Будни выходных и праздников поручика XXI века и его друзей

– Это мой племянник – Егорка! Знакомьтесь! – сказала Света, придерживая малыша за ручки при ходьбе. – Мы утром к сестре зашли. А ей как раз уйти понадобилось на полдня. Она и попросила нас погулять с ним.

Малыш, не обращая внимания на предложения своей тёти познакомиться, продолжал весело шагать, высоко задирая ноги. А если при очередном таком шаге он всё-таки терял равновесие, опрокидывая назад голову, крепко вцепившись своими ручонками за руки Светланы – удерживался от падения.

– Ясно-понятно! Вы прям… смотритесь… в роли молодых родителей! – вывел Соловьёв и протянул мальчику руку для рукопожатия. – Привет, боец! Как тебя зовут?

Тот без лишней скромности выдернул свои ручонки из Светиных и с размаху шлёпнул своей маленькой пятернёй по ладони Соловьёва. Одновременно со шлепком крикнул своим звонким голосом: «Здалова!». И, не ответив как его зовут, спрятался за Светину ногу, обхватив её руками. Периодически выглядывая из-за неё, а встретившись взглядами с Соловьёвым, засмеявшись, снова утыкался носом в Светину ляжку.

– Какие наши дальнейшие действия? – осведомился Соловьёв, улыбаясь и подмигивая выглядывавшему из-за Светы мальчику.

– К часу надо Егорку сестре завезти, – ответила Света, страхуя ухватившегося за неё малыша от возможных спотыканий и падения.

– Мне на дежурство скоро надо ехать, – подключился к ответу и Борода. – К пяти там уже надо быть – в Москве. В час-полвторого выходить из дома. А ещё собраться надо. Так что у меня не получится. Я вас до остановки только могу проводить сейчас.

Группой, также неспешно, скорость завал Егорка, они дошли до «площади» и стали ждать автобус.

Борода, как истинный джентльмен, выделил Соловьёву денег для своей девушки на дискотеку. Дал ещё и ей на карманные расходы. Ещё немного они провели в ожидании, обсуждая будущий вечер, и вскоре подошёл автобус.

Соловьёв с Бородой пожали друг другу руки. Борода на прощанье поцеловал Свету. И автобус тронулся.

Доехав до «Института», троица вышла из автобуса. Перейдя через дорогу, прошли дворами до дома Светиной сестры.

Её дом был, чем-то вроде общежития квартирного типа. Сестры дома не оказалось, и они вышли, подождать её во дворе. Через некоторое время сестра появилась. Была чем-то расстроена и даже раздражена. Не поздоровавшись, забрала ребёнка и ушла домой.

– Она с мужем развелась, – пояснила Света. – А теперь ещё и с работой не ладится. Вот и ходит расстроенная.

Передав мальчика, парочка пошла пешочком к «Океану». Спешить им было не куда и они прогуливались по городу, наслаждаясь прекрасной погодой и тенью зелёных насаждений.

По пути они зашли в магазин. Взяли там немного продуктов и пива, чтобы скоротать день до вечера, и чтобы в клуб уже не очень сильно трезвыми ехать.

Придя домой, они разобрали покупки. Света что-то приготовила. Они ели, пили, как старые добрые друзья болтали на отвлечённые темы. За разговорами почти не заметили, как наступил вечер.

Суворов работал до 18:00. Часов в семь вечера он уже мог быть у себя дома, соответственно и у Вики тоже. Ди жила в том же подъезде, что и братья. И к половине восьмого они могли бы уже быть у Соловьёва «на Океане». Но Соловьёв со Светой ждали их до сумерек. Часов до 22:00. Ребёнка в семь вечера спать не уложишь. А Вика могла уйти из дома только лишь, когда сын уснёт. Все это понимали и не торопили её. К тому же ночные клубы начинают свою работу часов с девяти. А народ собирается только после десяти–одиннадцати. Так что о том, чтобы ехать туда в семь–восемь вечера, не могло быть и речи, как бы у Светы не «зудело» одно место от желания. Выдвигаться нужно было после двадцати двух.

К приходу «Суворовых» Соловьёв уже был готов. Одет, как подобает для посещения увеселительных заведений: бежевые классические атласные брюки с наглаженными стрелками, бежевая с белыми и разной интенсивности бежево-серыми разводами рубашка из мятого с мелким вертикальным замином шёлка с коротким рукавом, в белых носках. Оставалось только надеть свои бежевые сандалии с перфорацией.

В свете неоновых ламп, которые в каждом клубе висят, как правило по периметру танцпола, всё чисто белое – светится. Его одежда не светилась, но сандалии давали очень интересный эффект. Перфорация по бокам стопы вдоль подошвы, дырочки на расстоянии примерно в сантиметр друг от друга, выглядели как фонарики, светящие изнутри его ботинок. Напоминая светящиеся в темноте иллюминаторы самолета, или даже фантастической подводной лодки. Этот эффект очень нравился Соловьёву и поэтому он надевал не бежевые, а непременно белые носки.

Ванята с Викой подошли, примерно к половине десятого. Соловьёв предложил перекусить и кто хотел, покушали. А уж от распития «двушечки» «Очаковского» не отказался никто. Потом вызвали такси и двинулись в путь.

В «Звёздном», как всегда было многолюдно. Там ребята встретили нескольких знакомых. Но продолжили отдых обособлено.

В полумраке дискотечных фонарей клуба они танцевали. Между танцами – выпивали в клубном баре. Суворов снова удивлял окружающих своими странными танцевальными движениями. Всем было весело.

Светлана, несмотря на свой молодой возраст, очень неплохо двигалась. Может быть, это было субъективное мнение Соловьёва, а может и не только его. Сам-то он не «танцор». На ней были свело-жёлтые, почти белые джинсы, белая хлопковая рубашечка с коротким рукавом и белые тряпичные тапочки. Рубашка и тапки светились. Выглядела она очень сексуально, особенно во время танца. Плавные движения и изредка обращённые на Соловьёва томные взоры придавали ей ещё бо?льшую сексуальность и заводили Соловьёва.

В медленных танцах Соловьёв со Светланой позволяли себе несколько больше, чем положено добрым друзьям. Его колено могло оказаться у неё между ног и, при её не просто молчаливом согласии, а именно ответном желании – колено могло потереться о её промежность. Можно даже сказать – её промежность могла потереться о колено Ивана. Их руки свободно перемещались по спинам друг друга и даже чуть ниже, но всё-таки не нарушая приличий – без откровенного лапанья. Соловьёвский член практически всегда был в возбужденном состоянии. И только его трусы-шорты да сумеречная обстановка клуба скрывали это от всеобщего обозрения.

Прошло несколько часов. Клуб начал пустеть. К четырём тридцати объявили о закрытии.

Четвёрка молодых людей вышла из темного душного зала «Звездного» на свежий воздух. Вне помещения их разгорячённые тела ощущали благодать предутренней прохлады. Было ещё темно, но зарево рассвета уже приближалось.

Народ понемногу разъезжался, и найти такси в это время всегда проблематично. Но им спешить было некуда. Они неторопливо искали «карету», попутно веселясь, обсуждая «Ванятины танцы».

Спустя какое-то время машину они всё же нашли.

Светлело. Густые сумерки медленно отступали.

Они ехали в стареньком бежевом не тонированном Опеле «Аскона». Соловьёв с девчонками на заднем сидении, а Суворов, учитывая его комплекцию, – на переднем. Он всё время был повёрнут лицом назад. Все весело обсуждали проведённое в клубе время. Даже водитель иногда вступал в разговор и постоянно посмеивался над их шутками.

Пришло время Соловьёву со Светой выходить. «Экипаж» подъехал к «Океану».

Соловьёв и Света – с Викой поцеловались в щёчку. С Суворовым – Иван попрощался рукопожатием. С водителем – взаимно обменялись пожеланиями удачи. И напоследок Ди сказала:

– Не шалите там! Сильно…

Все рассмеялись.

Красивая пара в белом вышла из машины. Суворов пересел, с переднего сиденья назад. Солнце уже приподнималось над горизонтом и слепило глаза. Стало почти совсем светло. Света взяла своего кавалера под руку.

Всё происходило, как в замедленном кино: «Соловьёвы» провожали взглядом такси, увозившее «Суворовых». Машина медленно отъезжала от них, несмотря на то, что с пробуксовкой и с дымком из-под колёс. Оставшиеся на дороге – тронулись, медленно переступая, но при этом широко шагая, переходя на другую сторону широкой и пустой из-за времени суток дороги. Суворов и Ди, как будто обречённо смотрели на них сквозь заднее стекло машины. Переходящие главное шоссе города махнули им рукой на прощанье и, отвернув от них свои лица, направив взор в сторону своего движения, казалось стремительного из-за встречного тёплого ветра, направлялись в мир грёз. В мир продолжения вечера. Ветерок легонько трепал их волосы и одежду довольно свободного покроя, вызывая приятные ощущения от её плотного прилегания к телам. Им со Светой и Суворову с Викой было понятно, что это ещё не конец вечера. И что и те и другие, вспоминая о вчерашних шутках, в том числе и о предпочтениях спать обнажёнными, будут-таки ещё сегодня «шалить»…

Дайана Лии

– Я первая в душ! – скинув у входа в квартиру тапочки и забежав в зал, воскликнула Света. – Только… дай мне полотенце… или… лучше простыню!

– Не вопрос! – ответил Иван. – Я пока постель приготовлю.

– М-м-м… постель… – игриво подёргивая бровями, промурлыкала она.

Ваня дал ей простыню. Она ушла в ванну. Он включил бра в спальне и выключил свет в гостиной.

В спальне слева от входа перед окном стояла старая швейная машинка на чугунном остове с вензелями. Сделана она была без нынешней современной экономии материалов, добротно, как говориться – на века. Вот и было ей уже больше полвека, а она до сих пор исправно работала. И бабушке не нужны были все эти современные электрические новинки. Вокруг машинки всё было заставлено старыми чемоданами и мешками. В «красном» – дальнем левом углу стояла небольшая тумбочка. Справа – деревянная кровать «полуторка». В промежутке от тумбочки до кровати, стоял старинный чемодан. В нём тоже хранилось, что-то очень нужное бабушке. Посередине – между швейной машинкой и кроватью – проход. В проходе лежала красная ковровая дорожка. Над кроватью висел маленький коричнево-жёлтый ковёр с незамысловатым рисунком. Точками по периметру, белыми в центре с красной каймой, напоминающими огонь свечей.

Иван снял с кровати покрывало и бросил его на швейную машинку. Всё уже было готово. Свежее постельное бельё было застелено ещё утром. Он начал раздеваться и пытался представить, как она моется. Внизу живота приятно зазудело. Но никаких особых картинок ему в голову так и не пришло. Вспомнился лишь фрагмент из видеожурнала «Плейбой» за восемьдесят девятый год, как голенькая китаянка – Дайана Лии, выделывает подряд несколько балетных прыжков с разворотом…

«Бред какой-то! – прошептал он, встряхнув головой. – Почему именно Дайана Лии?.. Бред…»

Он разделся до трусов. Развесив вещи на стул, прилёг на кровать, головой к дальней от гостиной стене, лицом к проёму в середине перегородки, устремив взгляд в проём, и стал ждать и прислушиваться.

Из ванной доносились звуки льющейся воды, щёлканье открывающихся и закрывающихся шампуней и гелей для душа. В общем ничего особенного. Потом он услышал, как щёлкнул запор в ванной. Распахнулась и стукнулась дверь об встроенную в прихожке тумбу. Света от получившегося грохота ойкнула. Потом вышла. На цыпочках прошлёпала к спальне и заглянула, отодвинув тюлевую занавеску. Очевидно догадываясь, что недавний её партнёр по танцам может быть именно на кровати, кинула свой взгляд сразу на него. Их глаза встретились. Иван видел только её голову с влажными вьющимися волосами русого цвета со светло-пепельным оттенком, частично спадающими на лицо.

Её взгляд, оценивающе, перешёл от его лица вниз, ниже пояса, потом обратно. Она улыбнулась. Ни капельки не стесняясь, она блуждала взглядом по его телу.

Занятия тяжёлой атлетикой, сначала на срочной службе, а теперь и в военном училище, придали его телу приятную взгляду одутловатость мускулатуры. Очевидно, ей нравились эти атлетические формы. Но скорее всего больше её впечатлило и порадовало, что он был раздет.

Просунув в проём «двери» руку, она потрясла ей, демонстрируя свою снятую одежду, и суетливо спросила:

– Куда это?