Вслед за душой

– Артур… Ты прости, что навязалась тебе… – шепчет тихо, отчего волосы становятся дыбом, стоит только представить на секунду, что мог не встретить ее или чего хуже – оставить там.

Кладу свои ладони, полностью накрыв маленькие ручки девчонки, и произношу, твердо веря в каждое сказанное слово:

– Я тебя не оставлю! В моей защите можешь не сомневаться. Даже от таких… – киваю в сторону столешницы, где минуту назад стояла грудастая любовница.

Едва удерживаю язык за зубами от ругательств при ней.

– Почему комната одна?

– Ты боишься меня, Лиса? – смеюсь, рассматривая пухлые губки.

– Н-нет, – врет, глядя в глаза.

– Ты спала в моих объятиях, и я не тронул тебя… – не убедительно звучит, потому добавляю, – Хорошо… Обещаю, что не трону, если ты сама не захочешь, договорились?

Девчонка отчего-то краснеет – это выводит из равновесия. Выпрямляюсь на стуле от догадки.

Неужели она меня хочет?

– А на счет комнаты – так было нужно… – в подробности не вдаюсь.

Снял бы по отдельности – вечером явилась бы Найя, даже если не звал бы. А поскольку уже полгода сдерживаюсь от похоти и стараюсь не мараться о таких вот, как Найя и ей подобные – другого варианта не нашел. Одна кровать – чтоб позлить ее же. Но Лисе знать об этом не обязательно.

А обещание?

Обещание дал – значит сдержу.

Глава 9.

Арнэлла.

Пугают мысли о маме и понимание, что ей больно.

Также пугает мое возникновение в девятнадцатом веке – это как минимум странно. Страшно от всего абсолютно, что происходит в жизни, настолько сильно, что даже таверна уже на входе кажется зловещей, во главе с мутной хозяйкой, пялящейся на Артура, словно он должен ей что-то кроме денег.

Нет, разумеется, догадываюсь, что между этими двумя была интимная связь, но это меня не касается абсолютно. Я здесь временный гость (здесь – имею в виду девятнадцатый век). Поэтому стараюсь не зависать на вываленном напоказ бюсте официантки…

Стоит подумать о ней – лицо само кривится от отвращения…

То, что Артур взял один номер на двоих с одной кроватью не пугает абсолютно, но заставляет задуматься. Он действительно не трогал меня до сих пор: смотреть – смотрел, но прикасаться не решался.

Я вижу его голодные взгляды, вижу ищущие поддержки намеки, но не могу позволить себе этого, поскольку у меня есть Анар.

Как смотреть потом ему в глаза, если вдруг натворю дел?

Эта мысль безумно отрезвляет каждый раз, когда мысли сходят с ума от зеленого взгляда, переполненного безумным неприкрытым желанием.

Если Артур действительно воздерживается уже полгода, то возможно ему стоит обратить внимание на похотливую официантку…

Только отчего-то мысли об этом делают больно.

Очень-очень больно.

Мужчина мне никем не приходится, а представлять его в объятиях другой – цепляет до боли в сердце.

Разумеется, он все понял, глядя на мои пылающие щеки, когда сказал, что не тронет, пока не захочу сама.

Сама себя сдала. Прекрасно…

Теперь Артур в курсе, что процесс желания во мне запущен, но он понятия не имеет, что это сумасбродство живет в моей голове с первой встречи, с момента, как пришла в себя у реки и увидела бездонные зеленые глаза…

Поднимаясь на второй этаж вслед за ним и его пассией, стараюсь погасить в себе болезненный огонь и думать о чем-то более приемлемом, чем его отношения с подавальщицей.

Входим в комнату за хозяйкой, и та машет жестом, чтоб устраиваивались, и, собираясь выходить, касается пальчиком подбородка Артура, пошло прошептав ему в самые губы:

– Если она не сможет удовлетворить, ты знаешь, где меня искать… – говорит и, хохоча, скрывается за дверью.

Артур ничего не отвечает, но уверена – ему есть, что сказать. Почему-то решает промолчать – может, не хочет портить впечатление, а может, задумался о предложении Найи.

Оглядываюсь. Огромная кровать – основная мебель в комнате. Также примечаю завешанные окна. Свет из-за завесы не проникает полноценно, отчего в комнате царит полумрак.

– Иди за ней… – шепчу едва слышно, опускаясь на кровать.

– Зачем? – искренне не понимает он.

– Заплатишь за номер… И заодно возьмешь, что предлагает…

Артур заливисто смеется и, взяв полотенце, отправляется в баню, вновь предпочитая ничего не отвечать.

Его смех – лекарство, с самой первой минуты моего появления в этом мире.

Пока мужчина парится в постоянно разогретой для постояльцев баньке, брожу по комнате, проводя рукой по массивным тумбочкам, на которых расставлены керосиновые лампы.

Такой мебели у нас днем с огнем не сыщешь…

Дверь со скрипом отворяется и Найя с ухмылкой заносит все, что заказал Артур. Увидев, что я одна, женщина принимается уничтожать меня словами:

– А тебя с собой не взял в баню? Странно… Там ведь есть задвижка для таких вот случаев… Этот мужчина с ума сходит, когда ему трут спинку…

– Заткнись! – кричу ей, сорвавшись, и чувствую, как комок ревности сжимает желудок.

Фантазия моя шалит знатно – от плывущих перед глазами картинок, где мы с ним мокрые и раздетые наедине, между бедер становится жарко.

– Девочка, тебе со мной не тягаться… Использует молоденькую и все равно придет в опытные руки! – цедит сквозь зубы.

Теряю разум на мгновение и, забыв обо всех нормах приличия и инстинктах самосохранения, хватаю бутылку, поставленную ею же на стол, и запускаю в глупую бабу, с криком:

– Не сплю я с ним, тварь! Он меня пальцем не трогал! В отличие от потасканной тебя!