Брошенные

Журналист мирно покуривая последнею сигарету «Ява» добрался до перекрестка, и свернув направо прошёл с десяток шагов оказавшись на остановке, с которой можно было доехать в Заводской район города где проживал Федор. Алесей стоял и с любопытством разглядывал окружающие его здания, словно любознательный ребенок, оказавшийся в незнакомом месте.

Дома дореволюционной постройки, некогда принадлежавшие богатым купцам и помещикам, ныне пестрили различными вывесками, витринами магазинов, в которых грошовые китайские подделки, продавались местной богеме по баснословной цене. Весь исторический центр города выглядел, словно свалка рекламной продукции, и на уровне местной власти постоянно шли дебаты – о приведении города в «божеский» вид, но как всегда, все просто забуксовало, по простой причине – никому не хотелось терять свой «кусок».

–Аж в глазах рябит!– подумал Алексей, смотря на неоновую вывеску компьютерного магазина, и отвернувшись, бросил пустую пачку в мусор.

Втиснувшись в транспорт, парень передал деньги за проезд, и расположился на самом дальнем сиденье ближе к окну и подальше от малолетних гопников, соревнующихся между собой в остроумии на уровне сортирного юмора. Заводской район занимал лидирующие позиции по подростковой преступности, и пережиткам девяностых – в виде мелких группировок, чьи лидеры всегда оставались в тени, имея неплохие прибыли. Алексей знал все это по криминальным сводкам, поэтому такое соседство его начинало изрядно нервировать. Сегодняшнее разнообразие в ежедневном маршруте, создало приятное настроение на душе, от чего на его лице просияла неожиданная для него самого улыбка, которая затмила неприятное соседство. Постепенно дома, когда-то построенные для партийной элиты, сменились типовой застройкой, которую можно увидеть в любом уголке нашей бескрайней страны. Рекламы значительно поубавилось, и теперь вдоль дороги пестрили в основном витрины продуктовых супермаркетов, да растущих, словно грибы после дождя, винных магазинов. Газель, клюнув носом, остановилась, и из распахнутой двери повалил народ, от чего машина накренилась на один бок. Покинув транспортное средство, Леша двинулся по знакомому, хоть и немного подзабытому маршруту, пытаясь припомнить в какой момент он забыл о надоедливом транспортном соседстве, но плюнув на это он прибавил шаг, не желая оттягивать момент встречи.

Пропетляв среди, скучных, панельных многоэтажных домов, он очутился во дворе, который по форме напоминал древнеримский Колизей. Только теперь в нем бились в основном за парковку, и выйдя вечером к окну можно было получить свою бесплатную дозу зрелищ, наблюдая за матерной битвой местных гладиаторов, орудиями боя которых были мифические «связи». Единственным зеленым островком, без машин являлась детская площадка, где пара местных мамаш, одетых по последней моде, сидели за бутылками с пивом, жалуясь на свою нелегкую долю, и не обращая на собственных детей в песочнице никакого внимания. Леша, освежив память, пересек двор по диагонали, с опаской поглядывая по сторонам. Единственное что привлекло его взгляд, так это жиденькие деревца, которые неплохо подросли с последнего посещения друга. Алексей стоял напротив, свежевыкрашенной железной двери, смотря на домофон раздражительно моргающий красным значком на дисплее. Припомнив, что его ранее тут не было, он принял попытку вспомнить номер квартиры, но все было в пустую, так что оставалось только ждать пока кто-нибудь выйдет, и его эта перспектива ничуть не радовала. На улице поднялся ветер, который как кот гулял по двору, куда ему вздумается, донося до Алексея запах каких-то цветущих кустов, что были посажены под окнами дома. Память сжалилась над ним и выдала картинку, где на латунной пластинке ажурным шрифтом был выведен номер 238. Он набрал цифры, и нажал кнопку вызов, домофон секунду помолчал, а затем, пиликнув, пропустил журналиста вовнутрь.

– С балкона что ли увидел?– удивленно думал он.

С тех пор как Алексей, будучи еще выпускником, побывал тут в последний раз, этот подъезд сильно изменился в лучшую сторону. Стены были побелены и покрашены, лампы стали освещать лестницу так, что теперь не надо были идти на ощупь, боясь спотыкнуться и при этом разбив себе нос. Леша подошёл к лифту и нажал кнопку вызова, тот недовольно скрипнул, начиная движение в низ.

– Вот он точно не изменился!– подумал парень.

Журналист вошёл в лифт, и увидел приклеенный на скотч лист А4 с просьбой « В лифте не гадить, найду, вырежу сердце!», а рядом с ним рисунок среднего пальца.

– Могли и что поинтереснее нарисовать – улыбаясь смотрел он на образец современной наскальной живописи.

Железный монстр раздвинул свои створки со скрипом, на грани ультразвука, и выпустил пленника на лестничную площадку шестого этажа. Здесь все было куда проще, он на инстинкте сделал несколько шагов и позвонил в дверной звонок 238 квартиры. Латунной таблички уже не было, а на смену простенькой двери пришла массивная железная дверь, с блестящим глазком, за которой теперь слышалось пение птиц, доносящее все из того же звонка. Звуки стихли, но дверь оставалась закрытой. Постояв еще несколько секунд, Алексей собрался позвонить еще раз, и если дверь не откроется уйти домой со спокойной совестью, пообещав себе всю дорогу вспоминать товарища, отборным матом. В нерешительности поднеся палец к кнопке, но перед его лицом распахнулась дверь, а в проеме, стоял знакомый ему по студенчеству друг.

– Что стоишь, заходи, давай, я уж думал ты не придешь! – раздался знакомый и ничуть неизменившейся голос Федора.

Не долго думая, он прошёл в квартиру ожидая чего угодно.

Глава V

Журналист вошёл в квартиру и тихо захлопнул за собой дверь.

– Здорова! Сто лет не виделись! – тут же поприветствовал своего гостя Федор.

Алексей оглянулся по сторонам, и, прислушавшись, попытался понять, не помешал ли он своим приходом. Зная характер друга он удостоверился, что они наедине, и поприветствовал друга в ответ, протянув ему ладонь.

– Ну привет, надеюсь я не помешал? – все же уточнил он.

– Да нет, так что давай проходи, и присаживайся к столу, а то стоишь как неродной! – сказал хозяин жилища и крепко пожал протянутую Лешину ладонь.

Алексей скинул ботинки с уставших ног, и прошёл на кухню, где уже вовсю хозяйничал Федя. Расположившись на угловом диване, напротив которого стоял круглый обеденный стол, он окинул взглядом кухню, где они иногда коротали вечера, за беседой под пивко. Кухня теперь была отделана нежно синими обоями, взамен зеленой краски, которые приятно успокаивали его после трудного дня. Федор достал из верхнего шкафа гарнитура, дорогой, судя по бутылке, импортный коньяк, что обычно располагают за закрытой витриной в магазине, и расположил его на обеденном столе, завершая натюрморт, состоящий из блюдца с нарезанным лимоном да парой изящных рюмок. Леша еще не дошел до той стадии, когда при взгляде на алкоголь выделяется слюна, будто у собаки Павлова, но сейчас все его нутро переворачивалось от желания выпить. Федор, заметив как Алексея коробит, поднес горлышко бутылки к рюмке вопросительно смотря на друга, что едва совладал с собой понимая «праздник на этом не кончится».

– Я не буду – холодно сквозь зубы процедил журналист, накрывая рюмку ладонью.

– Не хочешь выпить со студенческим другом? – с легкой обидой спросил Федор.

– Просто не хочу! – холодно отрезал Леша.

– Как хочешь, а я выпью мне больше достанется! – улыбнувшись, пробурчал Федя.

Алексей знал что эта обида наигранная, и помня Федю по студенчеству до сих пор удивлялся тому факту что тот никогда не на что не обижался, но если кому-то удавалось его задеть, обидчику всегда приходилось туго. Например как тому идиоту, прилюдно оскорбившего Федора в университете, но тот лишь ехидно улыбнулся ему, а потом весь вуз смотрел на сцену на парковке когда истеричная девушка того крутого самца крушила ему машину найдя в ней чужое белье и помаду. Сев на табурет с резными ножками Федя наполнил свою рюмку, и сделал вид что чокается, на что журналист кивнул ему в ответ. Алексей смотрел на этого коренастого, заматеревшего мужика в очках, с одним единственным желанием – вырвать рюмку из его рук и самому выпить, заткнув наконец это навязчивое желание в мозгу. Да ладно махну стопку с другом – слышалось ему зародившееся самооправдание

– Что-то ты друг отвратно выглядишь – прервав бурю в голове Леши, сказал Федор, опрокинув рюмку

– Какой есть.

– Ты что одной лапшой быстрого приготовления питаешься? – продолжил он, чуть поморщившись от лимона, которым закусил.

– А ты все еще слушаешь ванильные песни для школьниц, у которых начались первые месячные? – язвительно ответил Леша.

– Да нет, вырос уже вроде! – смеясь, ответил Федор.

– Тогда поздравляю, но ты прав, выгляжу действительно паршиво, что-то за последнее время проблем навалилось… – с грустью признал Алексей.

– Рассказывай чем живешь, а то сел и молчишь как рыба.

– Да что рассказывать, работал в типографии, потом вот в газету устроился.

– Ну ты же мечтал об этом или я не прав?

– Мечтал, но хотелось чего-то большего.

–Да какие твои годы, сделаешь еще карьеру, если всякой дурью маяться не будешь.

– Может ты и прав. Стоп это ты о чем?

– Вот я между прочим интересовался как у тебя жизнь, в отличие от тебя.

– И многое узнал? – все еще осторожным тоном спросил Алексей.

– Многое – холодно сказал Федор и опрокинул вторую рюмку.

Глаза Алексея сузились, с подозрением смотря на друга.

– Работа теперь у меня такая все знать. Я ведь после выпуска умотал в столицу, по приглашению одной конторы государственной. Уж по какому принципу они меня выбрали, я не знаю, но видно так было угодно судьбе – сказал Федор, комедийно оглядываясь по сторонам, словно шпион из кино и начал обильно жестикулировать, видимо для того что бы рассказ выглядел более полным.

– По службе государевой у меня появилась возможность за кем надо проследить, от чего узнал много интересного, но увы, делиться этим не с кем, да и нельзя, сам понимаешь «государственная тайна» – последние слова он протянул как можно театральнее, а потом громко выдохнул и махнул третью рюмку.