Дары Матери. Часть 1.

– Ты шутишь? – недоверчиво переспросил он. Но Филипп ничего не ответил, продолжал идти вперед. Ахмед догнал его и схватил за плечо, заставляя остановиться и повернуться к нему. – Ты шутишь?! – настойчивее спросил он, глядя в глаза другу.

Тот встретил его взгляд уверенно и непоколебимо.

– Нет, не шучу. В свитке информация о том, где спрятаны Дары.

– Но, – растерянно пробормотал араб, опуская руку, сжимающую плечо француза, – я думал это все старые сказки.

– Это не сказки.

– И ты знаешь, где Их искать? – Ахмед продолжал смотреть на него с недоверием.

Филипп всматривался в глаза друга, пытаясь понять, какое именно чувство вызвало в нем это открытие. Но тот еще не осознал услышанное и поэтому кроме растерянности в глазах ничего не увидел.

– Нет, – покачал он головой и снова направился к выходу.

– А статуэтка? – Француз почувствовал прожигающий взгляд араба сквозь футболку.

«Ну вот, уже потихоньку начинает соображать, что к чему», – усмехнулся про себя Филипп.

– Статуэтка – не один из Даров, – поспешил уточнить он, пока воображение друга не начало играть с ним злую шутку. – Я вообще не думал, что мы здесь что-то найдем. В свитке писец сделал особую пометку, и я решил проверить, значит ли она что-либо.

– Ну, как видишь, значит. Что же дальше? – Ахмед полез вслед за Филиппом по металлической лестнице, ведущей наверх из шахты.

– А вот дальше нужно еще разбираться. Если мне позволят, конечно. Завтра будет видно.

***

Франция. Париж.

Неделю спустя.

Из больших окон кабинета была видна достопримечательность всей Франции – Эйфелева Башня. Она величаво возвышалась над всем городом, привлекая к своему подножию огромное количество туристов, приезжающих со всех стран, чтобы посмотреть на это чудо света.

В кабинете происходила очень важная встреча. Филипп нервно расхаживал по паркету, а молодой худощавый человек спокойно сидел на старинном диване и устало наблюдал за ним.

– Послушайте, – прогремел сердитый голос хозяина кабинета. Он нахмурил густые брови, предававшие его умному взгляду некую грозность, – вы хотите запретить мне закончить дело, которому я посвятил почти пять лет! Не такого глупого решения я ожидал целую неделю!

– Поймите, пожалуйста, месье де`Рамьен, – проговорил Худощавый, прервав речь рассерженного собеседника. Он устало провел рукой по бледному худощавому лицу и обратил, наконец, свой тусклый, полный безразличия взор на Филиппа. – Я всего лишь курьер, уполномоченный уведомить вас об отказе. Совет считает, что артефакт, который вам удалось обнаружить, не является в достаточной мере доказательством какого-либо предстоящего грандиозного открытия. И не намерены спонсировать ваши исследования впредь.

Филипп с прищуром посмотрел на курьера. Это шутка такая? Неделю назад на собрании археолог предоставил все разъяснения и доказательства своей правоты. Он видел горящие глаза некоторых членов Совета, их жажду. Кто-то, конечно же, со скептизмом отнесся к его словам, но те, кто способен был мыслить глубже, сразу уцепились за невероятную возможность. Что же они задумали? Какую игру затеяли играть с ним?

– Какое к черту спонсирование?! Пусть подавятся своими деньгами! Можешь им так и передать! – Филипп нарочито перешел на «ты», чтобы в полной мере обозначить свой гнев. – Единственное, что мне нужно, так это чтобы они не мешали и дали закончить дело! А не их спонсирование! Идиоты!

– Ваши «доказательства», – Худощавый растянул последнее слово, сделав на нем акцент, – их не убедили. Пять лет тишина, а тут, за день до решения Совета, вдруг такая находка – статуэтка, замурованная в потолке гробницы. Чудеса прям! – Он отвратительно скривил губы в усмешке.

– Умный такой, да?! – сощурился Филипп, желая испепелить этого мерзкого типа своим взглядом. – Текст на свитке мало просто прочесть, нужно еще растолковать содержание и познать сакральный смысл! Если бы ты хоть малую толику знал из того, что знает даже мой шестилетний племянник, то рот бы сейчас не посмел открывать!

– Так что ж вы не обратились к вашему племяннику за помощью, раз он такой умный, может и времени бы ушло меньше на толкование и познание? – ядовито огрызнулся Худощавый.

– А знаешь, я, пожалуй, так и сделаю! – Филипп, казалось, действительно всерьез задумался над этим предложением.

– Ну, вот и отлично, – безразлично пожал плечами Худощавый. – Только, боюсь, в другой раз. Я должен вручить вам вот это письмо. – Он лениво поднялся с дивана, подошел к Филиппу и протянул ему белый конверт. – Здесь подробно расписано о причине их отказа. И, кстати, артефакты необходимо вернуть Совету. Вы должны сейчас же передать их мне.

Месье де`Рамьен выхватил конверт и тут же бросил в горящий рядом камин.

– Убирайся! – процедил он сквозь зубы, крепко сжимая кулаки, сдерживая из последних усилий свою ярость.

Худощавый задумчиво смотрел, как огненные языки пламени в мгновение око превратили белый конверт в пепел, поднимая тонкую струйку черного дыма вверх. Резкий незнакомый запах рассеялся по комнате и ударил в нос. Было видно, что курьера это сильно встревожило: он крепко зажал нос и прогнусавил, торопливо удаляясь из кабинета:

– Ну что ж… Значит, они были правы. Вы свой выбор сделали. Прощайте! – Дверь за ним с грохотом захлопнулась.

И можно сказать вовремя, потому что Филипп больше не сдерживался. Он схватил хрустальную пепельницу со стола и запустил ее прямо вслед курьеру. Пепельница разлетелась вдребезги, ударившись уже о закрытую дверь.

В ту же минуту жгучая боль в грудной клетке исказила строгие черты смуглого лица Филиппа. Из носа тонкой струйкой потекла кровь. Прижал левую руку к груди, а правой оперся на стол, пытаясь сохранить устойчивость, но ноги, против железной воли, подкосились, и он без чувств рухнул на паркет.

Пришел в себя уже в больничной палате. Запах фенола и лекарств резко ударил в нос. Этот запах даже здорового человека заставлял чувствовать всю бренность жизни. Он болезненно поморщился и попытался присесть, но многочисленные провода, прикрепленные к его груди и рукам, не позволили ему это сделать. От действий пациента встрепенулся маленький мальчик, который тихо посапывал, сидя рядом на стуле и сложив головку на ручки, опираясь о краешек кровати. Мальчик внимательно посмотрел на больного, и его личико озарилось радостной улыбкой.

– Мама! – крикнул радостно, подскочив со стула. – Он открыл глаза! Посмотри!

Филипп заметил молодую женщину и пожилого мужчину в белом халате, которые тихо переговаривались возле двери.

Женщина бросилась к ним, увлекая за собой врача.

– О, Филипп! – запричитала она. – Как же ты напугал нас!

– Как себя чувствуешь, друг мой? – поинтересовался врач.

– Отлично, Генрих, – вяло ответил Филипп, криво усмехнувшись.

– Ты же знаешь, что при твоей ишемии нужно беречь себя как следует, – поучительно проворчал врач. – Еще один такой инфаркт и…

– Док, ты это говорил уже тысячу раз, – отмахнулся Филипп.

Археолог и сам действительно чувствовал необычайную слабость, боль в груди не проходила, а наоборот периодами усиливалась, голова кружилась, немела рука.

– На этот раз все намного серьезнее! Достаточно посмотреть на мониторы приборов и сразу страшно становится, – взволнованно проговорила женщина. Она часто заморгала, пытаясь удержать поток слез, блестевших в глазах.

– Елена права, Филипп, – поддержал ее Генрих. – Все гораздо серьезнее. И ты сам это прекрасно понимаешь, я же вижу. – В глазах доктора читалось глубокое сожаление и сочувствие. – У тебя произошел спазм коронарных артерий. Мы уже сделали все необходимые анализы, но… результаты неутешительные.

– Куда делся мой мальчик? – резко перевел разговор пациент, не желая более слушать заключение врача.

– Я здесь! – с готовностью отозвался ребенок, выглядывая из-за мамы.

– Хватит прятаться за мамину юбку, Жорж, – нежно улыбнулся Филипп. – Ты уже большой. Подойди ко мне скорее, я хочу кое-что рассказать тебе. Но это только между нами, – закончил он шепотом, приложив указательный палец к губам и заговорщически подмигнув.

Жорж радостно бросился к нему, предвкушая очередную интересную игру с разгадыванием ребусов и поисками сокровищ, в которые они любили играть вместе. Настоящими сокровищами для малыша в таких играх были найденные сладости и обязательно какой-нибудь древний артефакт!

Он подошел так близко, что можно было рассмотреть крошечные веснушки на его маленьком детском носике. Но Филипп приманил его к себе ещё ближе и, когда малыш наклонился к нему, подставляя ухо, тихо-тихо зашептал: