ли спрашивать такое у незнакомого человека.

Мимо пронеслась орава младшеклашек. Девочка не успела опомниться, как кто-то из них по пути сбил её локоть, и сообщение отправилось.

«Пусть будет так».

Ей хотелось с кем-то поговорить. А местные учителя не располагали к задушевным беседам. И ей было очевидно почему. Дети в интернате сплошь сложные, с израненными душами, и каждый справлялся с пережитым по-своему. Мат и хамство в классе не укладывались в голове Лизы, которая несмотря ни на что продолжала получать хорошие оценки, но были обычным явлением. Учителям здесь приходилось несладко.

Наталья Владимировна долго печатала.

«Я очень любила моего классного руководителя Валерия Степановича. Он преподавал английский, поддерживал, направлял и всей душой болел за нас – детей. Можно сказать, что он вдохновил меня своим примером. Мне захотелось также помогать ребятишкам, быть для них другом, опорой, советчиком, если нужно, человеком, к которому можно обратиться в любой ситуации».

У Лизы перехватило дыхание. Незнакомая женщина здесь и сейчас вызвала в девочке такое восхищение! Учительница не возмутилась личному вопросу, не спросила: «Зачем ей эта информация», а просто искренне поделилась историей из жизни. Рассказала сокровенное – о важном человеке, который помог ей понять, кто она и для чего пришла в этот мир.

Лиза ещё раз перечитала сообщение, непроизвольно кивая и улыбаясь.

«Спасибо», – написала она.

Девочка задержалась при отправке и добавила сердечко, в этот раз не думая об уместности.

В ответ опять получила стикер с обнимашками.

Она ощутила, как по телу разливается тепло. Допив остывший чай, Лиза убрала за собой посуду и с блаженным выражением лица отправилась на улицу.

Неподалёку от интерната располагался сквер, где девочка могла чувствовать себя почти так же спокойно, как в телефоне. Она приземлилась на скамейку, спрятавшуюся в объятьях цветущей акации. Здесь она была в безопасности, не ожидала тычка в спину. Зелёный оазис посреди каменной пустыни защищал от палящего солнца, от жестокости и даже от грустных мыслей. Время здесь шло медленно. Мимо проплывали редкие мамы с колясками и кофе навынос, старички с трекинговыми палками, владельцы собак с любимцами. Лиза наблюдала за всем этим со стороны, будто смотрела кино на большом экране.

Слушая жужжание шмелей, старательно ухаживающих за ярко-жёлтыми цветками акации, Лиза любовалась ритмом теней, которые отбрасывали старые тополя. Девочка сняла их на телефон и отправила фото Наталье Владимировне.

«Видеть прекрасное в обыденном – это дар», – прилетело в ответ.

И следом фотография нежного пудрового бутона розы, цветущего на залитом солнцем подоконнике.

«Красота!» – отозвалась Лиза.

«На самом деле горшечные растения я не очень жалую. Все эти полей, порыхли, надолго без внимания не оставляй. Не люблю я в земле возиться. Эта особа – исключение. И, кажется, она всё понимает, и в благодарность цветёт практически круглый год».

Лиза вспомнила о загубленном кактусе, который ей во втором классе на день рождения подарил мальчик со школы, и в голос рассмеялась.

«Да уж. Понимаю. Ой! А если вы с землёй дел иметь не хотите, зачем вам тогда дача?» – девочка тут же пожалела, что отправила сообщение. Вдруг учительница передумает с арендой и… Перестанет с ней общаться.

«Ну, на дачу ведь ездят не только в огороде пятой точкой загорать. Я своё уже отработала и на пенсии предпочитаю отдыхать. А с книжкой в кресле под тенью яблонь, так это прямо мечта».

Лиза нахмурила одну бровь.

«Пятой точкой», леди, вы из какого века?» – ухмыльнулась про себя девочка. Хотя это ей показалось даже милым.

Она представила бабушку с аватарки, сидящей в плетёном кресле в саду. Лизе так захотелось, чтобы кресла было два, и ещё столик с резными ножками. Она бы приготовила чай. В жару – самое то, чтобы утолить жажду и вести задушевные беседы. Кажется, только что мечта Натальи Владимировны о летних деньках в саду стала и мечтой Лизы.

Она так глубоко вздохнула, что не удержала телефон, и он выскользнул из тонких пальцев. Оторопев, Лиза наблюдала, как верный друг, служивший ей столько лет, медленно летел на брусчатую дорожку и как по закону подлости жёстко приземлился «маслом вниз».

«Если какая-то неприятность должна произойти, она обязательно произойдёт», – пронеслось в голове у Лизы, застывшей над пострадавшим. Она с минуту гипнотизировала его взглядом, пытаясь отмотать киноплёнку назад, чтобы держать покрепче бесценную связующую нить с учительницей, но тщетно.

Телефон не подавал признаков жизни. Она мысленно обвела его мелом и закинула то, что осталось, в поясную сумку. Закрыв лицо руками, она уронила голову на колени и разрыдалась, словно позволив той боли, что накопилась за два с лишним года, выплеснуться наружу. Медный хвостик на затылке вздрагивал в такт всхлипываниям снова и снова. Когда Лиза притихла, она чувствовала, как хрипит в горле, будто через него вышел тяготящий комок с острыми ранящими краями.

Девочка распрямилась. Невероятно, но ей стало легче. До неё дошло: неприятность с телефоном как бы странно это ни звучало, помогла ей, наконец, по-настоящему прожить, прострадать то, что обрушилось на неокрепшие плечи страшным апрельским утром, когда мама так и не доехала до работы.

Пустота никуда не делась, но там как будто кто-то прибрался: вытер пыль на подоконнике, помыл полы и даже в знак надежды, что всё ещё может измениться, поставил у окна горшок с розой, которая готовилась вот-вот зацвести.

Ей захотелось спросить, приходилось ли новой знакомой чувствовать пустоту внутри, но желание разбилось о погибший телефон.

Лиза ещё долго бродила по окрестностям, пока урчащий живот настоятельно не приказал повернуть домой.

«Хм, домой… Интернат неспособен заменить ощущение дома, ведь главное – это не стены, а атмосфера и близость между теми, кто в нём живёт, – подумала девочка, взглянув на потрёпанное крыльцо общежития. И в этот момент она поняла важную вещь. – От пустоты получится избавиться только, если заполнить её чем-то ценным».

После обеда Лиза провела остаток дня, спрятавшись в библиотеке. В комнату, заставленную полками с книгами, в солнечный день никто не заглядывал, и она полностью погрузилась в выдуманный Хаксли «О дивный новый мир».

«А ты бы разве не хотела быть свободной?

– Не знаю о чём ты говоришь. Я итак свободна. Свободна веселиться, наслаждаться. Теперь каждый счастлив.

– Да, – засмеялся Бернард. – «Теперь каждый счастлив». Мы вдалбливаем это детям, начиная с пяти лет. Но разве не манит тебя другая свобода – свобода быть счастливой как-то по-иному? Как-то, скажем, по-своему, а не на общий образец?»

Этот вопрос заставил Лизу остановиться. Она перечитала отрывок ещё раз, отпечатывая в памяти каждое слово.