Вся фигня – от мозга?! Простая психосоматика для сложных граждан

Представление – или Vorstellung – фундаментальная категория в философии иррационализма. Если просто, то «всё есть представление». Но не «всё в мире», а всё в нашем восприятии мира. И сам мир, в рамках нашего восприятия, тоже есть одно большое и страшное представление. Представление можно понимать и как театр (и мысли в нём – актёры), и как плод нашего воображения («представьте себе, представьте себе»), и как математическую абстракцию.

Идею театра подхватили и развили постмодернисты. В последних главах книги мы ещё перемоем психосоматические кости нашему театрализованному обществу. Отметим здесь только, что философского триумфа теория представлений достигла в работах «Симулякр и симуляция» Жана Бодрийяра и «Общество спектакля» Ги Дебора.

Математический аспект представления точно не был известен современникам Фройда, потому что теория представлений относительно молода. Но именно этот математический изыск позволяет лучше понять суть концепции представления. Представление – это не объект в каком-то пространстве, это отображение одного пространства в другое.

Теория представлений позволяет математикам смело и свободно изучать совсем уж причудливые и абстрактные объекты. Например, попалось вам какое-нибудь дикое семейство гиперболических функций, а вы его – раз! – и отобразили на хорошо изученную алгебру Ли. То есть представили страшно сложные объекты в форме страшно простых матриц. Дальше – больше. Надо вам хитро сплести два хитрых объекта, взять их композицию. Прямыми методами этого сделать нельзя. Но можно взять композицию не самих объектов, а их матричных представлений.

Что такое композиция в мире матриц? Да просто матричное произведение – матрицы-то вы перемножать умеете. Произведение матрицы – это тоже матрица. От неё можно формально перейти «обратно по стрелочке», то есть использовать обратное отображение и вернуться в изучаемое пространство (рис. 3.7). Конечно, может и ерунда получиться, зато не надо париться над самим понятием композиции.

Рис. 3.7. Требуется взять композицию двух сложных объектов пси

и пси2. Объекту принадлежат какому-то сложному и малоизученному пространству Пси. Отобразим их пространство Пси в простое и изученное пространство матриц. Тогда объект пси

представляется как матрица А

, пси

– как матрица А

. По стандартным правилам берется произведение матриц А

А

. Дальше молча предполагают, что результат произведения матриц – это представление искомой композиции. Значит, достаточно выполнить обратное отображение матрицы А

А

в исследуемое пространство Пси

Под композицией объектов можно подразумевать их любое сочетание, отношение, множество. Любое. И когда мы говорим, что пространство представлений замкнуто относительно психической композиции, мы имеем в виду следующее. Психика может лепить из представлений любые конструкции, которые будут сложными и красивыми, но по-прежнему останутся представлениями. С нейронами это не прокатило. Со связями – потребовало значительных допущений. С представлениями – никаких проблем! Композиция представлений тоже есть представление.

Вообще, психоанализ на удивление математичен. Ференци не зря сравнивал психику со счётной машинкой [25]. Представления в психике выполняют ту же роль, что и в математической теории категорий [26].

Внешние стимулы, соматические ощущения, сложные нейронные процессы и гормональная регуляция – категории сложные, запутанные, многофакторные. Но в психоанализе мы предполагаем, что при отражении (отображении) всех этих разных процессов в психике (пси-пространство) возникают универсальные объекты. На уровне представлений не важен способ получения информации, не важна физиологическая локализация памяти.

Психика представляет сложную реальность и сложные внутренние сигналы в виде простых элементов. Настолько простых, что каждому (или почти каждому) элементу найдётся слово в нашем языке. Внутри психики между представлениями формируются разные связи: иерархия, конкуренция, синергия, вытеснение, сублимация… Так психика осуществляет две свои основные функции: отражение реальности и саморегуляцию. Потом происходит обратная операция, и результаты психического труда проецируются и на внешнюю реальность, и на нашу соматическую систему.

Конечно, не всякое представление обратимо. Вы представили слона (слоны существуют), представили бабочку (бабочки существуют). А потом представили их композицию: слона с большими красивыми крыльями. Но этот чудо-зверь, увы, не существует.

Психику не устраивают компромиссы. При первой возможности она пытается обратить представление, воплотить фантазии в реальности. Сознательно и бессознательно. Поэтому если вам с детства навязывали представления о чувстве вины, об уважении прогнивших авторитетов, о подставлении щеки и других частей тела… То даже если вы достигнете социальных высот и будете делать добрые дела, в бессознательном всё равно будут жить недобитые химеры неполноценности.

И стоит вам только оступиться, косматые представления выползут из бессознательного и закричат: «Ага! Акелла промахнулся!» И добавят голосом вашей покойной матери, воспитательницы, тёщи (свекрови), парткома, начальника – или всем хором: «Нумыжеговорили!!!» Психика получит от этого унижения своеобразное удовольствие, ведь ей удалось воплотить в жизнь очередное представление!

Потом ещё соматизированная депрессия подкатит. Если вы «ничего не можете и не умеете», то психика рада воплотить ваши фантазии. Появляется сонливость, понижается давление, расстраивается пищеварение. Порочный круг замкнулся. Обратные связи молчат, потому что ожидание соответствует реальности. Но вы-то уже знаете, что нужно делать! Активировать свободную речь и высказываться по полной. Желательно – адресно. И посылать лучше тоже адресно. Если это получается, то никакие психоаналитики не нужны. Просто многие клиенты не всегда подозревают о глубинных причинах своих психосоматических бед. Тут мы можем только подсказать.

Вот и сейчас мы подсказываем, что надо бы подробнее поговорить о других свойствах представления. Об универсальности, например.

3.5. Универсальное Средневековье

Средневековые философы любили поспорить о существовании… нет, не Бога. За такие споры могли и на костёр отправить или посадить за оскорбление чувств верующих. Спорили о существовании универсалий.

Универсалия – это общее, родовое понятие. Например, дерево. Деревьев много, хороших и разных, и все они подпадают под универсалию «дерево». Но вот есть ли в природе общее, родовое дерево? Существует ли в реальности универсальный стол, универсальный кот, универсальный унитаз?

Этот невинный вопрос расколол средневековых философов на две враждующие банды: номиналистов и реалистов.

Пусть вас не сбивает с толку привычное слово! Реалисты сейчас уже не те. Средневековые реалисты верили, что существует только общее. Частности, отдельные объекты – иллюзия, созданная с помощью случайных признаков, деталей. Радикальные реалисты пытались оттащить философию назад к Платону. Мол, универсалии – это и есть идеальные идеи, и ничто, кроме идей, не существует. А предметы – это всего лишь тени, отбрасываемые универсалиями… В общем, полный идеализм. «Реалисты» называются!

Номиналисты отрицали реальное существование универсалий. Никаких универсальных котов по дворам не бегает, никакой универсальной конопли под окном не цветёт. Но общие родовые признаки у предметов всё-таки есть. И по этим признакам удобно выстраивать классификацию и вообще исследовать реальность. Однако и здесь не обошлось без радикалов. Крайние номиналисты считали, что универсалии – это всего лишь слова. Такой авторитетный философ, как Гоббс, определил универсалии как «имена, общие многим вещам». Как-то даже неудобно за Гоббса. Но такова была мода: научно обоснованным закономерностям верили слабо. А многие постмодернисты до сих пор клеймят науку и ненавидят научный метод. Гуманитарии, что с них взять?

Взять с них нечего. Почему тогда вообще здесь возник этот философский экскурс? Потому что представления – это тот самый универсальный компромисс в вопросе об универсалиях. Механизм обобщения объективно существует в нашей психике. Для психического универсалии не менее реальны, чем представления частных объектов. Это такой же элемент психического содержания. Пусть возрадуются реалисты, хоть где-то их философия пригодилась. Но, с другой стороны, обобщение, будучи функцией абстрактного мышления, тесно повязано на человеческую речь. Абстрактное мышление оперирует словесными категориями, которые зачастую не имеют физического эквивалента. Означающие без означаемого, скажем мы, забегая вперёд. Поэтому номиналисты тоже радуются. Даже номиналисты-радикалы, потому что универсалии, как и другие представления, оказываются всего лишь словами, закодированными в нейронных узорах.

Универсальность представлений – это прямое следствие универсальности алгоритмов обработки информации в неокортексе. Мозг интегрирует чувственный опыт. Когда к этому опыту присоединяются слова и абстрактные понятия, получается психика. И уже на психическом уровне выстраивается наша картина реальности. Мы не умеем воспринимать чистую реальность. Поэтому для нас мир соткан не из чистых ощущений, а из представлений. Мы «мыслим языком». В этом языке треть слов не означает никаких реальных объектов. Треть слов придумана специально, чтобы «домыслить» несуществующие объекты, заполнить пробелы в реальности. Так психика обеспечивает иллюзию целостности.

Почему иллюзию? Потому что наша психическая реальность дискретна. Куда более дискретна, чем «реальная реальность». Физический мир на 99,99 % состоит из пустоты [27]. А наши органы чувств могут зачерпнуть из почти пустого мира только очень узкую полосу частот, температур, давлений, размеров. Зрительные центры специально работают с сильным запаздыванием и «смазыванием», чтобы мы не сошли с ума от мелькания кадров. Вспомните стробоскопический эффект: две светящиеся точки, которые попеременно вспыхивают с определенным интервалом. Если интервал вспышек снизить до трех сотых секунды, мы увидим две одновременно и непрерывно горящие точки. Если еще уменьшить интервал, мы увидим одну мнимую точку, которая бегает между положениями двух настоящих точек. Мы даже магнитное поле почувствовать не можем! Два одновременных прикосновения к коже на расстоянии порядка сантиметра воспринимаются как единое касание. Куда уж нам до нанометров и до прямого управления нейронами.

Что же остаётся делать человеку с его скромными возможностями? Изобретать измерительные приборы. Описывать результаты измерений так, как будто это личный опыт. И домысливать. Вся квантовая физика – это одна большая фантазия, но (в отличии от фантазмов параноика) это рабочая и полезная фантазия. Огромный подвиг физики и математики в том, что люди наконец-то смогли хотя бы примерно представить масштаб атомных энергий, механизмы квантовых превращений, историю появления Вселенной. Химия, будучи хорошо автономной и развитой ветвью квантовой физики, тоже принесла свои плоды. Да-да, мы о медиаторах.

Сколько всего наоткрывало человечество… И все открытия доступны нам, потому что учёные сумели воплотить свои представления о квантовом мире в письменную речь. Да, речь необычную и зашифрованную. Но, освоив курс квантовой механики, вы сами сможете разобрать тексты учёных – и в вашей психике появятся новые представления.

Вам не нужно пересаживать мозг учёного, чтобы самому стать учёным. Достаточно организовать акт коммуникации (в том числе через письменную речь, без участия живого автора). Это – проявление универсальности представлений. Приведение разных аспектов реальности к общему знаменателю позволяет сравнить несравнимое, сопоставить несопоставимое, объять необъятное, впихнуть невпиху…

Вообще всё, что наша психика способна вместить, отражается в ней в форме представлений. Возможности психики в формировании представлений крайне ограничены. Если некоторый феномен «непредставим», то он автоматически вне власти психики: вне познания, вне восприятия, вне регуляции. Например, сильные аффекты не могут быть описаны словами и принадлежат сигма-системе, но не пси-системе [28]. Или нельзя представить цветовое восприятие рака-богомола Oratosquilla oratoria, у которого 16 типов колбочек (против наших трех).

Внимание! Универсальным является только отражение разных процессов и феноменов в психике. Но эта универсальность не имеет обратной силы. К сожалению, об этом часто забывают, и тогда возникают наивные попытки прямого воздействия на соматику одним лишь усилием мысли. Часто нам приходится слышать от недалёких людей фразы вроде: «все болезни от плохих мыслей и слов», «пойду закажу у бабки-знахарки порчу на соседа, мысль-то материальна». Так вот, это не имеет к психоанализу и к психосоматике никакого отношения.

3.6. Объективная субъективность

Да, мы многого не можем представить. Но уж если представление сформировано, то психика отыгрывается на нём по полной: встраивает в ассоциативные цепочки, делает фетишем отпущения для невроза навязчивости, мифологизирует, нагружает символическим подтекстом… В общем, обращается как с объектом. Поэтому мы и определили представление как объект психического содержания.

Возвращаясь к раку-богомолу: мы не можем представить его чувственный опыт, но мы можем сравнить числа 16 и 3, можем встроить информацию об этой креветочке в общую «картотеку» наших знаний по нейрофизиологии. В конце концов, мы можем вытащить из ракообразного его нейроны, соединить их с искусственными нейронами и убедиться, что теория работает на практике. Подобные эксперименты уже лет десять как в моде [29]. Это объективный уровень, допускающий прямое измерение.

У нас есть набор знаний о мире. По большей части это – субъективные убеждения. Но наша психика умеет синтезировать новые знания на основе старых. Обобщение, поиск различий, прогнозы, гипотезы, дедуктивный метод – всё это мы умеем, и это объективно наблюдаемые навыки. Воплощение наших новых знаний в новых материальных объектах (коллайдере, айфоне, золотом унитазе) – это тоже объективный уровень.

За походами к холодильнику, бессонницей и лишним весом стоят самые разные личные истории и субъективные переживания. Но лишний вес, как и объем талии, – тоже объективные данные, допускающие прямое измерение. И успешно сброшенные (после прохождения анализа) килограммы тоже можно подсчитать. Хотя аналитик вроде бы взаимодействует с субъективными переживаниями клиента. Впрочем, так ли это? Клиент ведь говорит (или не говорит) вполне конкретные вещи. Мы не можем проверить высказывания клиента, но сам факт речи – объективная реальность.

С точки зрения теории представлений психосоматика – это область пси-пространства, в которой все представления объективны как психически, так и соматически. То есть у вас может быть много субъективных фантазий, домыслов, рассуждений, философских взглядов. Но найдётся в вашей психике парочка представлений, которые (хоть и являются плодами субъективного опыта), являются объективной силой, с которой вам приходится считаться.

Но как же так? Вы – субъект, вы приобрели опыт, на основе вашего опыта ваша психика создала ваши представления. Почему вы не можете просто поменять одни представления на другие? Не напоминает ли задачку с нейронами? Но нейроны объективны. А представления – вот они, в коммуникационном поле, доступны для речевого воздействия. Почему нельзя просто поговорить с человеком и вместе присесть на диету? Или на три диеты, если на одной не наешься?

Вообще-то можно. Как правило, простого разговора достаточно. Сколько девушек с избыточным весом после простого разговора со своими бойфрендами садились на диету? Наверное, у каждой был такой опыт или хотя бы такие мысли. И многие успешно сбрасывали лишние кило при моральной поддержке близких. Но были и такие, которые уже не могли остановить сброс веса и приобретали анорексию. А тут уже и статистика смертности среди больных анорексией… Простого разговора бывает достаточно.

Бывают и хорошие примеры простых разговоров. К одному дантисту друг привёл сестру с острым флюсом. Надо было срочно резать, не откладывая. Но муниципальные клиники тогда переживали не лучшие времена. Анестезии на всех не хватало. Но друг хорошо знал и психологию, и характер своей сестры. Сестрица была очень внушаема. О чем друг и сообщил дантисту.

Тогда дантист разыграл небольшой спектакль. Сделал пациентке укол-пустышку куда-то в десну. Потом спросил, чувствует ли пациентка ватку. Пациентка чувствовала. Хотя ватки во рту никакой не было. «Действительно, внушаемая», – подумал дантист и, подождав пару минут, снова спросил про ватку. Пациентка догадалась, что врач ждёт, когда подействует анестезия, и внимательнее прислушалась к своим ощущениям. И, разумеется, никакой ватки она у себя не обнаружила, о чем и сообщила.

Дантист к этому моменту уже вжился в роль доктора Шарко и стал уверенным голосом как бы спрашивать (на деле – убеждать) пациентку о различных ощущениях. Язык тяжелеет? Тяжелеет. Нижняя челюсть немеет? Немеет. Губы пересыхают? Пересыхают. Флюс чуть-чуть ноет? Чуть-чуть (а до посадки в кресло боль была дикая). Кстати, язык у пациентки действительно отяжелел, как при настоящей анестезии.

Остальное – дело техники. Пациентка не успела ничего заподозрить, а флюс был вычищен. При обычных обстоятельствах человек вряд ли вынес бы подобную процедуру. А вы говорите, что быть внушаемым – это плохо. Не всегда.