Повелитель жемчуга

Тем временем принц скинул с себя одежду, еще раз благоговейно посмотрел на восходящее солнце и зашел в море. Он любил плавать, ибо даже бронзовое зеркало не могло заменить ему нежные ласки бирюзовой воды и мягкое воркованья волн.

Когда пришел Робин, принц стоял на песке, подставив лицо утренним лучам солнца. Он смотрелся настолько живописно, что походил на сделанную из светлой бронзы, греческую статую с черными, ниспадающими до плеч волосами, которые безжалостно трепал морской ветер, как будто бы завидуя их красоте.

Когда пришел Робин, принц, не поворачиваясь, приказал эльфу оставить королевские одежды на песке, а матросские лохмотья спрятать в сундук и унести назад. Он еще что-то хотел сказать, но какой там! Королевский эльф уже шел по длинному, крытому ковром коридору который вел в королевские покои.

Надо сказать, что сплетником он был несусветным, и если бы в жемчужном замке постоянно что-то не происходило, его зеленые уши просто бы завяли от скуки. Однако друзей своих он никогда не предавал, а в присутствии врагов лишь недовольно пыхтел и выразительно шевелил ушами.

В конце коридора Робин случайно наткнулся на принцессу Фаустину, жену Кроуна, которая двадцать лет назад приехала вместе с мужем в жемчужный замок. Надо сказать, что это была чудная женщина с красивой, прямо таки романтической историей восхождения от простой ныряльщицы за жемчугом до принцессы и супруги регента королевства, который в юности тоже промышлял тем же занятием – добывал со дна моря жемчуг. Внешне Фаустина не отличалась красотой: грубая обветренная кожа, смуглое лицо, бледные губы. Но она была классная! Добрая, приветливая, общительная и главное – верная! Не продаст никогда!

– Привет, Фаустина, – весело поздоровался эльф.

– Привет, – несвязно промямлила принцесса. – Меня доконала эта красная луна. Я всю ночь не спала и мучилась от несносной жары!

– Зато некоторые находят в ней особое удовольствие!

– Кто же? – недоверчиво спросила принцесса.

– Наш дорогой принц Перль! Оказывается, он удачно ведет двойную жизнь и познает все ее радости.

– Это все сказки афинского леса! – проснулась принцесса Фаустина. – Принц чист, как российский снег. Кроме зеркала, которое нужно разбить молотком, для него не существует никаких радостей. А эти повести рассказывай своей стрекозе, которая кажется тебе верхом изящества.

– Это не простая стрекоза. Она – эльфина! И чародействовать умеет гораздо лучше меня!

– Вот пойдите и поколдуйте! – рассмеялась Фаустина.

– Но Фаустина! Принц, кажется, внешне начал меняться и неизвестно, чем это все закончится!

– Ему исполнилось 18. Естественно он начинает меняться!

– Не забывай, что он не простой принц.

– Ты меня уже утомил, эльф. – Пойду я в свои покои и как следует, высплюсь, а потом разберусь, что случилось с принцем. Думаю, что ничего. Прощай, Робин.

– Прощайте, принцесса Фаустина.

Глава 3

Страшно, страшно, ох как страшно было бродить по колдовским замкам, ибо круты их подъемы, бесконечны спуски, безысходны тупики. И тот смельчак, кто отважится пуститься в это опасное путешествие, рискует никогда не вернуться назад. Но человека все равно тянет познавать неведомое.

Кроун поднимался вверх по серпантину лестниц к необитаемым башням замка, где находилась верхняя тронная зала. И по мере восхождения, круче становились ступени, уже пролеты, тусклее свет. Регент жемчужного королевства ступал неслышно, словно боясь разбудить кого-то, взгляд его орлиных глаз потух, и во всем его облике чувствовалось напряжение.

Наконец Кроун вышел на самую верхнюю площадку и подошел к покрытой вековой ржавчиной, железной двери. Немного поразмыслив, регент извлек из бокового кармана маленький серебряный ключ и открыл помещение. Запахло мраком, сыростью и увядшими цветами. И духом этим, казалось, пропиталось все, что находилось здесь, начиная от темных, не пропускающих свет портьер и заканчивая поселившейся в углах, вековой паутиной. Кроун зажег свечу и в тусклом сиянии ее в который раз увидел стоявший на возвышении светлый гроб, а в нем – усопшую королеву Маргариту, которую он после того жуткого случая с огненными перчатками даже не удосужился предать земле. Однако за все пятнадцать лет, что королева пролежала здесь, ее внешность мало пострадала, лишь полуоткрытые глаза, сквозь которые просматривались голубоватые белки, да обрамляющие руки колдовские перчатки могли вызвать некоторый испуг у охочих до острых ощущений смельчаков. В остальном, она больше походила на живую женщину, и если забыть про всяческое волшебство, от которого просто распирало жемчужный остров, то можно было подумать, что королева просто спит.

Стараясь чуть слышно ступать, Кроун подошел к смертному ложу королевы, наклонился над ее лицом и дрожащим от ярости голосом, сказал:

– Ну что? Добилась своего? А? А может, ты вообще живая? А?– И Кроун обнял Маргариту за мертвые плечи. Потом его рука скользнула вниз и погладила негнущиеся пальцы королевы. – Я ничего не видел красивее твоих рук и потому хочу, чтобы ты сделала мне подарок. Подари мне свои перчатки, а? Ведь они не на шутку связали нас с тобой! – И Кроун попытался стянуть с мертвой руки тонкую кружевную паутинку.

– Ай! – вскрикнул он и отдернул руку. Потом он посмотрел на свои пальцы и увидел, что они были обожжены. – Ты не фея, ты ведьма! – процедил он сквозь зубы.

В дверь постучали.

– Заходи, Мойра.

В траурную залу вошла одетая во все белое женщина. Ее голову покрывал высокий светлый чепец, а лицо закрывала белая маска. В одной руке она держала огромную охапку красных лилий, а в другой – серый, неприметный саквояж.

– Я оставляю тебя здесь ровно на час. За это время зала должны быть вымыта и вычищена, а труп королевы – забальзамирован.

– Слушаюсь, сеньор Кроун.

– Через час я приду и запру залу. – Потом Кроун вплотную подошел к Мойре, схватил ее за подбородок и прорычал:

– Если ты заметишь что-нибудь странное, никому ни слова! Поняла?

– Я не ваша служанка, – ничуть не испугалась Мойра. – И впредь прошу помнить об этом.

Вы все еще узнаете, кто такой Кроун! – рявкнул регент и демонстративно покинул тронную залу.

Оказавшись на лестничной площадке, Кроун оглянулся и, удостоверившись, что его никто не видит, начала спускаться по ступенькам вниз. Но бывший ныряльщик за жемчугом просчитался, ибо в нашей жизни всегда найдется тот, кто тебя опередит и рассекретит. И как только его коренастую фигуру поглотила бездонная утроба скального замка, воздух у двери в тронную залу сгустился и материализовался в доброго эльфа Робина, который блуждая по замку «случайно» проходил мимо. Разумеется, он все подслушал и подсмотрел, и теперь этого человечка с зелеными ушами просто распирало от внезапно свалившейся ему на голову чужой тайны. Его клочковатые волосы стояли торчком, а глаза горели подлинной эльфийской радостью.

«Пойду и все расскажу Фаустине», – решил Робин. И чтобы зря не париться и не смущать своими неожиданными появлениями личный состав замка, Робин вылетел в круглое башенное оконце. Приземлился он прямо на огромный, засаженный фруктовыми деревьями балкон принцессы Фаустины, которой сейчас было не до Робина и его блужданий по мрачным тропкам дворца. Она была занята делом: при помощи сачка пыталась поймать в бассейне фонтана красную рыбищу, которая оказалась настолько умной и изворотливой, что овладеть ее откормленным телом было почти невозможно. Но подобная охота только еще больше разжигала Фаустину, которая обожала такого рода поединки.

– Фаустина!

– Что тебе, Робин? – не отрываясь от своего занятия, спросила принцесса.

– Я сейчас такое видел!

– Что же ты мог видеть такого, чего не вижу я?

– А ты считаешь, что знаешь все? – лукаво спросил Робин, касаясь острого локотка Фаустины.

– Я в этом замке живу уже 20 лет, с тех пор как Кроун вызволил меня из жемчужной неволи. И потому я знаю все! Ладно, – смягчилась Фаустина, – Мне надоело охотиться на этих красных гадов! Видать сегодня нам не удастся отведать жареной рыбы, но зато у меня есть отличный ореховый торт со сливовым сиропом. Пошли в беседку, и там ты все мне расскажешь.

Глотая слюнки, Робин неслышно ступая своими желтыми башмачками, последовал вглубь фруктового сада, где стояла напоминающая маленький домик, беседка. Пахло сладкой выпечкой, хлебом и тертыми орехами. Робин остановился и вкусно потянул своими большими ноздрями воздух.

– Ну чего встал? Садись! Ведь на диванах будем сидеть, а не на скамейках!

Преисполненный благодарности и в преддверии сообщения сенсационных новостей, Робин гордо сел во главе стола. Сбоку, задравши надоедливые юбки, пристроилась Фаустина и стала разливать по бокалам розовое вино.

– У меня есть тост! – торжественно сказал Робин.

– Валяй.

– Чтобы нам всем живыми удрать с этого острова!

– Ты что, с ума сошел? Какая тут может быть опасность? – удивилась Фаустина.

– Давай, сначала выпьем, принцесса.