Вольф Мессинг. Судьба пророка

Психологически интересный случай произошел с Мессингом в Париже. Он участвовал в довольно нашумевшем в двадцатых годах деле Денадье. Один человек, очень богатый и в то же время скупой (что бывает нередко), будучи в преклонных годах, женился на молодой женщине, неожиданно воспылавшей к нему страстью, а в действительности прельстившейся его богатством. Имелась у этого человека и дочь от недавно скончавшейся первой жены. Эти трое были единственными обитателями виллы Денадье. Приходящая прислуга на ночь в доме не оставалась. А там стали твориться странные вещи.

Началось с того, что как-то вечером оставшийся в одиночестве Денадье вдруг увидел: висящий в его комнате портрет первой жены качнулся в одну сторону, потом – в другую. Денадье показалось, что покойная супруга стала двигать головой, руками, меняться в лице, что она хочет вырваться из рамы, но не может и потому портрет раскачивается. От страха Денадье не мог подняться с кресла и, закрыв глаза, начал звать на помощь. Примерно через полчаса на его крик прибежали вернувшиеся из театра жена и дочь.

С тех пор портрет стал раскачиваться почти каждую ночь, к чему прибавился стук, казалось исходивший из стены за полотном. Однако случалось это только тогда, когда жены и дочери не было дома. Денадье обратился в полицию. Оставшийся на ночь в комнате детектив услышал стук и увидел, как раскачивается портрет. Он направился к нему, но споткнулся и сломал ногу. Пошли слухи о том, что в этой истории замешана нечистая сила. Денадье охватил ужас. Тогда префект парижской полиции порекомендовал ему обратиться к Мессингу. Тот заинтересовался необычайным делом и в ближайший же вечер тайно ото всех остался в злополучной комнате.

Денадье не соглашался снять портрет, несмотря на повторную женитьбу, он свято хранил память об умершей супруге. Этот несчастный находился на грани нервного срыва, был близок к сумасшествию и вообще мог умереть от разрыва сердца. Он сообщил Мессингу, что жена и дочь уехали в театр и таинственное явление должно повториться. Выключив свет, обомлевший от ужаса Денадье плюхнулся в кресло. Мессинг сразу почувствовал, что в доме кто-то есть и находится он в комнате дочери. И почти тут же раздался стук в стену, начал раскачиваться портрет, что действительно представляло жуткое зрелище. Мессинг на цыпочках приблизился к комнате дочери и постучался. Нажал на закрытую дверь плечом и, сорвав задвижку, вошел в комнату. Там на кровати лежала молодая женщина, сделавшая вид, будто только что проснулась.

– Вы же отправились в театр, мадемуазель, – сказал Мессинг. – Как вы очутились здесь?

Следя за лихорадочной путаницей ее мыслей, Мессинг быстро раскрыл секрет преступления.

И дочь, и мачеху явно не устраивал скромный образ жизни, который им пришлось вести по воле Денадье. Обе молодые женщины решили завладеть миллионами банкира и избрали для этого, как они считали, безопасное средство – довести старого и больного человека до сумасшествия. Для этого был сконструирован механизм, приводивший в движение портрет. В ту же ночь по телефонному вызову Мессинга префект прислал полицейских, арестовавших обеих преступниц.

Случались и курьезы, когда Мессинг раскрывал преступление непреднамеренно. Во время одного из выступлений, выполняя очередное задание индуктора, он подошел к молодому человеку:

– Разрешите осмотреть внутренний карман вашего пиджака.

Молодой человек неожиданно испугался. Карман не показывает. Мессинг прочитал его мысли и понял, что стоит перед преступником. С помощью полицейского и нескольких мужчин из числа зрителей он обнаружил в кармане молодого человека наркотик. Его арестовали, а затем выявили целую банду торговцев наркотиками.

По поводу описанных эпизодов хотелось бы отметить, что Мессинг всегда брался за раскрытие преступлений на свой страх и риск, не сотрудничал ни с полицией, ни с частными агентами и всегда преследовал одну цель – разоблачение преступности, подлинной, а не той, наличие которой ему впоследствии настойчиво предлагали подтвердить в нашей стране.

Надо сказать, что в актерской среде веками существует конкуренция. Не обошла она и Вольфа Мессинга. Было предпринято несколько попыток скомпрометировать великого телепата.

Однажды в кабинет Мессинга вошла молодая красивая женщина. Взглянув на нее, Мессинг все понял, предупредительно вскочил ей навстречу:

– Пани, садитесь. Такие очаровательные гостьи редко посещают конуру телепата. Я счастлив! Только простите, я на мгновение выйду, чтобы отдать кое-какие распоряжения. Я должен достойно встретить столь прелестную особу!

Мессинг решил найти свидетеля и побежал по комнатам, в одной из них находился безмятежно куривший Кодак.

– Спеши в полицию! Бегом! Бери трех человек – и назад, – сказал он ему. – В кабинет не входите, встаньте у двери и смотрите через верхнее стекло… Скорее! Потом все объясню…

Мессинг возвращается в кабинет, снова рассыпается в любезностях перед дамой, надеясь продержаться хотя бы минут пять, чтобы подоспели свидетели.

– Вы изумительны, пани. Я теряю рассудок от ваших глаз, вашего тела… Изумительная головка… Я таких не видал… Только в такой очаровательной головке могут рождаться очаровательные мысли… Вы бесподобны, пани…

Гостья начинает нервничать и спешит выразить восхищение Мессингом:

– Вы делаете удивительные вещи… Я потрясена ими…

– Пани, я не на сцене…

– Все равно! – резко произносит она с пылающим взором. – Я хочу стать вашей любовницей! И немедленно! Тут же!

– Пани, но я женат… У меня – дети. Я обожаю свою жену!

– Но вы джентльмен. Вы не можете отказать женщине, сходящей от вас с ума! – восклицает гостья и начинает рвать на себе одежды, потом с криками «Помогите! Насилуют!» бросается к окну.

Тогда Мессинг делает знак рукой стоявшим за дверью, все слышавшим и все видевшим через фрамугу полицейским и Кодаку. «Пани» арестовывают. В полиции она признается, что к Мессингу ее подослал известный в Польше хиромант Пифело. Он по ладони описывал людям будущее, что было шарлатанством чистейшей воды. При помощи блестящей пани он решил убрать со своего пути Мессинга, тоже предсказывавшего будущее, но точно и без обмана.

Однажды Вольф Мессинг раскрыл преступление, возможно ставшее темой, пожалуй, единственного остро-сатирического рассказа Шолом-Алейхема.

В маленькое польское местечко приехал богатый американец и вскоре влюбился в прекрасную шестнадцатилетнюю девушку, сделал ей предложение, присовокупив к нему в подарок бриллиантовое кольцо. Предложение было немедленно принято, поскольку в бедной Польше богатый американец выглядел как сказочный принц, не менее. Но что-то смущало родителей девушки, наверное, слишком быстрое предложение и неравный брак. Они пришли и все рассказали Мессингу, именно в это время гастролировавшему в их краях. Он попросил привести жениха на его выступление. Жених пришел. Сел в первом ряду. Вел себя развязно. Бросал глупые реплики, сидел развалясь. Жених сразу не понравился Мессингу, и, когда он обратился к нему с вопросом, тот встал и направился к выходу из зала.

– Задержите его! Проверьте карманы!

«Американца», несмотря на яростное сопротивление, остановили и извлекли из его карманов несколько паспортов на разные фамилии и пачку порнографических открыток. «Американца» арестовали. Он оказался членом шайки, поставлявшей красивых девушек в публичные дома Аргентины.

О встрече с подобным типом поведал и Шолом-Алейхем в рассказе «Человек из Буэнос-Айреса». Вот так сошлись в борьбе с преступностью маститый писатель и способный телепат.

Встречи с Пилсудским

Однажды, еще во время военной службы, Мессинга вызвал командир и сказал, что его приглашает сам Начальник Польского государства Юзеф Пилсудский. Вольфа срочно отправили в баню, выдали ему новое, хорошо выглаженное обмундирование, начищенные до блеска сапоги. Затем повели во дворец Пилсудского, открыли двери роскошной гостиной, где собралось высшее придворное общество: блестящие военные, дамы в неописуемо красивых туалетах. Обычно нарядный, Пилсудский в этот вечер был одет на удивление скромно, в полувоенный костюм, без массы орденов и знаков отличия, лишь меховой головной убор сиял от множества украшений. Пилсудский улыбнулся вошедшему Вольфу, и, поскольку присутствующие знали, что произойдет, сразу приступили к опыту. За портьерой спрятали портсигар. Представители Пилсудского следили за тем, как Мессинг его нашел. Сделал он это просто и легко, не напуская на себя таинственности и загадочности. Вольфа наградили аплодисментами, а затем, отведя на кухню, угостили офицерским обедом.

Примерно через два часа, когда закончился вечер, Пилсудский пригласил его в свой кабинет. Сняв меховую шапку и откинувшись на спинку кресла, Начальник государства предстал перед Вольфом обыкновенным человеком, напичканным суевериями не меньше, чем простая сельская женщина. Он занимался спиритизмом, любил «счастливое» число тринадцать. К Мессингу обратился с просьбой сугубо личного характера, которую тот выполнил, но никогда о ней не упоминал. Впрочем, как и о просьбах других людей, связанных с их интимной жизнью.

Юзеф Пилсудский был почти на тридцать два года старше Вольфа Мессинга. Его семья относилась к древним родам литовской шляхты, полонизированной еще несколько веков назад. С ранних лет он испытывал неутолимую жажду власти, которая привела его к самым высоким постам в Речи Посполитой. Ну а став диктатором, впрочем, по складу ума и действиям далеким от Гитлера и Сталина, он не мог не обратить внимания на одного из своих подданных, об умении которого предсказывать будущее рассказывали легенды. До поры до времени они вызывали у Пилсудского лишь обывательское любопытство, не более. Он был занят карьерой, политическими делами, любовными интригами. Вспоминая о молодости, Пилсудский писал: «Все мои мечты концентрировались в то время вокруг восстания и вооруженной борьбы с москалями»… Жаль, что царизм и его жесткий курс на русификацию Литвы и Польши отождествлялись в сознании Пилсудского с русским народом. Антирусизм прочно вошел в его политическую программу и способствовал завоеванию власти. И наоборот, унизительное положение евреев в черте оседлости вызывало у него если не сочувствие, то понимание того, что это дополнительный козырь в борьбе против врагов.

Сопереживание униженным и несправедливо осужденным людям возникло у Юзефа Пилсудского довольно рано. Двадцатилетний юноша неожиданно оказался втянутым в круговорот больших и важных событий и был арестован 22 марта 1887 года. Еще несколько месяцев назад в Петербурге организация «Народная воля» намеревалась убить царя Александра III. Для покушения готовилась отравленная бомба, чтобы монарх погиб даже в результате легкого ранения. Смертоносные компоненты снаряда доставили из Вильно через брата Юзефа – Бронислава, который учился в Петербурге. Юзеф выполнял некоторые поручения брата, хотя ни тот ни другой не имели понятия о покушении. На след террористов полиция напала случайно. Одна из нитей заговора привела к братьям Пилсудским. Бронислав был приговорен к смертной казни, замененной на 15 лет каторги, а Юзеф, практически не причастный к «государственному преступлению», – к пятилетней ссылке в Восточную Сибирь. И хотя сам Юзеф считал случившееся «грехом молодости», со временем он создал вокруг себя ореол мученика и, по мнению его сторонников, вернулся из Сибири зрелым мужем, осознающим величие стоящих перед ним национальных и общественных целей. К их реализации с этих пор он будет неустанно и настойчиво стремиться. Однажды Юзеф написал своей возлюбленной Леонарде: «Дело в том, милая, что меня воспитали так, что мне внушили веру в мои способности… в необычное мое предначертание. Эта вера глубоко въелась в меня».

Когда Вольф Мессинг впервые увидел Пилсудского, его пристальный взгляд и наклоненную вперед при походке фигуру, он сразу понял, что этого незаурядного человека ждет особое будущее. Пилсудский отнюдь не аскет, ему свойственны и сила и слабости, но последние он сумеет подчинить своей воле, особенно если речь идет о борьбе за власть.

Каждый раз после возвращения из длительных зарубежных гастролей Мессинг убеждался в правоте своих предсказаний. Вот Юзеф Пилсудский получает от сейма звание маршала, вот он уже Начальник Польши. Кстати, по данным социологического опроса, проведенного в этой стране в 1986 году, Юзеф Пилсудский занимает первое место среди самых известных поляков прошлого и настоящего. Его личность, характер и мировоззрение повлияли на жизнь межвоенной Польши, поскольку в возрожденном в 1918 году Польском государстве он обладал властью, ставшей с мая 1926-го неограниченной.

Стремясь к диктатуре, он придерживался буквы закона, что выбивало оружие из рук его противников. Он даже не преследовал офицеров, которые некогда вели борьбу с его войсками. Тем не менее Пилсудский избавился от генералов, не желавших идти с ним на компромисс, и значительно обновил гражданскую администрацию, беспрекословно ему подчинявшуюся. Народу же говорил: «Мне не хотелось бы править с помощью кнута». В войне с большевиками он победил при содействии Петлюры, Врангеля, Колчака и Юденича.

Но время идет, и уже многие понимали, что над Европой нависла коричневая тень нацизма.

Пилсудский раздумывает – послать ли к Мессингу своего советника или лично переговорить с ним. Ведь поход Гитлера на Восток начнется в первую очередь захватом Польши. Пилсудский побаивается и России, однако от нее можно откупиться частью земель. Правда, и Гитлер и Сталин мечтают о завоевании мира, но если первый, по гениальному определению А. Ф. Керенского, попытается совершить это «на основе расы, то второй – класса». Пилсудский понимает, что победа пролетариата во всем мире если и наступит когда-нибудь, то еще очень нескоро. Танки и авиация Гитлера гораздо опаснее.

Пилсудский решается еще на одну, но уже конспиративную встречу с Мессингом. Он пришел на нее в плаще с капюшоном, наброшенным на голову. Мессинга вновь поразил его высокий лоб, проницательные глаза под густыми бровями, пышные усы – дань офицерской моде. Суеверный Пилсудский исподлобья пристально взглянул на собеседника и понял, что имеет дело не с шарлатаном и не просто с артистом, а с необычным человеком, может быть, даже действительно ясновидящим. Он решился на откровенный разговор с Мессингом, зная, что его психологические опыты неизменно пользуются успехом у зрителей всех континентов, и ему, Начальнику Польши, негоже не воспользоваться возможностями своего подчиненного.

Они поздоровались. Перед Вольфом стоял легендарный на родине человек, совсем недавно официально встретившийся с главой правительства Пруссии Германом Герингом. Встреча состоялась в Бельведере – резиденции руководителя Польши – вечером 31 января 1935 года.

Геринг приехал в точно назначенное время. Его внушительный живот, который обычно скрадывал мундир, теперь, в гражданской одежде, особенно выделялся. Лицо Геринга выражало неукротимую веру в себя и то дело, которому он себя посвятил, веру, ломающую любые преграды. Не глядя ни на кого, не проронив ни слова, Геринг большими шагами проследовал через несколько залов. В последнем его ждал маршал. Двери за ними закрылись. Когда встреча закончилась – а длилась она недолго, – Геринг снова молча прошел через залы дворца, сел в машину и уехал. Казалось, он был на редкость суровым и неразговорчивым наци, хотя через несколько лет, выступая на огромном митинге в Вене, после присоединения Австрии к Германскому рейху, этот пузатый человек будет на протяжении двух часов держать в напряжении пятнадцатитысячную толпу. Его голос не ослабеет ни на минуту, а доведенная до исступления толпа охрипнет от постоянных возгласов: «Зиг хайль!»…

Пилсудский медленно, понуро опустив голову, прошел в вестибюль дворца. Взгляд его был задумчив. То ли маршал переживал историческую встречу, то ли пребывал в растерянности от того, что понял: визит Геринга не сулил Польше ничего хорошего, по крайней мере, определенного. Вероятно, поэтому Юзеф Пилсудский и решил поговорить с Мессингом, он во что бы то ни стало желал выяснить, что ожидает его страну.

– Вы уверены, что Гитлер двинет войска на Восток? – Пилсудский без промедления приступил к интересующему его вопросу. – Скажите, очень прошу вас, сколько времени Бог отпустил полякам до их порабощения?! – взмолился он, и Мессинга удивила истинная боль за судьбу своего народа, прозвучавшая в голосе маршала. – Почему вы молчите? – удивился Пилсудский и недовольно наморщил лоб.

– Я не знаю… Я не могу назвать точное время, – растерянно вымолвил Мессинг, – я даже не уверен, что это знает сам Гитлер… Ситуация может измениться, но не очень скоро.

– Вы правы! – неожиданно похвалил Мессинга Пилсудский. – Гитлер пока еще проектирует новые танки, мощные орудия. Его наступление может задержаться на годы. Значит, я не успею сразиться с немцами, когда они нападут на мою несчастную родину. Я болен, – вдруг признался Мессингу маршал, – я очень болен, больше чем считают мои доктора.

– Да, вы не очень здоровы, – заметил Мессинг, обнаруживший у Пилсудского рак желудка. – Я могу определить состояние здоровья человека, но не могу его вылечить. К сожалению… Извините…

– Нечего извиняться, – улыбнулся Пилсудский и погладил усы. – Вы – смелый человек! Говорить человеку горькую правду позволит себе не каждый! Даже врач, – грустно произнес Пилсудский. И, помолчав, продолжил: – Когда я был молод и горяч… – Он вынул из портфеля папку и раскрыл ее. – Вот, послушайте донесение на меня: «Студент Юзеф Пилсудский своим поведением обратил на себя внимание инспекции, а за участие в беспорядках 18 и 19 февраля 1886 года и решением Правления Университета, утвержденным куратором округа, был посажен в карцер, получил выговор и предупреждение, что если будет замечено, что он ведет себя вопреки действующим предписаниям, то будет безоговорочно исключен из университета». Вы знаете, почему я храню этот документ? Завтра ему исполняется полвека! – воскликнул Пилсудский, и в его глазах вспыхнул огонек молодости.

– Выходит, завтра исполняется полвека вашей борьбы, вашей работы. По этому случаю не грешно было бы провести торжества в Польше! – предложил Мессинг.