В СССР геев не было!

Михаил закатил глаза, но ему не оставалось ничего, кроме как согласиться. Если Ярослав принял для себя какое-то решение, то переубедить его было практически нереально. Собственно, в этом и была вся причина конфликта. Сошлись как-то на мосту баран-сын и баран-отец, и ни один не хотел уступать…

– Хорошо, через полчаса я пойду выгуливать Эдди, постарайся успеть приехать к моему дому. И мы поговорим.

Оставив Евгения наедине с собой в гостиной, Михаил включил тусклую настенную лампу на кухне, достал бутылку коньяка и сел за стол. Что же, хотя бы небольшую часть своего плана на вечер отдыха он все же выполнит, пусть и без чая. Выпив немного больше, чем рассчитывал, Миша оделся, пристегнул Эдисону поводок и вышел из квартиры, тихо закрыв за собой дверь. Морозный воздух тут же выдохнул в лицо мужчине, стоило ему выйти на улицу. В голове прояснилось от завала работы, хотя из-за алкоголя сознание было словно в ватном тумане.

– Привет, – негромко позвал силуэт из тени под козырьком подъезда.

– Привет, – шепотом ответил Михаил и кивнул в сторону дорожки, куда уже тянулся на поводке Эдди. – Пойдем, ему нужно побегать, иначе замерзнет. Да и мы тоже, если останемся тут, на ветру.

– Ты выпил, что ли? – удивленно спросил Ярослав, приноравливаясь к размеренному шагу Миши.

– Как же, волчок, мне не выпить? Была у лисички избушка ледяная, а у меня лубяная, – хохотнул Гайдук, но увидев непонимание во взгляде Славы, махнул свободной от поводка рукой. – Забудь, неудачная шуточка.

Они прошли мимо детской площадки к небольшому то ли скверу, то ли парку. Теплый свет фонарей неровными полосами освещал запорошенные снегом дорожки. Когда они свернули к ряду скамеек, Михаил наклонился и отстегнул Эдди поводок, чтобы пес мог побегать. Он ведь целыми днями лежал дома в ожидании хозяина с работы. Гайдук указал на лавочки рукой и сам первым пошел к ним. В такой час в этом сквере можно было встретить только собачников: родители с детьми уже сидели по домам, делая уроки, а старики обычно гуляли днем, когда было теплее.

– А разве тебе не нужно приглядывать за Эдисоном? – спросил Ярослав, не торопясь занимать место.

– Нет, он у меня дрессированный, по команде вернется. Да и этот парк знает, как свои четыре лапы, – Михаил натянул рукав дубленки на кисть и отряхнул скамейку от снега. – Садись уже. Я быстро расскажу план, и ты сможешь поехать домой.

– Хорошо, излагай, – выдохнул Смирнитский и сел рядом с другом.

План был прост, как две копейки, но, конечно, требовалось, чтобы Ярослав дал добро. Основной идеей была трудотерапия. Михаил предлагал рискнуть и предложить Жене учиться и подрабатывать, чтобы он смог прочувствовать, насколько тяжело учиться заочно и насколько важно получить хорошее образование, чтобы на всю жизнь не остаться в разнорабочих. Миша рассказал Славе, что уже придумал к кому обратиться, чтобы его несовершеннолетнего сына взяли на полставки.

А для лучшего результата трудотерапии Гайдук предлагал Женю оставить жить у него.

Во-первых, не будет давить родительский авторитет, и не будут звучать постоянные вопросы: «Как дела? Ты уже передумал? В какой университет будешь поступать?».

Во-вторых, Женя сможет научиться сам заботиться о себе в бытовом плане: готовить, стирать, гладить. Целиком контролировать себя, не полагаясь на маму, которая по доброте душевной, все равно готова сделать для сыночка все, о чем он попросит.

– Мне надо обсудить это с Аней, – вздохнул Ярослав, когда Михаил закончил излагать свой план.

– Я думал, что такие решения принимаешь ты.

– Мы принимаем их совместно, – жестко ответил Слава, достал пачку сигарет и закурил, не спрашивая разрешения.

– А об этом Анна знает? – Гайдук помахал перед лицом ладонью, чтобы отогнать от себя сигаретный дым.

– Я начал не так давно. И я курю не много, только когда нервничаю. А сегодня, согласись, у меня был повод, чтобы переживать.

– Так значит, она не знает? – Михаил пристально посмотрел на Ярослава. Спустя пару минут игры в гляделки, Слава отвернулся.

– Думаю, что она догадывается. Мы это не обсуждали, – Ярослав снова сделал затяжку. – Спасибо, что приютил Женю. Мы с ума сходили, не знали, куда он ушел. Я думал, что Аня мне голову оторвет, если бы с ним что-то случилось после нашей ссоры. Хотя, пожалуй, я бы и сам себе шею свернул, если бы мой сын из-за меня пострадал.