Мерцание

В последующие годы в жизни молодой семьи были взлеты и падения, горе и радость, любовь и отчуждение, согласие и ссоры, – в общем, всё как у всех…

Пятнадцать лет пролетели как один день!

Марина уже несколько месяцев испытывала странную усталость, которую объясняла плотным графиком и стрессовой работой. Приходя домой, она всякий раз валилась в бессилии на кровать, однако отдых не помогал ей, а ведь еще надо было готовить ужин для любимого мужа, который приезжал ближе к ночи.

Теперь Алексей все чаще заставал свою жену спящей, хотя в прежние годы она дожидалась его, и они вместе ужинали, а потом смотрели фильм или разговаривали. Оставалось у них время и для близости…

«Что изменилось?» – то и дело спрашивал себя Алексей, заходя в спальню и глядя на ту, которая теперь лежала на постели, повернувшись к стене. Он ложился рядом и гасил свет от лампы, стоящей рядом на тумбочке, почти сразу проваливаясь в сон.

Однажды Алексей проснулся посреди ночи и увидел, что его жена стоит перед зеркалом, при свете лампы осматривая свою обнаженную грудь.

– Что такое? – спросил он.

– Так… Ничего, – сказала она, не оборачиваясь. – Всё в порядке.

Алексей почувствовал, что Марина неискренна с ним, но ему не хотелось верить в это, и он отмахнулся от этой мысли, вновь забываясь сном.

На другой день во время завтрака он вспомнил о странном поведении жены и снова спросил об этом. Но и на этот раз не добился от нее вразумительного ответа. Потом он подвез ее до места работы, а сам отправился в свою контору. Между тем, когда автомобиль мужа скрылся за поворотом, Марина вместо того, чтобы пойти в редакцию, свернула к остановке, и через полчаса она вошла в двери онкологической клиники.

Женщина пожаловалась на боли в груди врачу, который осмотрел ее и направил на обследования.

Диагноз был неутешительный – рак молочной железы третьей стадии. Требовалась срочная операция по удалению опухоли, но Марина решилась открыться мужу только через неделю.

Однажды, вернувшись после работы, Алексей, вопреки обыкновению, застал свою жену сидящей на постели.

– Что такое? Почему не спишь? – спросил он, снимая с себя одежду.

– Мне кое-что надо сказать тебе… – начала она упавшим голосом. – Прости меня.

– За что? – насторожился Алексей. Он приблизился к ней и только теперь заметил мертвенную бледность на лице своей жены, которую та до сих пор умело скрывала под толстым слоем макияжа. – Что с тобой такое?

– Я больна… – сказала она, давая наконец волю слезам.

Для Алексея настали черные дни. Он и ранее чувствовал, что с Мариной что-то неладное творится, но только теперь, когда она во всем призналась, забил тревогу. И на следующий день вместе с ней отправился к онкологу.

– Есть ли альтернатива операции? – спросил он у врача.

– Вы неправильно поставили вопрос. Эту операцию надо было делать еще вчера, – заявил тот. И тогда Алексей понял всю опасность сложившегося положения.

Он посмотрел на Марину, и в его взгляде та прочла горькую укоризну: «Почему ты молчала?»

– Прости меня, я знаю, как виновата, – отвечала она на его невысказанный вопрос.

На другой день Марина легла на операционный стол и заснула под действием анестетика, а хирург вырезал ей опухоль, а вместе с ней и почти всю левую грудь.

Алексей, тем временем, отпросился со службы и дежурил у дверей операционной. Когда появился врач, делавший операцию, он тотчас бросился к нему с расспросами.

– Операция прошла успешно.

Этими словами доктор обнадежил его и удалился.

На другой день Алексея впустили в палату, где лежала его жена. Она была бледна и при виде его залилась горючими слезами.

– Что такое, родная? – осведомился Алексей, присаживаясь на стул возле ее постели. – Тебе больно?

– Теперь ты не будешь ничего испытывать ко мне как к женщине, – отвечала она, а он заметил: что-то изменилось с ее телом в области груди. И сразу всё понял, но отмахнулся от этой мысли.

– Не думай об этом. Главное, что ты поправишься.

Он взял ее за руку и некоторое время сидел рядом. Но когда уже собрался уходить, Марина, не отпуская его, проговорила с лихорадочным блеском в глазах:

– Это всё он виноват. Он даже с того света не отпускает меня!

– Что? – не понял Алексей. – О ком ты говоришь?

– Это он… мой отец. Это его проклятие висит надо мной: сначала тот выкидыш, и я не могу родить ребенка, теперь эта болезнь… Он не успокоится, пока я не уйду вслед за ним.

– Не надо, родная. Думай о хорошем. Всё будет в порядке, – говорил Алексей, покидая палату.

Потом он еще некоторое время сидел в коридоре у стены, вспоминая слова своей жены и безумие, сквозившее в ее глазах…

Две недели спустя Марину выписали из стационара. И она вернулась домой. За это время с ней произошла чудовищная перемена. От той веселой жизнерадостной женщины, которую знал Алексей, не осталось и следа. Потухший взор, круги под глазами, бледность лица, – она стала как тень, которая блуждала целыми днями по пустой квартире.

Алексей, помня, как Марина была счастлива во время их «медового» месяца, достал путевки в Крым, но и эта поездка не вернула его прежнюю жену. Уныние, переходящее в отчаяние, захлестнуло ее волнами, и к этому добавилось известие о рецидиве болезни, которая пустила метастазы в кровь и легкие. Алексей хотел поместить жену в частную клинику, но Марина отказалась и проходила курс химиотерапии дома, где ее навещал лечащий врач, делавший болезненные инъекции.

Теперь Алексей видел свою жену, потерявшую одну грудь, с лысиной вместо выпавших из-за действия ядовитых препаратов волос и ломающимися ногтями на руках и ногах. Теперь он старался как можно меньше встречаться с ней взглядом. И Марина чувствовала, что его отношение к ней изменилось…

Однажды, вернувшись с работы, Алексей кликнул свою жену, но она не отозвалась. Подумав, что она спит, он принял душ, поужинал в одиночестве и еще некоторое время смотрел телевизор в гостиной. Поздно ночью он вошел в свою спальню и замер на пороге. Из прихожей туда изливался поток света, и взору Алексея предстала сюрреалистическая картина: нечто, подвешенное к потолку на люстре. Не включая свет в спальне, он уцепился за мысль, что это какая-то шутка: «Но зачем она повесила мешок посреди комнаты?» И тотчас отчаянная догадка ворвалась в его сознание. Он сделал несколько шагов в темноту, а потом рухнул на колени и, зарыдав, обнял ставшие ледяными обнаженные ноги своей жены, висящей в петле…

***

– Наши сегодня стартуют со станции, – прервал воспоминания друга Андрей Громов.

– Что? – переспросил Алексей Золотарев, оборачиваясь к нему.

– Космонавты отправляются в путь к звездам, – пояснил Громов, включая плазменный телевизор, висящий на стене гостиной, где теперь они находились.

В этот самый миг велась прямая трансляция из главного зала подмосковного ЦУП; там, на большом экране появилось изображение с камеры, установленной в кабине космического корабля «Орел»: четверо космонавтов, облаченных в скафандры, сидели в креслах. Какой-то человек за кадром комментировал происходящее.

– К расстыковке готовы, – прозвучал голос с акцентом, принадлежащий командиру экипажа – китайцу Ван И.

– Приступить к расстыковке, – поступила команда из ЦУП.

Всё семейство Громовых собралось в гостиной перед экраном телевизора. Пришла из кухни жена Андрея, которая осталась стоять в дверях с ложкой в руке. Племянница Катерина опустилась на диван, чуть поодаль от того места, где сидел Алексей. Но особенно в восторге от происходящего был сынишка Андрея, который сел на пол, прильнув к экрану, где в это время уже шел обратный отсчет времени, оставшегося до старта миссии «Марс-2050».

Есть зажигание!

Включились двигатели ядерного буксира, который за считанные секунды разогнал корабль «Орел» до второй космической скорости.