Мистер Пропер, веселей!

– Что с тобой? – спросила его жена. – Ты что-то там напеваешь?

– Мистер Пропер веселей, в доме чисто в два раза быстрей! – уже громко пропел Н. И. и закончил на высокой ноте: – Мистер Пропер!

– Что это такое? – не поняла Анна Геннадьевна.

– Мама, это реклама, – сказала Надежда.

Гаврилов хлопнул себя рукой по лбу: лысый мужчина был точь-в-точь как из рекламы универсального моющего средства.

– Что с тобой? – обеспокоилась жена.

– Ничего, – ответил Н. И., – просто песенка привязалась.

Позднее, когда он садился в машину, воспоминание о странном событии почти совсем стёрлось из его памяти.

– Папа, – сказала Надя, когда они выехали из подземного гаража, – поговори с мамой, чтобы она отпустила меня на выходные к Артуру.

– Она не отпускает? – спросил Н. И., одновременно прислушиваясь к астрологическому прогнозу на предстоящий день, который озвучивали по радио.

– Нет. И притом в категоричной форме.

Звёзды предостерегали Гаврилова от «принятия серьёзных решений», советовали «уделить больше внимания близким» и обещали «неожиданное романтическое приключение».

– В таком случае я тоже не отпускаю, – сказал он.

– Ну, папа!

– Но я не договорил, – произнёс он вслух. – Хочешь дослушать?

Выехав из двора, он остановился на перекрёстке.

– Можно было бы ещё проскочить, – заметила Надя, с сожалением глядя на то, как мигающий зелёный сменился на жёлтый и следом на красный.

– Ты могла бы и проскочить, если бы у тебя были права, – возразил он, – но поскольку за рулём я, я и принимаю решения.

– Ты не договорил, – перебила она.

– Да. Я хочу предложить тебе альтернативный вариант.

– Какой?

– Пусть он приезжает в наш город, к тебе в гости, – сказал Н. И. и, внимательно посмотрев на дочь, добавил. – Сейчас объясню, почему так будет лучше. Во-первых, ты его не знаешь…

– Я его знаю, – второй раз перебила дочь.

– Подожди, – с мягким нажимом продолжал Гаврилов, – ты его не знаешь, ты видела его фотки, переписывалась с ним по интернету, но ты его не знаешь. Согласись, что в жизни человек может оказаться совершенно другим. Даже внешне!

Надя сидела, скрестив руки на груди.

– Ты что, ни разу не слышала про знакомства по интернету? Думаешь, что тебя ждёт Брэд Питт, а приходишь – там настоящий уродец! Бывает такое?

– Бывает.

– Что ты будешь делать, если так оно и окажется в твоём случае?

– Повернусь и уйду – делов-то! – сказала Надя.

– Вот именно! – обрадовался Гаврилов. – Это если здесь. А в чужом городе? Куда ты пойдёшь? Пойми, ты девушка и всегда должна оставлять себе свободу для манёвра на тот случай, если мужчина не оправдает твоих ожиданий.

– Ну и тупое у тебя радио! – сказала Надя и, потянувшись к бардачку, достала оттуда сумочку с компакт-дисками. – В одном ты прав, – признала она, вставив диск со своим любимым исполнителем рэпа, – свобода манёвра нужна. И как только у тебя так здорово всё получается разложить по полочкам?!

Н. И. улыбнулся.

– Будем считать, что мы договорились? – сказал он, протягивая дочери ладонь.

Она нехотя и со вздохом пожала её.

– Договорились.

Высадив Надю у школы, Гаврилов помахал ей рукой и поехал на работу. По пути он переключил магнитолу с проигрывателя CD обратно на радио и выхватил из середины выпуска новостей сообщение: «…Японские учёные изобрели первую в мире женщину-робота по имени Йоко, – рассказывала девушка-диктор, – её кожа изготовлена из тонкой и эластичной резины и почти ничем не отличается от человеческой! Йоко способна выражать такие человеческие эмоции, как радость, горе, гнев, огорчение, смущение и любопытство…»

– Придумают же японцы! – про себя восхитился Гаврилов, отвлекаясь от прослушивания.

Водитель машины, стоявшей в пробке справа, широко и с удовольствием зевнул, показав всем, кто случайно обратил на него внимание в этот момент, своё багровое нёбо.

* * *

В офисе Н. И. ожидал второй неприятный сюрприз. Войдя в кабинет, который он делил со своим другом и партнёром по бизнесу Тарасом Григорьевичем Винниченко, Гаврилов обнаружил следующую картину: перевёрнутый стул; разбросанные повсюду огрызки лимонов; несколько опорожненных бутылок рома и «Кока-Колы» на журнальном столике; целый дровяной склад из недокуренных сигар в пепельнице – источник отвратительнейшей вони; липкие кляксы на полу и, наконец, верх разнузданности: огромный отпечаток ботинка на письменном столе Николая Ивановича.

Гуляка и сибарит Винниченко накануне повеселился от души, а судя по тому, что в пепельнице лежали не только сигары, но и тонкие «Вирджиния слимс», испачканные губной помадой, вечер он проводил в компании «гарпий». Так Винниченко обыкновенно называл женщин независимо от рода занятий и общественного положения, с которыми случай и алкоголь сводили его на одну ночь.

Обнаружив разгром в кабинете, Н. И. поморщился, но не удивился. Он позвонил секретарше и попросил, чтобы та разыскала уборщицу, потом прошёлся по помещению, носком ботинка легонько пнул огрызок лимона и решил всё-таки набрать номер Винниченко.

– Алло, – сказали в трубку шёпотом после нескольких длинных гудков.

– Директор, это я, – ответил Гаврилов, – отлично вы тут вчера порезвились.

– Я сейчас не могу говорить, – прошептали с того конца.

– Почему?

– Я в милиции.

– В милиции? – удивился Н. И.

– Да. Я тебе позже всё объясню, – ответили ему и положили трубку.

Скоро Гаврилову позвонила вторая жена Винниченко и встревоженным голосом спросила: