Стилист

Мы стали рыться везде и всюду. Перебрали весь рынок от начала и до конца несколько раз, мучили продавцов, залезли в их сумки и коробки с запасными товарами и нашли бесценные модели. Совершив вынужденные покупки, мы переоделись в машине у приятеля близнецов и собирались было пойти на неделю моды, но тут меня окрикнул знакомый голос:

– Елизавета! Елизавета! Куда же ты? Не признаешь? Это же я! Вадим Федышин.

– А-а, здравствуй-здравствуй. Вот это dеj? vu! Какими судьбами?

– Мы тут нашу последнюю коллекцию представили. А тебя я хотел пригласить на наш показ, причем, не просто так, а в качестве модели.

– Дай подумать… несколько секунд на размышление и… да, я согласна. Говори, что нужно, где и когда.

Вадим мне все объяснил. Не много ли дел для скромного одного дня? Ладно. Это впереди, а пока неделя моды ждет меня и моих симпатичных подруг. Я вдруг поняла, что устала от бесконечных платьев, к тому же нужно было еще морально подготовиться к дефилированию по подиуму.

– Давайте лучше сходим на показы в другой раз, – предложила девушкам я. – Либо по магазинам вместе.

Они были милые, не против.

Придя домой, залегла в ванну с книжкой. Люблю я это дело. Истинное удовольствие погрузиться одновременно в воду и в чтение. Тело греется и расслабляется, а в голове заплетаются разные литературные образы, оживают в воображении. В тот раз читала «Диалоги» Платона, важное в них было. Я осознавала смысл, значение, вес его знаков, которого так часто нет в окружающих вещах, которые выдают себя за самое лучшее. Но ведь время-то уже другое, что было хорошо тогда, никуда не годится сегодня. Если я создаю что-то нужное, где гарантии того, что это лучшее? Если нет уверенности, значит, нужно подумать. Сегодня, допустим, эта горячая ванна и древняя книга в переводе – мои последние жизненные планы. Но и в ближайшем будущем меня ждет лучшее, иначе, зачем вообще что-то делать. И как могу я предлагать кому-то стиль, если сама не знаю, где счастье? Быть может, эти сомненья, укореняющиеся в моей голове, чего-то да стоят, быть может, разворачивается передо мной не просто моя личная трагедия, а выходят на поверхность значения стиля как такового. Вектор успеха для современного человека направлен в сторону получения удовольствий из тех благ, которые он сегодня может себе предложить. Но что же происходит с ним, когда он оказывается на вершине своей пирамиды?

Показ arinovиfedyshin, где мне была отведена скромная роль модели, был назначен на субботу. Я смутно помню события того дня: все промелькнуло, едва успев начаться. В памяти сохранились яркие краски одежд и косметики, геометрические фигуры, вспышки света. Для выходов была подобрана сопровождающая музыка. Нужно было уверенно идти в ритм, и я волновалась. Туфли, очки, застежки – все было на своем месте. Моя помада была яркой как никогда. Хотелось заметить наивность на безразличие, чувственность на асексуальность. Мне казалось, это было бы лучше для одежды. Нельзя же, чтобы нравилась больше я, а не она. Вот такое вот искусство.

Я вышла на подиум, и мне показалось, что все застыло в восхищении. Я перестала быть собой, а в один миг превратилась в образ, в идеал, предмет подражания. Такая сильная эмоция действует как наркотик. Ощущения подобны тем, что получает популярный музыкальный исполнитель во время концерта. Я прошла до конца, меня осветили фотоаппараты, который с каждым нажатием кнопки вводили меня в абсолютную экзальтацию и напрочь лишали чувства времени. Что-то помогло мне развернуться и продефилировать обратно за кулисы. После того, как все прошло, я была в первую очередь рада, что у меня получилось, я помогла ребятам. Но в глубине душе остался осадок – стремление в реальную жизнь добавить больше такого дефилирования, стиля, восхищения.

Я выбежала на улицу, старалась угомониться. До дома было не близко, не пройти пешком быстро. Спускаться в метро, да еще и вниз по эскалатору настроения было крайне затруднительно, в порыве чувств поймала такси. Донеслась. Мой подъезд. Лестница. Примите меня, мои милые обшарпанные стены. Звонок в дверь. Кристина в солнечных очках ходит по дому.

– Ты куда-то собралась? – поинтересовалась я.

– Да-да, дела-дела – мурлыкала Криста. – Вот, посмотри, красные запонки, хочу сделать подарок. Как, кстати говоря, все прошло?

– Oh, it was perfectly wonderful! – я произносила эти слова, как будто пело популярную песню радио. – Все было быстро и странно. Но в целом здорово! – Я выдохнула этот подъем. Вдруг задумалась, то ли она имела в виду, на что я ответила. Настроение плавно стекало в грусть. Тут заиграл телефон. Меня вызывал Глеб. Очень это было вовремя:

– Здравствуй.

– Хм, привет, – слышу в трубке. У меня от этого мурашки по коже и хочется как бы выплеснуть эмоцию. – Я сейчас сижу фотографии обрабатываю, и хотел спросить кое-что по твоей части для предпоследней съемки… – он сказал про ряд фактов. Вопросы заставили меня сконцентрироваться, внутри все сжалось, я ответила и умолкла. После некоторой паузы он спросил:

– Ты как?

– Ой, ты знаешь, такая тоска накатывает порой. Я не могу делать тогда, что нужно. А что нужно делать? За что взяться? Одно становиться бессмысленным, а другое важным. И как-то ноет, ноет струна, и краски оттого теряют свой блеск.

– Откуда же тоска, все же хорошо, посмотри какая хорошая погода сегодня.

Я посмотрела на Кристину, которая не снимала очки. Действительно, было солнце. Она ушла, я осталась одна. Села в кресло и стала рисовать беспорядок в комнате. Предприняла попытку убраться, немного преуспела, но потом поняла, что это бессмысленно, и продолжила украшать листы блокнота. Каждую деталь мусора старалась сделать как можно красивее, рисовала голос Глеба. Приди, пожалуйста, покой. Будь со мной.

Перед сном мы с Кристиной как обычно долго болтали. Я сделала педикюр и покрывала ногти лаком. Это будет заметно, когда буду носить босоножки. Яркие пятна будут выделяться среди всех полутонов. Ум варил образную конечность. Я перестала слушать Кристину и погрузилась в свои грезы. Что значит для меня мое тело? Я стремлюсь украсить его, но что было бы красиво, а что нет? Мне нужно это понять раз я хочу делать хорошие съемки. Это и сугубо профессионально, и сугубо лично. Допустим, кто-то смотрит на меня, представим взгляд со стороны. Понравится ли ему цвет лака и то, как он подходит к босоножкам, к платью? Думаю, меня как законодателя стиля это не должно волновать. Я же творец. Так выходит. Если я говорю фиолетовый – значит фиолетовый. У меня нет страха перед Богом за свой выбор, как у средневекового человека. Но что же заставляет думать об этом? Цвета равнозначны, что-то хрупкое должно быть в таковом устройстве мира. Нет для меня источника идей, нет и уверенности в принимаемых решениях. В мире разных цветов я превращаюсь в игральные кости, рулетку. Я могу лишь использовать готовые цвета и образы, но мне хотелось бы придумывать и самой. Я повторила вслух:

– Мне хотелось бы делать что-то самой, – закрыла глаза и уснула. Мне приснился кошмар.

Я брожу по лесу, девственному, ничем не обремененному. Меня не волнуют вопросы о том, кто я и куда я иду. Я прохожу мимо коряг, срываю лесные ягоды. Царапаюсь, плачу, но ранка очень быстро заживает, становится незаметной, и я забываю. Я наслаждаюсь чистым воздухом, цветами веточек, елей. Кое-где встречаю пух, он виден в лучах пробивающегося солнца. Обнимаю синие стволы древних дубов. Слышу отзвуки насекомых и уже не знаю о чем они. Оставляю на камнях каракули. Меня завораживает водопад. Так долго я могу смотреть на него, и так медленно при этом все происходит. Я осознаю свою чистоту в его водах.

Шагаю дальше и вижу поле, выхожу, и рыжее солнце заставляет щуриться. Мне постоянно мерещится что-то в кустах, как будто я хочу что-то найти. Подхожу к колодцу, смотрюсь в воду. Мне очень хочется узнать как можно больше о себе, воде, обо всем вокруг. Я дотрагиваюсь до воды, плескаюсь, брызги стремительно разлетаются в разные стороны. Срываю травы, некоторые растения источают едкий сок. Я бегу по тропам, разгоняюсь, чувствую, как ускоряется кровь в моих жилах, но я не думаю об этом.

Передо мной ворота. Вероятно, это часть какого-то села. Я захожу внутрь и вижу скотный двор. Никогда раньше не видела такое количество разных зверей и птиц. Есть там и серый похожий на деревянную статую осел, и боевые петухи, и розовые жирные свиньи. На дереве сидит обезьяна, которую я дергаю за хвост. Я топаю, и звери разбегаются, птицы разлетаются. Захожу в сад и утоляю голод вишнями и яблоками. Малина такая душистая, стараюсь о ней заботиться. Съедаю сливу, но косточку не выбрасываю, а сажаю дерево. Вилами расчесываю волосы.

Вдруг слышу детский смех, и действительно, неподалеку в песочнице играют ребята. Они все грязные, лепечут что-то. Очень приятно на них смотреть, некоторые в веснушках. Кажется, они из-за чего-то поссорились и расходятся. Я сажусь за деревянный стол, рисую и пишу сначала то, что само приходит в голову, потом стараюсь наделять надписи смыслом, начинаю изображать существующее в природе, думаю о человеке. Изо дня в день мне все больше хочется постичь истину. Я наблюдаю и запоминаю, дерево – отличный материал для размышлений. Через некоторое время оно превращается в труху, ошибки оказываются забытыми и неважными. С неба обрушивается ливень, по земле текут ручьи, мне становится свежо, затем прохладно. Я укрылась в беседке, пью розовый чай. В меня проникает какая-то решительность, хочется больше тепла.

Я сажусь в колесницу и еду в город. Извозчик ругается, когда начинает сильно трясти на кочках. Мы проезжаем пашни, лесные угодья. Люди копают землю, орошают почву. Крутят свои жернова мельницы, они высоки, дотрагиваются до облаков. Однажды в окно увидела войну. Щит, меч и человек, железо и живая кровь стали главными действующими лицами. Один убивает другого, его затем убивает кто-то третий. Разрушение, захват, добыча, разлука матери и детей указывают нам на наши ценности и нравы. Алчность, жажда иметь все блага становятся достойным продолжением добродетели и гармонии одного дома. Стрела попадает в сердце, и я представляю, как сильно могут люди любить друг друга. На воинов дуют ветра, изредка они подсказывают дорогу и оказываются забытыми во время битвы. Яростные глаза видят мясо, разруху, вставленный в петлицу цветок по возвращении домой. Сила человека служит идеалам смелости, доблести, за предков и для потомков.

Городские стены заставляют меня собраться духом и всерьез отнестись к людям, которых я встречаю. Я решаю идти по улице пешком, ноги непривычно себя чувствуют на мостовой. Может быть, река, которая здесь протекает, берет свое начало где-то там, в лесу, у водопада, который вспоминаю. Подхожу к торговым рядам, вижу толстые смуглые лица продавцов всякой всячины. Спрашиваю у них про цены и как пройти в центр. Они все отвечают какую-то тарабарщину. Тем не менее, я примерно понимаю, какое из направлений нужное. На рыночной площади собирается все больше и больше народа, мы невольно задеваем друг друга плечами, что кажется мне слишком неудобным. На одежду оседает пыль и мне хочется поскорее уйти отсюда. Вдруг я вижу, как молодой человек крадет с прилавка несколько предметов. Его замечают, схватывают и наказывают болью тут же. Мне тяжело на это смотреть, я стремлюсь отвлечься архитектурой зданий.

Я иду по тротуару и замечаю, что над улицами собираются тучи. Скорее всего, будет дождь, и мне будет некомфортно снова промокнуть. Я покупаю зонт, на что один стройный человек с красивой прической мне кричит вдогонку: «Эй, что за глупое мещанство!» Меня это немного задевает и заставляет подумать о временах и нравах. Я еще более внимательно отношусь к прохожим. Наблюдаю, как заботливо относится друг к другу пожилая пара. Их дети, вероятно, также беспокоятся о своей старости. Улыбаются далеко не все, некоторые сидят в ожидании чего-то, некоторые погружены в обыденные заботы. Суеверные и ловцы удачи кидают монеты в городской фонтан. Передо мной библиотека. Огромное величавое сооружение из лучших материалов. Мне сложно представить количество книг, которое там хранится… объем знаний. Со вздохом увеличиваю объем легких и захожу внутрь. Мне становятся доступны мысли поколений, их чувства, письма, статистика и шедевры. Я очень долго не могу покинуть библиотеку, и только когда полностью насыщаюсь буквами, смыслами, теориями, улица снова манит меня.

Я захожу теперь в кафе. Здесь бурлят страсти и решаются судьбы. Это похоже на желудок времени. Наблюдаю, как читают газеты, оживленно беседуют, жмут друг другу влажные руки. Я сажусь за столик и заказываю кофе. Зачем я здесь и есть ли Бог на свете? У меня нет выбора, я волнуюсь. Обращаюсь к господину, устроившемуся по соседству:

– Простите, Вы не подскажете, который час?

– Не ношу часов, извините, – оборачиваясь, отвечает он. – Если Вам будет еще что-то угодно, позовите официанта. – Он перекладывает ногу с одной на другую и с важным видом продолжает читать газету. Неприкосновенность персоны обрушивается на меня тяжестью одиночества. Симпатичная девушка мне кидает:

– Что скучаешь? Пошли в кино вместе. Я знаю место, где можно посмотреть новые цветные фильмы.

– Ты хочешь образов и подобий для своей жизни? – задумчиво проговариваю я.

– Я хочу любви, – отвечает симпатичная девушка.

Мы идем с ней, но фильм состоит только из имен. Иногда могу различить улыбки или пистолет. Я начинаю сомневаться в искренности ее намерений. Вдруг она работает на это заведение или хотела сэкономить на билете? Откуда мне знать, что на уме у другого человека? Мне хочется выяснить, я предлагаю ей пойти со мной в гости, где сегодня будет много народу. Она соглашается. По дороге я узнаю про ее работу: она агент. Это почти то же самое, что и менеджер, только специфичней. Наверное, я ее живая мишень, она охотится за мной, хочет завербовать. Лучше уж я выведу ее на чистую воду.

Мы поднимаемся по лестнице, она вся в углах и ступеньках. Мы идем вверх по спирали, вижу нижние этажи. Но то, что я уже не там отличает меня от моего предыдущего состояния, заставляет идти дальше. Моя спутница мило улыбается, но зачем пошла со мной? Ведь мы едва знакомы. Звоним в дверь. Мне тоже выгодно показать новую знакомую хозяйке, так как ей нужны знакомства и кадры. Она знает, что у меня хороший вкус, поэтому добродушно открывает дверь. Моя знакомая девушка приветствует обитателей дома и гостей. Она смотрит на них и оценивает, как будто решает, как лучше исполнить свои намеренья. В квартире собрались люди, которые чувствуют себя комфортно, общаясь на языке всеобщей учтивости и при этом думая лишь о своих корыстных целях. Один из них хочет новую машину, другой спросил знакомую о компьютерных играх, так как хочет развлечений. Моей знакомой понравилась картина на стене, она хочет купить искусство. Мой приятель хочет провести в городе революцию и уговаривает ее присоединяться. Но если она это сделает, что скажет его сестра, которая могла бы сделать ее членом благотворительной организации, принести ей славу и почет. Может быть, эта девушка просто хочет узнать меня. Она что, пишет диссертацию на тему параной? Или она хочет в этом мире только ходить по гостям и бесплатно кушать угощения? От этих мыслей мне становится дурно, я сажусь глубже в кресло. Мой дядя закуривает папиросу, как будто он специально ждал этот момент, хотел потребить свою долю осознания превосходства. Они все существуют здесь как бы наполовину. С одной стороны лицо, с другой – оцифрованный механизм. Получая информацию друг о друге, сканируют поверхность доступных им желаний. Из источников законов становятся понятны их предсказуемые действия. Раздается вызов телефона. Это начальник звонит девушке, потирая галстук сальными руками. Она переключается на прежнюю волну человеческого угнетения. Несколько минут – и снова может считать себя на вершине, сидя за чашкой чая. Еще одна улыбка, всего только пару глотков, и картина станет ее. Она начинает кусать некоторых гостей. Они каждый по-своему принимают этот неоднозначный поступок. Выгода младшего в новом шраме на теле, старший считает это знаком внимания и распускает хвост. Я подхожу к хозяйке и говорю ей, что мне неприятны эти действия. Предлагаю ей проводить мою знакомую. Она говорит, чтобы я не беспокоилась, это и есть вся суть общения. Она подходит к моей знакомой и показывает молнию на ее теле. Мы открываем ее, изнутри вываливаются заросли, шестеренки, провода и вытекает то ли майонез, то ли горячий пластик. Она в целом не пострадала, а продолжает рассказ о том, как хорошо кататься на горных лыжах. У меня проступает холодный пот. Молодая женщина называет различные бренды, как будто их рекламирует. Смотрю, а она просто их считывает с лиц каждого вокруг. Один мужчина одет очень пошло, вижу марки, но все сочетается так не стильно. Он снимает скальп, под которым у него интерактивный передатчик ценности новых понятий. Он взаимодействует с окружающими, но не несет им ничего стоящего, нового. Мысли и чувства людей-потребителей и переносчиков целевой информации становятся все проще и ниже. Я начинаю громко кричать и просыпаюсь.