Служу Советскому Союзу 3

Я дергаюсь, как будто подо мной разрывается граната. Эх, ещё бы музыку из "Терминатора" для антуража. Упираю одну руку в асфальт, вторую. Поднимаю оскаленное лицо. Мда, явно зрелище ещё то…

Теперь мне нужны все силы, которые остались. Я окончательно выпрямляюсь и мотаю головой вправо, потом влево, разминая шею:

– Ну что, девочки, теперь потанцуем?

Во, и голос подходящий получился – замогильный…

– Так ты живой? Ну, сейчас сдохнешь! – кричит щуплый и бросается на меня.

В руке уже зажат сюрприз для первого нападающего. Горсть земли в перемешку с мелкой щебенкой летит в глаза и щуплый визжит раненным поросенком, зажимая лицо. Он у меня как на ладони. Тут же наношу удар подъемом стопы в пах. Щуплого согнуло перочинным ножиком.

Жалости нет – просто ответная реакция на агрессию.

– Ну что, вы двое… Кто первым будет жрать землю? – вырывается из горла хрип.

Дамиров тут же встает в стойку и прыгает ко мне. Он заносит руку и тут же бросает её вниз, вскрикивая от боли. Я всего лишь на миг опережаю его и бью в ключицу. Выучка не подводит и раздается хруст. Обычному человеку трудно пробить ключицу, она скрывается за мышечным корсетом, но я ведь не очень обычный человечек. Потому то сразу же обрабатываю вторую ключицу, наношу удар пыром в мениск, коленом в лицо, и против меня остается один противник.

Хлопок ладонями по ушам и потом апперкот. Да так, чтобы тело оторвалось от асфальта и по красивой дуге пролетело до стены. До стены с деревянными поддонами.

Я выдохнул. Три тела лежали на асфальте. На всё про всё пять секунд…

Черт побери, какое же новое тело медленное…

Только один из лежащих стонал, держась за причинное место. Недавно герой, а теперь жертва. Двое других лежали без сознания. Я проверил наличие пульса. Живы.

Ну что же, можно и уходить. Я повернулся и наткнулся на взгляд.

Тот самый скуластый парень, которого я видел возле выхода, наблюдал за мной, стоя возле арки. Он разомкнул руки, которые до этого держал сложенными на груди, а после несколько раз хлопнул и произнес:

– Очень неплохая выучка. Я сначала хотел вмешаться, но потом увидел, что ты притворяешься. Где учился драться?

Я двинулся к нему. Ещё один из компании Дамирова? Вроде непохож.

– Жизнь научила, – ответил я. – Улица сказала, что если драка неизбежна, то нужно всегда бить первым и стоять до конца. Ты всё видел?

– Да, видел. Улица учит как плохому, так и хорошему… Хм, мне кажется, что это не ребята хотели тебя наказать, а ты ребят… Ты же в ЛГУ поступил? Я там тоже учусь, только курсом старше. Владимир, – протянул он руку. – Скажи, сейчас где-нибудь тренируешься?

– Михаил, – пожал я руку, вытерев ладонь перед этим о штаны. – Пока нет, но думаю заняться, когда начну учебу.

– Ну, сначала вас на картошку направят, – ответил Володя. – Вот как вернетесь, так найди меня, я тебя познакомлю с тренером. Нам бы такой боец пригодился…

– Вова! – послышался со стороны девичий голос. – Путин! Ну ты чего? Идешь?

Скуластый обернулся и кивнул:

– Да, сейчас иду. В общем, Михаил, после картошки найди меня. Очень хороший бой, уважаю!

Я кивнул в ответ и невольно растянул губы в улыбке. Так вот откуда Володя мне показался знакомым.

Глава 6

Меня ещё с парадной встретил запах пельменей. Лавровый дух витал в воздухе и вызывал обильное слюноотделение. Пока поднимался на третий этаж, то невольно принюхивался возле квартир – откуда вылетает такой чудесный запах?

Не то, чтобы я напросился в гости, всё-таки не до такой степени развилась наглость, но вот порадоваться за соседей мог. Всё-таки хорошие пельмени домашнего приготовления были синонимом слова «праздник». Заводские пельмени холостяки могли жевать хоть каждый день, а вот домашние…

Мнение о заводских пельменях советского периода обычно бывает двойственным: кто-то с нежностью и ностальгией вспоминает "те самые вкусные пельмешки", а кто-то мысленно содрогается при одной только мысли о продукте с непонятным рыхлых фаршем и вязнущем на зубах тесте.

Я помню, что существовал обязательный покупательский ритуал при покупке полуфабрикатных пельменей: пачку нужно было взять в руки и потрясти. Если внутри гремело, то все в порядке – пельмени не слиплись, и при варке не будут выглядеть бесформенным комком.

И все-таки многие любили домашние пельмени: их лепили из смеси говядины и свинины, добавляя щедрой рукой лука, чеснока и перца. И вечером, к ужину, отваривали налепленное днем. То, что оставалось от вареных пельменей, на следующий день разжаривали на сковородке, и не было пельменей вкусней, чем вот эти красавцы, с румяной корочкой!

У меня пельмени советского периода оставили самые приятные воспоминания. Особенно приятными воспоминания были из «Пельменных», когда в пропитанном аромате помещении вставали с отцом за столик и склонялись над тарелками. Когда на тарелочке с золотистой каемочкой вальяжно возлегали чуть потемневшие кусочки мяса, стыдливо скрывающиеся за хиджабом из теста. А сверху таяли небольшие комочки масла. Таяли и стремились умаслить как можно большее пространство.

Да, кто-то скажет, что лучше всего они идут со сметаной, кто-то в полной уверенности заявит, что нет лучше майонеза, а третьи будут бить себя в грудь и уверять, что кроме уксуса пельмени ничего другого видеть не должны, но мы с отцом любили с маслом!

И вот, когда насаживаешь такое чудо на вилку, а потом обкусываешь тесто по краю, чтобы потом положить в рот один чудесный кусочек вареного мяса…

Ммм… Сказка!

А кругом люди общаются, разговаривают, делятся новостями. И всё это насыщено светом, теплом и радостью насыщения…

Может поэтому я с теплотой вспоминаю те самые пельмени из «Пельменных», что тогда мы были с отцом и на нас поглядывали с уважением. Всё-таки человек в военной форме – это защитник Отечества. А уважение к нему переходило и на сына.

Всё это я успел продумать пока поднимался к себе в квартиру. И… Какой же сюрприз – аромат пельмешей шел из неё!

Сказать, что я офигел – означало ничего не сказать. Вот и оставляй Зинчукова одного… И ведь запирал дверь, когда уходил. Впрочем, что для такого прожженного агента секретной группировки будет обычный замок, который при желании можно и ногтем открыть, только чуток подманикюрить…

И дверь была заперта, когда я дернул за ручку. Пришлось доставать ключи из кармана.

На кухне весело играла музыка. Звучал голос Муслима Магомаева, который признавался в любви городу Баку. Пел, что нет ему неба роднее и нет земли родней.

Перед столом, белесым от муки, пританцовывал Артем Григорьевич. Конечно, непривычно было видеть начальника в майке-алкоголичке и трико с вытянутыми коленками. Да ещё и с пятерней от муки на причинном месте – явно зачесалось не вовремя.

– Привет, студент! – бравурно крикнул Зинчуков, когда я показался на пороге. – Ты как раз вовремя! Сразу видно человека науки – только запахло едой, так он тут как тут.

– Добрый день, Артем Григорьевич! – кивнул я в ответ. – Откуда пельмешки?

– Из магазина, вестимо! Пока ты на посвящении красовался своей личностью, я туда метнулся мухой. Постой, а ты такой личностью красовался? Какая-то она неопрятная, местами даже грязная, – Зинчуков показал пальцем на пару пятен на рубашке.

Ну да, драка не обошлась без пятен. Где-то прислонился, а может и вовсе коснулся стенки невзначай.

– Нет, это уже потом… Пришлось провести дискурс. Про реальную жизнь и прочее, – хмыкнул я в ответ.

– Хоть без повреждений?

– У меня да, а рубашка… А рубашка отстирается.

– Про оппонентов не спрашиваю, раз живой и без повреждений. Они хоть живы?