Искушение Ксилары. Книга седьмая

Глава 6. Весть с севера

Тяжелое, позорное молчание висело в зале «Седого Великана», как трупный смрад. Воздух был спертым, пропитанным сладковато-горьким запахом секса, пота, дорогого парфюма и сгоревшей магии – ароматом коллективного безумия, навязанного проклятием. Ксилара не двигалась, прижавшись лицом к холодным, грубым половицам, впитывая их ледяное дыхание, пытаясь заморозить огненный стыд, пылавший на ее щеках. Каждое воспоминание о только что произошедшем пронзало сознание осколком стекла – обрывки касаний, чужие губы, сплетенные в борьбе тела, хриплые стоны, рожденные не из страсти, а из ярости и магического принуждения.

Она слышала, как Кэлан поднялся. Слышала шелест ткани – он одевался. Его движения были резкими, отрывистыми, полными той же ошеломляющей ярости и отвращения, что пожирали ее изнутри. Он не проронил ни слова. Ни упрека, ни вопроса. Лишь тяжелое, свистящее дыхание выдавало бурю, бушующую в нем. Затем его шаги затихли – он удалился в свои покои, чтобы, как и она, зализывать раны, нанесенные не друг другу, а их общим проклятием.

Ксилара наконец нашла в себе силы подняться. Ее тело ломило, будто ее переехал горный обвал. Каждый мускул, каждый сустав кричал о перенапряжении. Она с трудом натянула на себя платье, не в силах смотреть на синяки, проступающие на бледной коже – немые свидетели коллективного безумия. Она собрала свои вещи с мертвым, автоматическим спокойствием, словно собирала осколки собственной личности после взрыва.

Она должна была найти Зираха. Должна была попытаться… что? Объяснить? Извиниться? Как можно извиниться за то, что силой магии превратила его ярость в похоть, а его ненависть к врагу – в извращенную связь? Нет, объяснений не было. Была лишь пустота, зияющая и холодная.

Она вышла из зала, стараясь не встречаться ни с чьим взглядом. Несколько путников, уже собиравшихся к выходу, смотрели на нее украдкой, с любопытством и брезгливым страхом. Они слышали. Они видели. И теперь она была для них не просто беглянкой – она была ведьмой, способной свести с ума и столкнуть лбами двух таких разных мужчин в адском танце.

Зираха нигде не было. Не в зале, не у конюшни, не за пределами таверны. След его сапог терялся в хрустящем снегу, уходя в чащу соседнего леса. Он сбежал. Сбежал от нее, от того, что она с ним сделала, от того, кем он сам стал в те жуткие минуты. Его демоническая сущность, и без того обостренная после Разлома, должна была бурлить от унижения.

Отчаяние, холодное и острое, как лед, сдавило ее горло. Она потеряла его. Не физически – она чувствовала, что он где-то рядом, его ярость была словно магнитная буря, искажающая пространство. Но она потеряла его доверие. Тот хрупкий мост понимания, что они выстроили через кровь и боль Разлома, был разрушен в одночасье. Ее даром.

Она стояла, прислонившись лбом к холодному косяку двери, и чувствовала, как слезы снова подступают, но теперь они были горькими и безжизненными. Что ей теперь делать? Куда идти? Бежать одной на север, в земли беаров, о которых шептало ей что-то извне? Или остаться и ждать, когда Кэлан, оправившись от шока, снова попытается надеть на нее ошейник, оправдывая это «благом» для нее?

Мысли ее были прерваны внезапной суматохой у ворот постоялого двора. Послышался громкий, истеричный топот копыт, нестройные крики и взволнованные голоса. Дверь таверны с грохотом распахнулась, и внутрь ввалилась группа людей во главе с тем самым седовласым старшиной. Его лицо, обычно невозмутимое, было искажено тревогой.

– Всем внимание! – крикнул он, его голос, хриплый от напряжения, перекрыл гул голосов. – Срочные вести! С севера!

В зале наступила тишина. Даже самые пьяные и сонные встрепенулись, почуяв недоброе. Север всегда был символом дикости и опасности, вести оттуда редко сулили что-то хорошее.

Следом за старшиной в зал вошел… вернее, вплыл гонец. Но это был не человек. Существо было огромного роста, под два с половиной метра, с мощным, бочкообразным торсом, покрытым густой бурой шерстью с проседью. Голова с небольшими ушами и умными, карими глазами сидела на почти отсутствующей шее. Это был беар. На нем были походные кожаные доспехи, испещренные ритуальными узорами, а в одной мохнатой лапе он сжимал тяжелый посох из цельного ствола молодого дуба.

Беар. Один из тех, к кому она держала путь. Существо, олицетворяющее простоту, силу и честность.

Гонец тяжело дышал, из его пасти вырывались клубы пара. Шерсть на его боках была слипшейся от пота и замерзшей крови, а на плече краснела свежая, неглубокая, но зияющая рана.

– Люди Лузариса! – проревел он, и его низкий, раскатистый голос, полный боли и ярости, заставил задрожать стены и зазвенеть посуду на полках. Его карие глаза, горящие как угли, обводили собравшихся, выискивая того, кто облечен властью. – Я – Громовержец, скальд рода Снежного Когтя! Я принес весть вашему вождю! Где он?!

Кэлан, услышав шум, появился на лестнице. Он был снова безупречен, его лицо – холодной, отполированной маской. Но Ксилара, теперь знавшая его чуть лучше, видела легкое напряжение вокруг глаз и чуть более тугую, чем обычно, линию сжатых губ. Он видел ее, но сделал вид, что не замечает, все его внимание было приковано к неожиданному гостю.

– Я – Герцог Кэлан фон Даркбис, представитель Магического Совета Лузариса, – произнес он, спускаясь вниз. Его голос был ровным и властным, заставляя беара перевести на него свой взгляд, полный подозрения. – Говорите, посланец. В чем дело?

Громовержец тяжело ступил вперед, его когтистые лапы оставляли на полу грязные следы от снега и земли.

– На наши земли, священные земли рода Снежного Когтя, совершено нападение! – зарычал он, и в его голосе звучала неподдельная, свежая боль. – Отряд рейдеров, людей в странных, нездешних доспехах, цвета пепла и стали! Они не грабят скот, не крадут припасы! Они похитили наших детенышей! Трех! И осквернили Святилище Предков!

В зале пронесся шёпот ужаса и недоверия. Даже Кэлан на мгновение потерял дар речи, его брови поползли вверх. Похитить детенышей беаров – это был не просто акт агрессии. Это было объявление войны на уничтожение. Это был вызов всему их образу жизни, их самым святым устоям – семье и чести.

– Похитили детей? – переспросил он, и в его голосе впервые прозвучало не наигранное, а настоящее, леденящее изумление. – Кто? Как они посмели?

– Они используют магию! – Громовержец с такой силой ударил посохом об пол, что половицы затрещали, и из-под них взметнулось облачко пыли. – Странную, холодную магию! Она не жжет и не режет! Она подавляет волю, обращает нашу ярость против нас самих! Они стреляют лучами бледного света, что парализуют тело, оставляя разум в плену ужаса! Они действуют как тени, их не взять в погоню, не выследить! Их не берут ни копье, ни стрела! И их машины… железные твари, которые ползают по земле без ног и изрыгают дым и сокрушительные искры!

Описание заставило кровь Ксилары похолодеть и застучать в висках с новой силой. Холодная магия, подавляющая волю. Бездушные машины. Пепельно-стальные доспехи. Это был почерк, знакомый до боли. Почерк «Серой Сферы». Тех самых фанатиков, что пытались убить Игниса в мире драконов, с которыми они столкнулись лицом к лицу в аду Разлома. Они были здесь. На севере. Они протянули свои щупальца сюда, к этим суровым, но честным землям.

– И вы, люди Лузариса, – голос беара стал угрожающе тихим, но оттого еще более страшным, словно предгрозовой гул, – вы обвиняете в этом нас! Ваши лазутчики шепчут, что это наши же сородичи-отщепенцы, одурманенные темной магией, напали на собственное племя! Вы насмехаетесь над нашей болью, над нашим горем!

Кэлан побледнел. Политическая ситуация, и без того напряженная из-за бегства Ксилары и ее связи с «нежелательными элементами», грозила теперь перерасти в открытую, тотальную войну между людьми Лузариса и беарами. Войну, которая утопит в крови весь северный регион.

– Магический Совет ничего не знает об этом нападении, – твердо, с ледяной отчетливостью заявил он. – Лузарис не причастен к этому варварству. Это провокация.

– Врешь! – взревел Громовержец, и его рык был полон такой первобытной ярости, что несколько человек у дверей попятились. – Их маг, их лидер… я слышал его! Он кричал о «новом порядке», о том, что магия должна принадлежать только «достойным», а дикарям и ублюдкам не место в грядущем мире! Это ваши слова! Слова вашего проклятого Совета!

– Это не слова Совета, – вдруг вмешалась Ксилара, заставляя всех обернуться. Она вышла из тени, ее голос дрожал от усталости и напряжения, но звучал четко и ясно, режа гнетущую тишину. – Это слова «Серой Сферы». Тайной организации магов-фанатиков. Они действуют в тени и в Лузарисе, и далеко за его пределами. Их цель – абсолютный контроль над всей магией Олтании. И они видят в вас, в вашей силе и единстве, либо угрозу, либо… инструмент.

Громовержец уставился на нее своими карими, умными глазами, полными сомнения и недоверия.

– А ты кто такая, маленькая человечиха? Твоя аура пляшет вокруг тебя, как пламя! Откуда тебе это знать?

– Я сталкивалась с ними, – ответила она, не опуская взгляд, чувствуя, как ее дар, притихший после недавнего кошмара, снова шевелится, отвечая на вызов и опасность. – В мире драконов. И в Разломе, городе на границе миров. Их магия… она именно такая, как вы описали. Холодная. Бездушная. Лишающая воли. Они как чума.

В этот момент в дверях, откуда-то из сеней, появился Зирах.

Он стоял там, молчаливый и мрачный, как призрак, явившийся из самого сердца кошмара. Его одежда была в снегу и хвое, черные волосы растрепаны, а в глазах стояла такая пропасть боли, отчуждения и сдерживаемой ярости, что Ксилара почувствовала физический укол в сердце. Он слышал последние слова. Его взгляд, пустой и тяжелый, скользнул по ней, но не задержался, словно она была пустым местом, призраком, не заслуживающим внимания. Он подошел к беару, игнорируя всех остальных.

Все взгляды, полные страха и ожидания, переключились на него. Громовержец насторожился, его ноздри расширились, почуяв в нем нечеловеческую, опасную природу, запах серы и древней крови.

Зирах остановился в паре шагов от беара, его поза выражала готовность к бою, но его руки были расслаблены.

– Она говорит правду, – его голос был хриплым, прокуренным дымом и болью, лишенным всяких эмоций, кроме ледяной уверенности. – Я тоже сталкивался с ними. В Разломе. Лицом к лицу. Их агенты носили такие же пепельные доспехи. Использовали похожие устройства – жезлы, что парализуют волю. Их лидер, человек по имени Промиус, фанатик. Он не остановится ни перед чем. Ни перед похищением детей, ни перед уничтожением целого народа.

Он посмотрел прямо на Громовержца, и в его взгляде была та первобытная честность, которую не мог не признать воин беар.

– Они похитили ваших детенышей не просто так, – продолжил Зирах. – Им что-то нужно от вас. Ресурсы? Земли? Или… – он сделал паузу, и его взгляд стал пронзительным, – артефакт? Что-то, что имеет для них ценность?

Лицо беара исказилось. Он колебался, не решаясь доверять этим чужакам, но логика Зираха и его собственная боль перевешивали.

– Они искали… – он прорычал неохотно, с трудом выговаривая слова, выдающие племенную тайну, – «Шерсть Полярного Духа». Священную реликвию моего народа. Она хранится в самом сердце наших земель, в Ледяном Святилище. Они не смогли ее забрать. Защита предков слишком сильна. Но они пытались. Осквернили порог.

Ксилара почувствовала, как по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с морозом за стенами. «Серая Сфера» охотилась за артефактами. Как и она сама когда-то, в своем путешествии за компонентами Эликсира Воли. Но их цели были куда мрачнее, их методы – абсолютно бесчеловечны. Они похищали детей. Ради чего? Чтобы вынудить беаров отдать реликвию? Или для чего-то еще более ужасного?

Кэлан, оценив ситуацию с холодной, безжалостной ясностью опытного политика и тактика, понял, что это не только угроза, но и возможность. Возможность перехватить инициативу, отвести удар от Лузариса и, возможно, даже укрепить свое пошатнувшееся положение.

– Посланец, – сказал он, обращаясь к Громовержцу, вновь обретая свой властный, уверенный тон. – Лузарис не ваш враг. Ваш враг – наш общий враг. Эти рейдеры, эта «Серая Сфера», угрожают стабильности всего региона, от северных пиков до южных морей. Магический Совет заинтересован в немедленном и тщательном расследовании этого чудовищного инцидента.

Он перевел взгляд на Ксилару, затем на Зираха. Ненависть, отвращение и стыд все еще тлели в глубине его глаз, но теперь их затмевал холодный, расчетливый огонь. Он видел в них не соперников и не жертв, а инструменты.

– И у нас, – добавил он с ледяной, почти невидимой улыбкой, – как раз есть… эксперты по «Серой Сфере». Люди, которые видели их в лицо, знают их методы. Возможно, судьба свела нас всех здесь, в этой богом забытой таверне, не случайно. Возможно, это шанс.

Ксилара поняла, что он делает. Он предлагает союз. Шаткий, пропитанный взаимной ненавистью, недоверием и свежей болью, но союз. Потому что альтернатива – война с беарами и неконтролируемое усиление «Серой Сферы» – была неприемлема для всех. Для Кэлана, для нее, для Зираха. Даже для этого яростного скальда.

Громовержец смотрел на них по очереди: на надменного, как скала, герцога с глазами из льда; на травмированного, но не сломленного полудемона, от которого веяло смертельной опасностью и странной честностью; на эту хрупкую с виду женщину с глазами цвета весенней листвы, в которых плясали отблески магического огня и немой мольбы.

Медленно, тяжело, он кивнул своей огромной, мохнатой головой.

– Хорошо, – проревел он, и в его голосе все еще звучала угроза, но теперь в ней появилась и тень надежды. – Король Бурвин, наш вождь, выслушает вас. Он мудр. Он отличит правду ото лжи. Но знайте, люди Лузариса… – его когти впились в древко посоха, – одно неверное движение, одна ложь, один намек на предательство – и я лично растерзаю вас своими когтями и положу ваши головы у порога Святилища в уплату за нашу боль. Мы тронемся на рассвете.

Он развернулся и тяжело заковылял к выходу, оставив их в зале, где витал призрак их общего позора и где теперь родился призрачный же, хрупкий союз, рожденный не доверием, а общей угрозой и необходимостью выжить.

Глава 7. Вынужденный союз

Рассвет не принес мира. Он вполз в окна «Седого Великана» бледной, безжизненной полосой, не озаряя, а лишь подчеркивая унылый беспорядок в зале и в душах тех, кому предстояло отправиться в путь вместе. Воздух все еще был тяжелым, насыщенным невысказанными обидами и стыдом, который висел между троими главными действующими лицами этой вынужденной пьесы плотнее утреннего тумана.

Присутствие Громовержца, его боль и ярость, стали тем внешним катализатором, который заставил личные драмы отступить перед лицом общей, куда более серьезной угрозы. Но это отступление было временным и хрупким, как первый лед на осеннем озере.

Кэлан фон Даркбис был первым, кто спустился вниз, готовый к дороге. Он выглядел так, словно провел ночь не в мучительных раздумьях, а в кабинете, составляя стратегические планы. Его черты были заострены холодной решимостью, а в глазах читалась непоколебимая уверенность в своей правоте. Он уже переоделся в практичный, но все равно невероятно дорогой дорожный костюм из темно-серой ткани, отороченный мехом. Его плащ был застегнут на серебряную пряжку с гербом его рода. Он был воплощением официальной власти, спустившейся в этот медвежий угол.

– Старшина, – его голос, властный и ровный, разрезал утреннюю тишину. – Мои люди и я присоединяемся к посланцу. Позаботьтесь о наших вещах и о том, чтобы лошади были готовы.

Старшина, понимая, что игра с доносом в Совет окончательно провалилась, а теперь можно и вовсе лишиться головы, если герцог заподозрит его в связях с «Серой Сферой», засуетился, закивал и бросился отдавать распоряжения.

Следом появилась Ксилара. Она провела ночь без сна, кутаясь в единственное тонкое одеяло и глядя в темноту, пока за окном не начал брезжить рассвет. Она чувствовала себя выжатой, опустошенной. Ее тело, привыкшее к странствиям и лишениям, смирилось с усталостью, но душа была изранена. Она видела, как Зирах смотрел на нее – взглядом, полным не ярости, а чего-то худшего – ледяного отчуждения. И видела, как Кэлан смотрит на нее – с новой, странной смесью собственничества и… понимания? Этого понимания она боялась больше всего.

Она надела самое простое свое платье, темно-зеленого цвета, в котором надеялась быть менее заметной. Ее волосы были заплетены в тугую, практичную косу. Она была готова к дороге, но не была готова к тому, что ждало ее впереди – долгие дни пути в компании двух мужчин, чью ненависть друг к другу она сама же, своим даром, довела до точки кипения, а затем и до чудовищного, унизительного кипения.

И, наконец, появился Зирах. Он вышел не из таверны, а из леса, словно настоящий оборотень, вернувшийся в человеческий облик. Его одежда была в снегу и хвое, лицо – осунувшимся и жестким, как гранит. Он не смотрел ни на кого, его внимание было сосредоточено на проверке снаряжения: подтянул ремни на своем доспехе, проверил заточку зазубренного кинжала, перетряхнул свой походный мешок. Он был солдатом, готовящимся к миссии. Все личное было изгнано, запрятано в самый темный угол его существа. Только время от времени его взгляд, тяжелый и быстрый, как удар кинжала, скользил по Кэлану, и тогда в его глазах вспыхивал тот самый демонический огонек, который тут же гасился железной волей.

Громовержец, наблюдавший за этой немой подготовкой, фыркнул. Дым от его утренней трубки смешивался с паром, вырывающимся из ноздрей.

– Никогда еще не видел такой веселой компании, – проворчал он себе под нос, но так, что все услышали. – Словно трех скорпионов в одну банку посадили. Интересно, кто кого первым ужалит до смерти по дороге.

Кэлан, игнорируя комментарий, подошел к Зираху. Он не протянул руку для примирения – это было бы слишком фальшиво и неуместно. Вместо этого он остановился в двух шагах, демонстрируя дистанцию и превосходство.

– Вы – единственный здесь, кто сталкивался с методами «Сферы» в ближнем бою, – заявил Кэлан, его голос был лишен всяких эмоций, кроме делового интереса. – Ваши наблюдения, ваше понимание их тактики будут бесценны. Я ожидаю полного сотрудничества.

Зирах медленно поднял на него взгляд. Он не ответил сразу, давая напряжению нарасти.

– Я буду делать то, что необходимо, чтобы остановить их, – наконец произнес он, и каждое слово было выточено из льда. – Не для тебя. Не для Совета. Для нее. И для тех детей. Понял, герцог?

Кэлан усмехнулся, коротко и беззвучно.

– Мотивы меня не интересуют. Результат – да. Пока наши цели совпадают, мы будем терпеть друг друга.

Их взгляды скрестились, и между ними снова пробежала искра той самой вынужденной, отравленной страсти, что свела их вместе прошлой ночью. Оба содрогнулись от этого воспоминания и отвели глаза.

Именно в этот момент Ксилара поняла свою новую, мучительную роль. Она была связующим звеном. Той силой, что незримо удерживала этот шаткий альянс от мгновенного распада. Кэлан терпел Зираха потому, что тот был полезен, и потому, что она была здесь. Зирах терпел Кэлана и шел с ним, потому что ее жизнь была в опасности, и потому что он дал обет. А она… она была тем якорем, что держал их обоих в этой буре, и одновременно тем штормом, что их сюда и занес.

Она подошла к ним, чувствуя, как каждый шаг дается с огромным трудом.

– Мы теряем время, – сказала она тихо, но твердо. – Каждый час на счету.

Это была нейтральная фраза, но она сработала. Оба мужчины, все еще не глядя друг на друга, кивнули.

Выезд из «Седого Великана» был мрачным и торжественным. Караван Кэлана, состоящий из десятка хорошо вооруженных стражников и вьючных лошадей, слился с одинокой, могучей фигурой Громовержца, шагавшего впереди с нечеловеческой скоростью. Ксилара ехала на своей пони посередине, чувствуя себя зажатой между двумя силовыми полями: спереди – холодная, неумолимая воля Кэлана, сзади – горячее, яростное молчание Зираха.

Первый день пути прошел в почти полной тишине, нарушаемой лишь скрипом снега под копытами, завыванием ветра и отрывистыми командами Кэлана своим людям. Они двигались на север, вглубь заснеженных предгорий. Пейзаж менялся, становясь все более суровым и величественным. Гигантские сосны, одетые в снежные шубы, упирались в свинцовое небо. Воздух становился все холоднее и чище, обжигая легкие.

Ксилара пыталась заговорить с Зирахом, когда они ненадолго останавливались, чтобы дать лошадям передохнуть.

– Зирах… – начала она, подъезжая к нему.

– Не надо, – он оборвал ее, не глядя, проверяя подкову своего коня. – Ни слов, ни объяснений. Дел нет – молчи.

Его слова ударили ее больнее любого физического воздействия. Она отъехала, сжимая в руках поводья до побеления костяшек.

Кэлан, наблюдавший за этой сценой с отстраненным интересом, позже, когда они снова тронулись в путь, подъехал к ней.

– Он дикарь, Ксилара, – произнес он тихо, так, чтобы слышала только она. – Он не способен оценить тонкость твоей натуры. Он понимает только силу и действие. Ты пытаешься достучаться до стены.

– А ты? – резко спросила она, поворачиваясь к нему. – Ты что понимаешь?

– Я понимаю необходимость, – ответил он, и его взгляд стал пристальным. – И я начинаю понимать тебя. Прошлой ночью… ты показала мне часть себя. Ту часть, что скрывалась за маской испуганной беглянки. Ты сильна. И твой дар… он не просто проклятие. Это оружие. А оружие нужно направлять в нужную сторону.

Он говорил не как влюбленный, а как стратег, оценивающий новый ресурс. И в этом было что-то пугающе соблазнительное. После хаоса и боли, что принес ее дар, его холодный, расчетливый подход казался почти… безопасным. Почти.

– Я не хочу быть оружием, – прошептала она.

– У всех нас есть роль, которую мы должны играть, – парировал он. – Ты – хранительница. Я – арбитр. А он… – Кэлан кивнул в сторону Зираха, – палач. Прими это.

Он отъехал вперед, чтобы проконсультироваться с Громовержцем о лучшем пути, оставив ее наедине с ее мыслями.

К вечеру они разбили лагерь в небольшой лесной долине, защищенной от ветра. Стража Кэлана действовала с привычной эффективностью – палатки были поставлены, костры разожжены, еда приготовлена. Но внутри этого организованного лагеря царило свое, напряженное молчание.

Ксилара сидела у своего небольшого костра, в стороне от всех. Она ела похлебку, не чувствуя ее вкуса, и наблюдала, как Зирах, сидя у своего собственного огня, точил свой кинжал с почти ритуальной сосредоточенностью. Кэлан в своей просторной палатке изучал карты, его силуэт отбрасывал на полотно тень могущественного, но одинокого правителя.

Она чувствовала, как ее дар, этот вечный, беспокойный спутник, шевелится внутри, реагируя на эту ядовитую смесь эмоций – ревность, ненависть, незаживающий стыд, вынужденное сотрудничество. Он жаждал вырваться, снова всех перепутать, сжечь это напряжение в огне слепой страсти. Но она сжимала зубы и держала его в узде. Она не позволит ему снова взять верх. Не после того кошмара.

Громовержец, закончив свою порцию мяса, подошел к ней. Он устроился на корточках рядом, его массивное тело отбрасывало на нее огромную тень.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.