Про … жизнь [sex, sport & rock'n'roll] – Часть 2

Полковой плац из специфического мягкого (чтоб заглушать топот сапог?) сильно плавящегося на солнце асфальта размечен секретными белыми линиями, сходящимися и расходящимися вопреки законов Эвклидовой геометрии.

В буфете болгарские сигареты: в один день «Стюардесса», в другой – «Опал». Очевидно, чтоб бойцы не зубоскалили не свежим анекдотом. На десерт подозрительно возрастное печенье какой-то фабрики из тьмы-тмуракани. И всё. Наспех подмалёванная буфетчица с красными глазками нависала над пустыми полками сильно располневшим драконом. Откуда-то потягивало многодневным сивушно перегарным выхлопом.

Сопровождающие с кафедры Бауманки два майора уеб…ли домой в Москву. Якобы дежурить на Фестиваль молодёжи и студентов.

Подъем в 6:00. Зарядка с марш броском и подтягиваниями на перекладине. Умывание морды-шеи и чистка пасти в ледяной воде. Садистское садомазохистское выскребание собственных усов и бород на открытом не тёплом воздухе без пен-гелей в ещё более ледяной воде. Как священный ритуал пришивание воротничков. Завтрак 9:00. К этому времени уже готов сожрать коня вместе с копытами. Каша – шрапнель, сечка, кирза. И далее по кругу дней. «Какавка» (от слова какао) – чуток тёплая жидкость двухсмысленного вкуса с тонами говяжьего навоза. И кусок масла. Круглый. Жёлтый. Цилиндрический. Желанный. Масло съел – день прожит! … Перекур. Построение на плацу. Перекур. Строевая подготовка: в сапогах от пота хлюпает субстанция, убивающая всё живое, включая блох и бактерии грибка. Перекур. Учебная подготовка. Перекур. Обед. Жидкая баланда под названием суп-щи-борщ и каша – шрапнель, сечка, кирза – и далее по кругу дней. В каше торчит каменный кусок сала месте с длинной щетиной – рассасываем во рту до ужина, включая щетину. Перекур. Охраняем разгрузку спирта, встав тройной цепью. Перекур. Подготовка солдатской смекалки: Пойди туда, не знаю куда, сделай то, не знаю что. Перекур. Копка ямы. Углубление ямы. Еще большее углубление ямы. Оказывается, это не яма, а дренажный колодец на случай пролива гептила [**] при заправке ракеты. И, конечно же, гептил протёк (так было задумано на замаскированным под забытый скифский курган командном пункте, к которому подведен сверхсекретный подземный спиртопровод). Условия должны быть максимально приближены к боевым! Оранжевое облако гептила перекатывается по земле. Шухер!!! Ёб … … !!!!! Из ямы глубиной три метра выскакиваем пробкой из под перегазированного шампанского и рвём когти, не жалея подмёток и дыхалки. Перекур. Ужин: шрапнель, сечка, кирза – и далее по кругу дней. Кусок щетины без сала. Мутный несладкий напиток под названием чай. Перекур. Политическая подготовка. Перекур. Вечерний особо ароматизированный туалет, вместо соответствующей мягкой бумаги – шершавая ветошь для чистки-протирки стволов. Отбой. Травля баек. Настоящий отбой.

В выходные повезли на экскурсию в дом-музей Есенина. Культурная программа значилась в красной папочке двух майоров отдельным листочком, поэтому должна быть выполнена даже в случае ядерного нападения. Мы надраили сапоги до блеска, не жалея ваксы, и дружно выкурив впрок пару-тройку сигареток, гордо расселись в подкатившем автобусе. Девушка экскурсовод, радостно впорхнув в салон из придорожного кустика, со слезами пулей выскочила обратно: густая вакса нещадно резала глаза, а страшные сигаретные смолы спазмировали горло. Шофёр открыл все люки и два раза проехал взад вперед вокруг пятака у части, дабы чёрные ваксовые и прочие пары выскочили из салона.

Наконец тронулись в нужном направлении, шофёр выжал газ, как заядлый авто гонщик орудуя ручкой скоростей размером с кочергу. Экскурсоводша в легком летнем ситцевом платье. Рвущийся молодой морской бурей в салон ветер и гипноз десятков очень голодных до женского тела глаз вздымают легкомысленные одеяния. Нас никто не сношает приказами, экскурсоводша в эйфории истекающих водопадом флюидов не успевает прижимать разлетающееся платье и вещает в микрофон что-то не имеющее никакого значения в реальной жизни – балдёж! Много ли для счастья надо?

Музеем-домом мы овладели по всем правилам военного искусства. Часть зашла с флангов, уводя в ближайший лесок двух сопровождающих «от части» майоров, уже утомленных прихваченным спиртом, другая отвлекала экскурсоводшу, третья слетала в деревенский магазин, рейдом диверсионно-разведывательной группы зайдя в тыл. Пузырьки раздобытой животворящей влаги восхитительно позвякивали. Есенин с литографии на стене музея одобрительно кивнул. Экскурсоводшу накачали быстро, прямо на тропинке музея. По очереди сидела на коленях и с упоением читала стихи:

«Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым…»

«Я читаю стихи проституткам
И с бандюгами жарю спирт…»

«Я московский озорной гуляка…» [***] – не полезли за словом в карман будущие офицеры (ну и что, что запаса, мы "найдём же, блин, куда вести войска" [****]).

У экскурсоводши заблестели глаза, по коже побежали мурашки. Последовали не воздушные поцелуи (избранным). Пуговицы на ширинках галифе не выдерживали напора взводящихся дульев и отстреливались весёлыми пистончиками.