Джохацу

– О май гад! Иди сюда. Да кто – же так делает. Ты что совсем больная. Да?

– Что Вы на меня ругаетесь? Всё казахи такие да?

– Я не Казах. Я кореец.

– Чего?

– Ой, да какое это имеет сейчас значение? – парень опять взял ее поперёк и отнёс в ванную. – Вот чистое полотенце. Давай обернись им. Я тебя хоть чуть-чуть отмою.

– Не прикасайтесь ко мне.

– Да больно надо. – Он взял душ и начал вымывать волосы девушке, которые не мылись видимо несколько недель. Наконец, через час визгов, воплей и слёз, отмытая добела, чистая Камила, обиженно шмыгая носом, сидела в тёплом кресле, поджав ноги.

– Ты есть будешь?

– Угу. – В помещении запахло чем-то очень вкусным.

– Ты чего сидишь? Переодевайся.

– А тут всё мужское.

– Ой блин. Я забыл же. Посиди тут мартышка.

– Я не мартышка, я Камила.

– Ну извини. Я Ёну. Сейчас приду. Вот на. Измерь себя, что – ли. – Он протянул ей сантиметр.

– Отвернитесь пожалуйста, ну честно я очень стесняюсь. – Она долго возилась, но скоро принесла ему бумажку со всеми записанными по себе параметрами.

– Ты умеешь писать значит, но я не понимаю что тут.

– Ну, это объём.

– Ладно. – Ёну взял бумажку и вышел за дверь, заперев девчонку на ключ снаружи. Через некоторое время он вернулся с пакетами одежды. Камилла посмотрела на него.

– Сколько я должна?

– Ничего.

– Тогда я не надену.

– Одевайся! Дурная какая. Я не возьму с тебя ни воны. А голой бегать нечего. Твоя одежда пришла в негодность. Её не восстановить. Оденься! – Он взял её за руку и вложил ей в ладонь пакет. – Я не причиню тебе вреда. Оденься и давай ужинать. Потом спать ляжешь. – Девушка хотела что-то сказать, но вскрикнула от боли. – Что с тобой?

– Нога… Больно.

– Дай посмотрю.

– Дайте я оденусь! – Через пять минут она уже сидела на диване одетая, умытая, пахнущая каким-то дорогим, мужским парфюмом. А Ёну осматривал ей ногу.

– Ты поранилась, нужно в больницу. Швы бы наложить.

– Нет. Они меня в полицию сдадут.

– За что?

– Я еду ворую на рынке. За это и бьют.

– Тебе есть что-ли нечего?

– Я ела сегодня.

– А вчера?

– Вчера нет. Только-только три дня назад. – Ёну вздохнул. Он взял какие-то пузырьки и молча обработал ей рану.

– Ай, ай больно мне!

– Ну потерпи пожалуйста. Это нужно сделать, иначе получишь инфекцию.

– Ууу… Щиплет. Ну не надо! – Но Ёну не слушал маленькую дикарку и продолжал, удерживая её за ногу, свои медицинские манипуляции. В конце он перебинтовал ей рану и вытащил шприц. Девчонка вскочила и забралась на спинку дивана.

– Ой, не нужно!

– Да ты верно дикая.

– Я боюсь уколов.

– Руку давай.

– Нет!

– Давай я тебе говорю!

– Я не хочу быть в зависимости. Это запрещено!

– Вот глупая. Это обезболивающее. – Он стянул её со спинки дивана. Закатал ей рукав и сделал укол.

– За что Вы со мной так? Что я Вам сделала?

– Прекрати огрызаться. Я тебя просто лечу, раз уж ты не хочешь в больницу.

– Вы применяете ко мне силу. Это статья! До двух лет! – Ёну рассмеялся.

– К тебе все применяют силу, а выговариваешь ты мне. Может тебя надо бить, а не лечить? Мазохистка какая. В первый раз вижу бродягу, знающую законы.

– Извените. Я не права. – Она опустила глаза. – Я больше никогда не буду.

– Ну то-то же. Идём кушать хорёк.