Регина

– Идём, Вейо, – я говорила все на том же, неизвестном языке.

Он поднялся, не сводя с меня изумленных глаз. Я пошла вперед, не оглядываясь, уверенная в том, что он идет следом. Быстрым уверенным шагом я шла по звериным тропам, направляясь к сейду…

…Я стояла у сейда. Танн жался к моим ногам и радостно повизгивал. Вейо приближался к нам, он шел с круглыми глазами, раскрыв рот от изумления. Предупреждая его возглас, я вскинула ладонь:

Молчи!

Я повернулась к сейду, положила на него ладони и горячо поблагодарила дух нойда. Сейчас я была какой-то взрослой и мудрой, которой не нужны объяснения. Я была Региной…

Вейо робко остановился возле меня. Видно было, что он порывается расспросить меня обо всем произошедшем, но я приказала ему молчать. Я просто чувствовала: надо так, а не иначе.

Мы направились в обратный путь. Танн радостно прыгал вокруг нас. Дорогу домой сейчас я находила чувством, а не разумом. Может поэтому она оказалась не столь длинной.

Мы вышли в то место, где Вейо упрашивал меня взять его с собой. Не останавливаясь, не прощаясь, я повернула к своему дому. Я видела, как Вейо ошеломленно смотрел мне вслед. Только когда я скрылась из виду, он повернул к своему дому.

Как я его видела? Не знаю. Тогда это было мне непонятно самой.

Я зашла в избу. Мама спросила:

– Ну, нашла сына господина Стуре?

– Да.

– Где?

– Сидел в подлеске.

– А что так долго? Играла, небось?

– Чуть-чуть.

Мне не терпелось остаться одной и попытаться понять: что это было? Но, оказавшись в укромном уголке, я мгновенно уснула.

Первое, что я увидела, когда открыла глаза – это был затаенный страх в глазах матери.

– Регинлейв, – обратилась она ко мне по имени, хотя прежде всегда называла – дочь. – Это правда?..

– Что – правда?

Я поднялась с постели, отметив про себя, что не чувствовала, когда и кто меня сюда перенес.

– Вейо… Его родственники рассказали… Вейо им рассказал, что ты вдруг появилась из ниоткуда. Что он шел за тобой по лесу, а потом ты вдруг исчезла. А потом оказалось, что ты стоишь у сейда.

– Да.

Мать молча смотрела на меня. Я прошла мимо неё. Мать опасливо отодвинулась в сторону. И я вдруг почувствовала себя здесь чужой. Чужой и взрослой.

Региной?..

Впоследствии так и случалось: иногда я становилась ею…

Глава 3

Лето в наших краях пролетало быстро. Наступившая осень являла собой череду ненастных дней, холодных, дождливых и ветреных. К счастью они быстро заканчивались, уступая, в свою очередь, место зиме. Не знаю, правда ли, но говорят, что где-то далеко есть тёплые края, где солнце летом не ходит по кругу, а каждый вечер прячется за горизонт. А ещё говорят, что там не бывает зимней ночи! Да что там – ночи, снегов не бывает! Мне не верится, что такое может быть. А если это правда, то мне жаль тех жителей. Как это – не видеть сияния ночного неба? Не чувствовать бодрящего мороза? Не видеть красоту снежинок на ладони?..

С наступлением зимних холодов, когда мороз сковывал реки, озера и болота, и можно было проехать на собачьей упряжке, к нам приезжали родственники: мой дядя – мамин брат – с одним из трех своих сыновей. Они жили в соседнем хуторе, расположенном в двух днях ходьбы от нашего. Жена дяди умерла вскоре после рождения последнего сына.

Дядя с сыновьями занимались охотой, а также держали овец. Нам они привозили мясо и прочие припасы, а также шерсть, которую мы с мамой пряли, а потом вязали разные теплые вещи. Часть связанных вещей впоследствии забирал у нас дядя для своей семьи, а часть мы с мамой везли на ярмарку в город. Кроме этого мы везли на ярмарку еще и шапки, сшитые из шкурок зверей, которые приносил отец.

Я очень любила эти поездки, а поэтому всегда старалась скорее закончить эту работу.

В ту зиму мы с мамой управились с вязанием очень быстро. Я сама себе удивлялась: спицы так и мелькали в моих руках.

– Взрослеешь, – так коротко объяснила мама мои успехи. – Скоро будешь помогать мне шить шапки и обувь: каньги и яры.

Мы с мамой нагрузили нарты вещами, хорошенько привязав их. Собаки радовались любой предстоящей поездке. Дожидаясь, пока их впрягут, они прыгали, затевали возню, радостно повизгивали и лаяли. Но, как только упряжка была пристегнута, они сразу становились сосредоточенными, и повизгивали теперь от нетерпения.

– Хей! – воскликнула, наконец, мама, и собаки рванулись вперед.

Всю дорогу до города мы с мамой бежали поочередно рядом с нагруженными нартами, одна рядом, вторая – стоя сзади на полозьях нарт. Управлять собаками было целое искусство: чтобы удержать нарты, нам приходилось то и дело сдерживать резвость собак, тормозить на поворотах, а на подъемах мы обе соскакивали и бежали рядом.

Ярмарка для всех жителей Иннааро, и для нас, приезжих из дальних хуторов, была веселым зимним праздником. Люди наряжались в лучшие одежды, выбирали и примеряли красивые вещи, в которых становились ещё привлекательней, особенно девушки.

Пока мама торговала, я присматривали за собаками и за остальным товаром. А также, украдкой от мамы, играла своими камнями. Я всегда таскала их с собой, несмотря на строгий запрет матери.

В тот раз я поступила так же, как всегда: разложив на нартах разноцветные камешки, поочередно брала их в руки, прижимала к груди. Камни в ответ показывали мне разные картинки из своей жизни. Это занятие никогда не надоедало мне, потому что картинки никогда не повторялись.

Увлекшись, я не сразу заметила старуху, которая остановилась неподалеку и уставилась на меня. Не знаю, долго ли так продолжалось, но, наконец, я почувствовала на себе чужой взгляд. Я подняла глаза и увидела незнакомую пожилую женщину. Она была самая обычная, морщинистая. Рядом с ней стояла мохнатая белая собака. Собака показалась мне странной: она улыбалась мне! Ещё странным было то, что другие собаки на неё не лаяли, словно не замечали.

Старуха подошла ближе.

– Вижу, тебе нравятся камни, – прокаркала она.

– Да, госпожа, – оробела я, зная, что нельзя уносить камни с места, где они лежали. – Но я всегда спрашивала у Хозяина, можно ли их взять с собой…

– Ну-ка, покажи. – Она придирчиво рассмотрела мои сокровища, особенно подвеску с черным камнем. – Ишь ты… А вот эти, обработанные, откуда? Нездешние ведь, верно? – она ткнула пальцами в камни, подаренные мне Болдром.

Я насупилась и молчала. Болдр не хотел, чтобы о нем знали. Старуха довольно ухмыльнулась.

– Молодец девчонка, не из болтливых… А для своих игр выбирала бы лучше обкатанные камни. Таких много на берегах.

– Нет, госпожа, – робко возразила я. – Мне нравятся вот такие, дикие. Они всегда показывают разные интересные картинки, а не только воду, как обкатанные.

– Показывают картинки?.. – старуха удивленно подняла брови, из-за чего на её лбу собралось множество морщин.

– Да, госпожа.

Старуха хмыкнула. Подумала немного, не сводя с меня глаз. Затем вытащила из мешочка, привязанного к своему поясу, небольшой светлый голыш, с древними письменами на нём. У меня такой уже был, похожий.