Невероятная Индия

А ведь и правда: мы, жалкие людишки, объявили себя венцом природы, окружили себя техникой, комфортными домами и возомнили, что защищены, что вечны. Иллюзия.

Я продолжила осознавать это открытие, наблюдая за коловоротом вокруг, почти абстрагировавшись от криков, бесконечных сигналов клаксонов и ругательств. Здесь, в Индии всё вокруг говорит тебе: хрупкая человеческая жизнь ничего не стоит и может оборваться в любой момент. Например, на этой дороге. Это нам, привыкшим к цивилизации, смерть человека трудно принять, как что-то обыденное, естественное, а здесь ты осознаёшь, что у тебя за спиной стоит Вечность и ты для неё ничто. Пыль.

На вокзал мы прибыли в ночи. Ребята в кибитке не особо имели возможность осмотреться и задремали, вцепившись в рюкзаки. Сонные, они вываливали эти рюкзаки на тротуар. Вокзал оказался огромным: много платформ, внушительные многоэтажные здания и широкая площадь. Она вся была занята людьми, которые, расстелив рядами цветастые покрывала, укладывались на них спать. В торце здания вокзала торчала небольшая трубочка, из которой текла вода. Когда мы подошли поближе, я заметила на ней краник, но он не успевал закрываться: по воду стояла огромная очередь с разнообразными бутылками и бадейками.

– Вода бесплатная, – заметила Оля. – Для тех, кто не может купить. Но нам вряд ли стоит попробовать. С непривычки может и живот прихватить.

– А они что, живут тут на вокзале? – уточнила я.

– Ночуют, наверное, – кивнула Оля. – Кто-то, может, ждёт поезда, а кто-то и живёт. Куда им деваться? В Индии много бездомных, и это не значит, что они алкаши, как наши бомжи. Многие работают.

– Ага, в Дели дорогая недвижимость, – добавил Данила. – Читал, здесь люди покупают айфоны и живут в коробках. Понимают: всё равно не накопить.

Я вспомнила, как в моем детстве передавали по новостям, что в Индии было аномальное похолодание, вроде плюс четыре или около того, но погибло много людей, замёрзло. Теперь понятно почему.

– Надо найти путь и платформу, от которой отправляется наш поезд, чтобы его не профукать, – Данила взял у Оли билеты и стал рассматривать. – Странно, почему здесь два времени в отправлении. В 20.15 и 22.22. Так то, уже восемь скоро. Он уйдёт, если мы не поторопимся.

Я взглянула на билеты, прикольное время нам досталось, какое ровное. Для меня-то вопросов не было, разве может быть у сгенерированного чистым намерением билета быть другое время? 22.22 – вот самое подходящее для отправления!

Мы нашли платформу и путь. И там стоял поезд, номер на нём и на билетах совпадали. Только двери были закрыты, и никто не спешил пускать нас внутрь. Опять никаких табло и объявления по громкой связи на хинди. Причём каждое начиналось с неприятного звука: Тадам!

Мне этот сигнал был знаком. Когда инет только начал появляться, у меня был модем от Билайн, скорость оставляла желать лучшего, всё постоянно висло и соединение обрывалось, каждый обрыв сопровождался таким вот сигналом: тадам!

Не слишком приятная ассоциация.

Пока я удивлялась всплывшим в голове воспоминаниям, ребята решили идти расспрашивать какое-нибудь начальство о двух временах отправления.

После некоторых скитаний в полутьме с рюкзаками мы добрались до небольшого домика, где за столом сидел круглый индус в чалме. Он рассмотрел наши билеты и выдал длинную фразу на английском, который сначала показался мне хинди. Если бы не “departure time”*, на котором он сделал акцент.

Ребята ничего не поняли и переглянулись.

– Departure time, – повторил индус с нажимом и ткнул в 22.22.

– Мне кажется, он хочет подчеркнуть, что именно это и есть время отправления, – поделилась догадкой я. Этот акцент на интонации расставил для меня точки над i. – А первое бог знает что.

Ещё несколько минут пререканий с индусом, он эту информацию вроде бы подтвердил и, уже не слишком довольный, выпер нас из домика. Оставалось надеяться, что мы всё поняли правильно.

– Макдональдс! – радостно воскликнул Данила, едва мы успели пройти несколько метров в сторону вокзала. Впереди и правда призывно горела жёлтая буква «М», и мы сразу вспомнили, что очень хотим жрать. Наверное, даже сильнее чем спать, после ночного рейса с двумя пересадками.

Еды набрали с собой, чтобы не толпиться в «Макдачке». Там и так яблочку негде было упасть. Еда та же, антураж другой, кругом чёрные индусьи макушки, тёмные руки и галдёж на незнакомом языке.

На вокзале мы свалили рюкзаки на пол, заняли сидения в углу и с упоением поглощали картошку фри, чизбургеры и колу, казавшиеся здесь такими родными.

До поезда оставалось ещё прилично времени и, умяв под себя рюкзаки, ценные вещи (чтобы не спёрли), мы разлеглись на них в блаженной сытой неге.

Я прикрыла глаза. Всё как-то пошло не так, странно здесь, непривычно, если не сказать шокирующе. Ощущение, что этот мир чужд нам, не принимает. Если тебе чужд человек, с этим можно жить, но если целый мир, то надо что-то с этим делать, иначе всё так и будет идти наперекосяк.

Надо срочно синхронизироваться. Есть у меня в запасе одно упражнение.

Я начала дышать, собирая внимание в центре груди, а потом, поднимая его выше и выше, пока точка не вышла за пределы тела. Представила себя, лежащую на рюкзаке, ребят рядом. Нужно было почувствовать, что все мы части одного, этого мира. Увидеть общую картину. Я поднялась чуть выше и уже то ли видела, то ли продолжала представлять крышу вокзала, людей, расстилающих одеяла, чтобы улечься спать на площади вокзала. От этого зрелища теперь веяло чем-то вечным, древностью. Вокзал превратился в старую площадь, окружённую исполинскими деревьями, где люди, набирая воду из источника, укладывались спать, сотню, тысячу лет назад. Глупый человек, разве он может войти в конфликт с миром, если мир существовал вечность до него и будет существовать после? В конфликт можно войти только с самим собой, не иначе. Мир окружает нас, поддерживает и убаюкивает, оберегает, позволяет познавать, творить, и мы, в конечном счёте, с ним едины. Я поднялась выше, чтобы увидеть землю, с блестящей на солнце гладью океанов и пышной зеленью лесов, горами, равнинами и пустынями. Планета дышала, она жила и пульсировала, и все живые организмы откликались на это биение в едином ритме. Мир – это колыбель, он баюкает всех нас, мы все в гармонии, изначально. Я расслабилась и потерялась в этом уютном ощущении, осознав, что всё теперь будет хорошо.

Примечания

* – Время отправления.

Глава 2. Ришикеш

Мы загрузились в поезд, в моём купе было тихо, на полках лежали индусы и готовились ко сну. Я узнала, что мы прибываем в Ришикеш в шесть утра. Но это не конечная остановка и хорошо бы её не продолбать, а не уехать куда подальше.

– Вы меня разбудите, когда будет Ришикеш? – попросила я индуса.

Он отрицательно покачал головой и добавил: – Конечно-конечно.

Я впала в некоторое замешательство и уточнила ещё раз, и снова получила качание головой и согласие на словах.

От греха подальше решила поставить будильник на телефон, пораньше. Поезд идёт чёрти как, расписание не слишком соблюдает и, кто знает, на какое время ориентироваться. Тем более телефон мой постоянно пытался перестроиться обратно под домашний часовой пояс. Местную симку купить мы не смогли, для этого внезапно потребовалась регистрация по какому-нибудь адресу. Да и время здесь было странное. Вот как у нормальных людей? Часовые пояса, и разница получается на час, на два, или три. Кратная часу разница. Здесь – хрен там! В Индии она была три часа и тридцать минут. Откуда взялись эти полчаса, мы так и не смогли добиться ни от одного индуса.

Я завела будильник на пять, положила сумку с деньгами и документами под голову и сразу отрубилась. Ночной перелёт и наши дневные скитания по Дели давали о себе знать.

Проснулась я чуть раньше будильника, когда свет из окна купе стал бить в глаза. В Индии светает рано, где-то в четыре утра. Именно в это время всякие эзотерические гуру советуют просыпаться йогам. Одни мои друзья из Москвы пытались такой режим себе организовать. Но зима каждый раз расставляла все точки над i. Ясное дело, природу не обманешь.

Вечерний знакомец индус уже проснулся, сидел на своей полке и накручивал на голову тюрбан.

– Ришикеш ещё не проехали, – сообщил он, качая головой.

Я кивнула. Теперь мне вспомнилось, что некоторые народы вместо кивка, наоборот, отрицательно мотают головой. Может и индусы так?

До прибытия в Ришикеш мы с моим соседом болтали. Он, узнав, что я из России, стал возмущаться:

– Какая была страна, великая, огромная! И что? Всё развалили! Мы ведь дружили с Советским Союзом, я был в Москве, два раза. Первые в космосе! А какая промышленность! А продукты! И что у вас теперь? Едите импортные ножки Буша?

Половину речи я не понимала, всё же и мой уровень английского, и акцент собеседника давали о себе знать. Но тут и так всё было ясно: мой дед говорил то же самое и даже ворчал с такой же интонацией. Причём в обоих случаях моё участие в разговоре не требовалось, только уши.

Я украдкой смотрела в окно, кивала индусу и размышляла, насколько справедлив мем «Юра, мы всё просрали». Может, не всё?

– Ришикеш! Ришикеш! – индус сменил тон и чуть выпучил глаза, указывая в окно. Поезд замедлил ход. Я не знала, сколько времени отпущено на стоянку, потому спохватившись, начала быстро собираться. Попрощалась с попутчиком, пообещав, как представитель молодого поколения, вернуть былую мощь Родине. Кажется, без этого обещания он бы меня не отпустил.

И чуть только проводник открыл двери, выпрыгнула из вагона. Нужно было найти ребят, вдруг они проспали?!

На платформе я столкнулась с Данилой и Олей, которые искали меня с той же целью.

– Ура! Мы добрались! – радостно воскликнула Оля. – И не проспали!

– И наконец-то выспались! – в тон ей ответила я. – И у нас ничего не спёрли!

– И это уже хорошо, – подтвердил Данила. – Без шуток.

Мы направились к таксистам, караулившим клиентов, как добычу. До самого Ришикеша нужно было ещё немного доехать.