Союз Сталина. Политэкономия истории

Юго-Восточное направление

Этот удар был направлен прежде всего в сторону Украины и Кавказа. Согласно идеям Розенберга: «Новая колониальная империя на Востоке – «великая Украина»…, с богатейшими плодородными равнинами, с собственным выходом к морю, не только разрешит проблему германской безработицы, так как на Украину предполагается переселить безработных… но эта империя при одновременном подчинении всех дунайских стран должна приблизить Гитлера к европейской гегемонии»[55 - Генри Э…, с. 109.].

Розенберг буквально шел по стопам Гофмана, который в Первой мировой был «действительным инициатором создания «независимого украинского государства», признание которого по сепаратному мирному договору, еще до заключения Брест-Литовского мира, он почти вырвал в феврале 1918 г. благодаря личному нажиму на Австрию»[56 - Генри Э…, с. 354.].

На этот раз главными целями будут: Киев, чтобы создать правительство сепаратистского украинского фашизма; великая украинская зерновая зона; русский угольный центр в Донбассе и нефтяной центр на Кавказе[57 - Генри Э…, с. 388.]. Для этого Розенберг основал особый украинский отдел, группируя вокруг себя сторонников Петлюры и Скоропадского, с последним Геринг поддерживал личные отношения[58 - Генри Э…, с. 109.]. Однако выполнение этого плана невозможно без войны, а последняя также невозможна, поскольку Германия не обладает границей с СССР.

Оккупация Австрии станет первым «естественным» шагом на юг, «который должен сделать Вену новой главной базой для южного «крестового похода» и для всего южноевропейского фашизма. Будет ли «младший брат» Шушниг защищаться или нет, но «историческая проблема» аншлюса Австрии», является для Гитлера «детской игрой»[59 - Генри Э…, с. 412.]. (Аншлюс Австрии последует через год после выхода книги Э. Генри.)

Следующая стадия – сокрушение Чехословакии, писал Генри за два года до Мюнхена: «Германское нападение на Чехословакию должно произойти в этой войне при любых обстоятельствах…»[60 - Генри Э…, с. 380.]. Разгром Чехословакии не представляет проблем. Она расположена словно в тисках: между Германией, Австрией, Польшей и Венгрией. В «течение нескольких дней изолированная Чехословакия будет разодрана на клочки… Восстание германских национал-социалистов внутри страны, в Судетском районе… и крайних провенгерских автономистов в Словакии, которое произойдет одновременно с германским, венгерским и польским вторжением, только дополнит картину»[61 - Генри Э…, с. 413.].

Настроения Венгрии и Польши не оставляют сомнений в их участии в дележе. Венгрия в сентябре 1935 г., заключила воздушный союз с Германией и строит свои собственные авиабазы против чехов, Польша летом того же года выразила протест против советско-чехословацкого соглашения и отказала в выдаче разрешения проложить новую авиалинию Прага – Москва через польскую территорию. Положение Чехословакии безнадежно, если ее не поддержат великие державы[62 - Генри Э…, с. 413.].

Следующей целью германской экспансии должны стать Балканы: «все националистически настроенные и даже умеренные немцы инстинктивно придерживаются политики аннексии одних балканских стран и установления господства над другими», эти настроения, по словам Додда, напоминали старую кайзеровскую политику экспансии в сторону Константинополя, которая «была основной причиной мировой войны»[63 - Додд У…, с. 309.].

Дорогу на Балканы открыл Мюнхенский сговор: «Мы потерпели полное и сокрушительное поражение…, – писал тогда Черчилль, – Мы находимся в центре грандиозной катастрофы. Путь вниз по Дунаю… дорога к Черному морю открыты… Все государства Центральной Европы и бассейна Дуная одно за другим будут попадать в орбиту широкой системы нацистской политики…, которая диктуется из Берлина. И не надо думать, что этим все кончится. Это только начало»[64 - У. Черчилль речь в палате общин 5 октября 1938 г. (Ширер У…, т. 1., с. 460.)].

«Я не могу предсказать, каковы будут действия России, – указывал Черчилль, – Это такая загадка, которую чрезвычайно трудно разгадать, однако ключ к ней имеется. Этим ключом являются национальные интересы России. Учитывая соображения безопасности, Россия не может быть заинтересована в том, чтобы Германия обосновалась на берегах Черного моря или чтобы она оккупировала Балканские страны и покорила славянские народы Юго-Восточной Европы. Это противоречило бы исторически сложившимся жизненным интересам России»[65 - У. Черчилль 1 октября 1939 г. в выступлении по радио. У.Черчилль, Кн. 1, с. 205–206. (Мухин Ю. Антироссийская подлость…, с. 209)].

Эти жизненные интересы заключались, прежде всего, в черноморских проливах, за свободу прохода через которые Россия воевала со времен Екатерины II. План Гофмана утверждал, что «проливы должны открываться и закрываться в соответствии с нуждами Германии, а не России. Эту проблему можно решить, оказав «нажим» на Турцию, «контролирующую» Дарданеллы. Именно на это нацелена балканская политика германского фашизма – снова разжечь прежние ожесточенные балканские распри. Болгарию, Югославию и Грецию систематически натравливают против Турции»[66 - Генри Э…, с. 416.].

«Имеется, однако, и другой путь, который обещает как будто гораздо более широкие перспективы… Британия – «исторический враг России на Черном море». Что же, в самом деле, может быть более естественным, чем приглашение, когда придет время, этого исторического врага…?» «Заинтересованность» Британии в южнорусском театре военных действий может обеспечить, например, «неприкосновенность» нефтяных источников Кавказа, «судьба» автономных советских республик перед Каспийским морем и за ним – ближе к Центральной Азии»[67 - «Sunday Times», 3 июня 1934 (Генри Э…, с. 417–418)].

О том, что это предположение Германии не совсем свалилось с неба, можно, например, догадаться по следующим замечаниям, появившимся в «Sunday Times» 3 июня 1934 г. (за подписью «Скрутейтор»). «Как бы мирно мы ни были настроены, мы сами заинтересованы (в случае германского нападения на СССР – В.Г.) в том, чтобы послать наш флот в Черное море, хотя бы для того, чтобы помешать пожару охватить и наш Ближний Восток; и мы должны, следовательно, решительно противиться турецкому требованию (об укреплении галлиполийских проливов – В.Г.), какими благовидными ни казались бы выдвигаемые в его защиту предлоги»[68 - «Sunday Times», 3 июня 1934 (Генри Э…, с. 417–418)].

Неслучайно в мае 1936 г. на конференции в Монтре был снят запрет на проход кораблей воюющих стран через принадлежащие Турции проливы в Черное море. Еще до начала войны Финляндии и Советского Союза 30 ноября 1939 г., британское правительство, с молчаливого согласия турецких военных властей и разведслужб, начало разрабатывать план подрывных мероприятий на Кавказе[69 - Collier to H. Knatehbull-Hugessen (посол Великобритании в Турции) most secret, Nov. 10, 1939. N6125/57/38, PRO FO 371 23678; Knatehbull-Hugessen to Collier, most secret, Nov. 18, 1939. N6585/57/38, PRO FO 371 23678; Collier to Knatehbull-Hugessen, secret, Dec. 1, 1939, ibid (Карлей М…, с. 301)]. У советского правительства была информация о британской активности в Турции и Румынии, однозначно направленной против Советского Союза[70 - Терентьев в Наркоминдел, вне очереди, совершенно секретно, 27 октября 1939, Документы внешней политики СССР, М., 1958-, XXII, кн. 2, с. 235–238; Терентьев Молотову, совершенно секретно, 6 ноября 1939, ibid., с. 263–270; Терентьев Сталину, Молотову и Ворошилову, совершенно секретно, 7 декабря 1939, ibid., с. 373–380 (Карлей М…, с. 301)].

Но главным союзником Германии, по мнению Генри, должна была стать Польша. «Еще во время Первой мировой Гофман установил тесный контакт с Пилсудским и его «полковниками» из «Польской военной организации». Уже тогда, в 1917 и 1918 гг., Гофман, будучи в оппозиции к Людендорфу, настаивал на том, что Польша с запада должна быть «пощажена» Германией…, и в то же время он поддерживал планы Пилсудского относительно Белоруссии и Литвы (Вильно)». Именно польские войска заняли позиции немецких после Версальского договора для того, чтобы при поддержке Франции, США и Англии начать в 1920 г. новую агрессию (интервенцию) против России.

«Действительным отцом и автором знаменитого германо-польского пакта о союзе, заключенного в 1934 г., является Гофман»[71 - Генри Э…, с. 354.]. С этого времени Польша активно проводила прогерманскую политику. Так, в 1935 г. министр иностранных дел Германии Нейрат в беседе с американским послом Доддом «о состоявшемся недавно в Берлине совещании представителей Германии и Польши», сказал: «Мы в наилучших отношениях (с Польшей). Нашей целью было нанести удар по франко-русскому пакту и не допустить соглашения между дунайскими странами»[72 - Июль 1935 г. Додд У…, с. 282.].

В декабре 1938 г. в докладе 2-го (разведывательного) отдела Главного штаба Войска Польского подчёркивалось: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке… Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно… Главная цель – ослабление и разгром России»[73 - Z dziejow stosunkow polsko-radzieckich. Studia i materialy. Till. Warszawa, 1968. S.262, 287 (Пыхалов И…, с. 109)]. В разговоре с министром иностранных дел Германии И. Риббентропом, состоявшимся в январе 1939 г. в Варшаве, министр иностранных дел Польши «Ю. Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Чёрному морю»[74 - Год кризиса, 1938–1939: Документы и материалы… Т.1. М., 1990, С. 195 (Пыхалов И…, с. 110)].

Дальний Восток

На Дальнем Востоке союзником Германии должна была выступить Япония. Последней отводилась на Востоке та же роль, что и Германии на Западе. Вашингтонский договор, заключенный между Соединенными Штатами, Великобританией и Японией в 1921 г., по словам Черчилля, мог считаться азиатским предшественником Локарнского договора: «Эти два великих договора обеспечивают спокойствие цивилизации. Они представляют собою как бы два великолепных здания мира, прочно и непоколебимо возвышающихся на обоих берегах Атлантики, свидетельствующих о дружественных отношениях великих наций мира…»[75 - Черчилль У…, с. 508.].

Правда, это «здание мира» не касалось СССР, в отношении Советской России у Германии и Японии руки оставались фактически развязаны. Впрочем, не только России, в 1927 г. Япония напала на Китай, на помощь которому пришел только Советский Союз, что привело к японо-советскому конфликту. Конфликт 1929 г. напоминал о событиях русско-японской войны 1904–1905 гг., которая началась ровно за десять лет до начала мировой войны, и в итоге стала одним из прологов к Первой мировой.

Угрозу повторения ситуации уже в 1932 г. отмечала даже «пресса Скриппса[76 - 25 газет в различных городах США.], – которая, сообщал дипагент СССР Б. Сквирский из Вашингтона, – с начала марта указывала на японские военные агрессивные приготовления против России: «Дальневосточное положение чрезвычайно серьезно. Опасность мировой войны в результате японской агрессии сейчас больше, чем когда Япония напала на Китай… Если Япония атакует Россию с востока, то для Румынии и Польши это послужит поощрением атаковать Россию с запада. Это послужило бы более разрывным побудителем мировой войны, чем убийство эрцгерцога, которым началась последняя война…»[77 - Б. Е. Сквирский – М. М. Литвинову об обстановке в США относительно признания СССР. 25.04.1932. // САО…, с. 554–555.].

Согласно бюллетеню частной статистической и конъюнктурной организации Бабсона, озаглавленного «Япония будет воевать с Россией», война начнется по следующим причинам: «1. Японские аристократические правящие круги – смертельные враги коммунистов. 2. Японцы считают, что они получили недостаточно в результате русско-японской войны. 3. Японцам нужна часть Юго-Восточной Сибири и вся Маньчжурия для осуществления их планов. 4. Пока Россия слаба, это можно сделать. Настоящее время считается самым подходящим… «Но более важной из всех причин является факт, что Англия, Франция и другие крупные страны хотели бы видеть такую войну. Даже США могут простить Японии ее другие действия, если она нанесет этот удар коммунизму»[78 - САО…, с. 556–558.].

Пока конфликт ограничивался агрессией Японии в Китае. Но интересы сторон, по свидетельству американской прессы, были уже тогда вполне четко определены: Демократическая «Балтимор сан»: «Европейские, американские и японские защитники японского империализма обычно обосновывают свою защиту на теории, что Япония представляет собой наиболее могущественную преграду против коммунизма на Дальнем Востоке»[79 - Б. Е. Сквирский – М. М. Литвинову о политике СССР и США на Дальнем Востоке. 7.10.1932. // САО…, с. 613.]. Пресса Скриппс-Горварда: «Факты показывают, что могущественные французские интересы, включая субсидируемую прессу, поддерживали с самого начала японскую агрессивность. Факты показывают, что правительства Лондона и Парижа спасали Японию от дисциплинарных мер Лиги Наций, на которых настаивали мелкие европейские государства»[80 - Б. Е. Сквирский – М. М. Литвинову о политике СССР и США на Дальнем Востоке. 7.10.1932. // САО…, с. 612.].

Приход Гитлера к власти давал Японии шанс на развитие своих успехов в направлении России. Геббельс в августе 1935 г. уже рисовал захватывающие перспективы этого события для Германии: «Конфликт Италия-Абиссиния-Англия, затем Япония – Россия уже у порога. Затем придет наш великий исторический шанс. Мы должны быть готовы. Грандиозная перспектива»[81 - Геббельс… 18 августа 1935 г., с. 166.]. Обеспокоенный Додд летом того же года отмечал: «Япония должна господствовать на Дальнем Востоке и захватить Владивосток. Германия должна господствовать в Европе, но прежде всего на Балтике, и, если Россия станет сопротивляться, Япония нападет на нее с востока. Это неминуемо должно случиться, если Лига наций окажется бессильна. Тогда Франция и Италия будут низведены до уровня второстепенных держав, а Балканы перейдут в подчинение к Германии…»[82 - Июль 1935 г. Додд У…, с. 283].

Теперь Гитлер стремился лишь заручиться поддержкой британских партнеров: «Германия и Япония могли сообща… напасть с двух сторон на Советский Союз и разгромить его. Таким образом, они освободили бы не только Британскую империю от острой угрозы, но и существующий порядок, старую Европу от ее самого заклятого врага и, кроме того, обеспечили бы себе необходимое «жизненное пространство». Эту идею всепланетарного антисоветского союза, – по словам Феста, – Гитлер стремился реализовать на протяжении двух лет, пытаясь убедить в ней прежде всего английского партнера. В начале 1936 года он изложил ее лорду Лондондерри и Арнольду Дж. Тойнби»[83 - Фест И. Гитлер. Триумф и падение…, с. 193–194].

Кр. 3. Вероятный план японского вторжения на Дальнем Востоке(карта 1922 г. ген. Н. Головина и адм. А. Бубнова)[84 - Стрелки возможного вторжения – автора В. Галина. Карта: Головин Н., Бубнов А…, с.]

Очевидно, реакция британской стороны была обнадеживающей, поскольку 9 июня 1936 г. Геббельс записывал: «Фюрер предвидит конфликт на Дальнем Востоке. Япония разгромит Россию. Этот колосс рухнет. Тогда настанет наш великий час. Тогда мы запасемся землей на сто лет вперед…»[85 - Геббельс… 9 июня 1936 г., с. 169.].

Англия и Франция действительно вскоре поддержали Японию. Главной задачей последней в Китае было перерезать линии снабжения Чан Кайши из СССР и Британии. Случай представился 14 мая 1939 г., когда японцы блокировали английский и французский сеттльмент (торговое поселение) в Тяньцзине, поскольку там скрылись четверо китайцев, обвинявшихся японцами в убийстве. Это был принципиальный конфликт – признавать ли право японцев вершить правосудие в Китае? … 22 июля Великобритания заключила с Японией соглашение Ариты-Крейги, по которому признавала последнюю законной властью на оккупированных ею территориях. Франция не возражала. После соглашения англичане фактически прекратили помощь Чан Кайши, а в 1940 г. и вовсе перекрыли китайско-бирманскую дорогу, по которой снабжались его войска[86 - Шубин А. В…, с. 305–306.].

Что в итоге?

«Какими должны быть условия второго Брест-Литовска, непосредственные первые результаты похода на Восток? Об этом можно часто читать в фашистской, и не только в германо-фашистской, прессе, – писал в 1934 г. Э. Генри, – Суть этих условий состоит в установлении новой Восточноевропейской империи Германии, простирающейся от Белого моря на севере вплоть до Азовского моря на юге, охватывая часть Северной России – Ленинград…, Белоруссию, Украину и район Дона. Вместе это составляет примерно половину современной Европейской части СССР, которая должна быть или непосредственно включена в Третью империю, или подчинена номинальному управлению различных германских вассалов (Балтийский орден, Финляндия, Польша, украинские фашисты и пр.)»[87 - Генри Э…, с. 418–419.].

«Что касается другой половины Европейской части СССР, то Кавказ должен быть передан грузинским, татарским и другим фашистским сепаратистам (давнишним близким друзьям клики Гофмана – Розенберга); это означает на практике, что Кавказ также попадет под германский контроль; в то время как другие «зоны» и «сферы влияния», по-видимому, оставлены за Великобританией, помимо ее «интересов» в русской Центральной Азии. Сибирь, – продолжал Генри, – должна стать протекторатом Японии, азиатского участника «крестового похода», и ее буферным государством. От СССР, согласно плану Гитлера – Гофмана, должно остаться после этого только узкое пространство между Москвой и Уралом, и там, в качестве нового государства, должна быть восстановлена старая «Московия»»[88 - Генри Э…, с. 419.].

В «Нео-Московии» «должно править русско-фашистское правительство, главная деятельность которого должна состоять в истреблении остатков коммунизма, применении системы Геринга (уничтожения непокорных) и раздаче заказов и концессий германским фирмам. Тогда будет закончена «эфиопизация» Восточной Европы…»[89 - Генри Э…, с. 419.].

Японский посол в Риме Сиратори в те годы писал, что в результате он хотел бы видеть Россию «слабой капиталистической республикой», ресурсы которой легко можно будет поставить под иностранный контроль[90 - Молодяков В…, с. 275.]. Спустя пять лет после выхода книги Э. Генри, 2 апреля 1941 г. Гитлер подписал план, «согласно которому Россию предлагалось разделить на ее этнические части и, окружив будущую «Московию» кольцом независимых государств, а именно Украиной, Белоруссией, областью Дона, регионом Кавказа и постоянно держать ее «под угрозой»»[91 - Der Prozess gegen die Hauptkriegsverbrecher vor dem Internationalen Militargerichtshof. Nurnberg. 14 November 1945, – I. Oktober 1946. Nurnberg, 1947–1949, Bd. XXVI, S. 547 ff. (Нольте Э…, с. 385–386)].

Надежды Лондона и Парижа

Фанатичное желание Чемберлена дать Гитлеру то, чего он хотел… спасли Гитлера, укрепили его позиции в Европе.

    У. Ширер[92 - Ширер У…, т.1, с. 463.]

Успех плана Гофмана полностью зависел от отношения к нему Великих демократий, именно они должны были обеспечить тыл Гитлера на Западе. И первая установка, которую Гитлер дал Риббентропу в начале 1933 г., заключалась в том, что «главной основой европейской политики является англо-германская дружба»[93 - Картье Р…, с. 28.]. «Франция, – пояснял Гитлер, – ничего не сделает без одобрения Англии…, Париж сделался дипломатическим филиалом Лондона. Следовательно, достаточно было уладить дело с Англией, и тогда на Западе все будет в порядке»[94 - Картье Р…, с. 28.].

И «фюрер, – показывал на Нюрнбергском трибунале Геринг, – приложил в 1936 году все усилия, чтобы прийти к соглашению с Англией… Чтобы добиться союза с Англией, он (Гитлер) готов был гарантировать территориальную неприкосновенность Голландии, Бельгии и Франции. Он даже допускал возможность отказаться от Эльзас-Лотарингии…»[95 - Картье Р…, с. 28.]. Для подписания подобного соглашения была определенная почва:

Еще в начале 1920-х гг., характеризуя настроения правых кругов в Англии, один из бывших лидеров белого движения в России ген. А. Деникин писал: «в политических кругах Англии назревало новое течение, едва ли не наиболее грозное для судеб России: опасность большевизма, надвигающаяся на Европу и Азию, слабость противобольшевистских сил…, невозможность для Германии выполнить условия мирного договора, не восстановив своей мощи. Отсюда как вывод – необходимость допустить Германию и Японию покончить с большевизмом, предоставив им за это серьезные экономические выгоды в России»[96 - Деникин А. И. Очерки русской смуты. Вооруженные силы юга России. Заключительный период борьбы. Январь 1919-март 1920. Минск, 2002, с. 178. См. тоже в несколько другой интерпритации: Лукомский А. С. Деникин и Антанта. Воспоминания, т. II. – Берлин, 1922; Деникин А. И. Поход на Москву…, с. 428–429.].

Эти планы получили развитие 16 октября 1925 г., когда «на берегу тихого озера представители четырех великих западных демократий дали торжественную клятву во всех обстоятельствах сохранять мир между собой… Выработанный в Локарно договор был, – по словам Черчилля, – окончательно подписан в Лондоне, как это и должно было быть, потому что именно в Англии и возникла идея такой политики…»[97 - Черчилль У…, с. 507–508.]. «Локарно. Старое надувательство, – характеризовал суть этого договора Геббельс, – Германия уступает и продается западному капитализму. Ужасное зрелище: сыны Германии, как наемники, будут проливать кровь на полях Европы на службе этому капитализму. Должно быть, в «священной войне против Москвы»!.. Я теряю веру в людей!! Зачем этим народам христианство? Ради издевательства!»[98 - Геббельс… 16, 23 октября 1925 г., с. 46–47.]

И уже в 1928 г. генералы, командовавшие оккупационными войсками (Англии и Франции) проводили маневры на территории Германии, отрабатывая стратегию нападения на Восток[99 - Дирксен фон Г…, с. 95.]. «В оборонном бюджете заложены сотни миллионов марок на тайное перевооружение, – отмечал в начале 1929 г. в своем выступлении в рейхстаге депутат Штеккер, – Так сколько же бронепоездов имеет немецкая железная дорога и у скольких из них сменены колеса с расчетом на русскую ширину железнодорожной колеи?»[100 - Schulthess, 1929. S. 35 ff. (Нольте Э…, с. 457, примечание)]

Французский посол в Москве Ф. Эрбет в декабре 1929 г. призывал своего министра иностранных дел А. Бриана «сделать Румынию более грозной; устранить некоторую слабость, которую польская дипломатия проявляет иногда в отношении Москвы; объединить малые прибалтийские государства… побудить Германию прекратить свои военные отношения с СССР и сделать выбор между политикой Локарно и политикой Рапалло…»[101 - Ministere des affaires etrangeres. Archives diplomatiques, Europe-Russie. Dossier 357, p. 199, 201. (Борисов Ю. В.…, с. 45)].

Из Франции маршал Ф. Фош посылал ген. М. Гофману приветственные послания через «Neues Wiener Journal»: «Я не настолько безумен, чтобы поверить, что горстка преступных тиранов может и в дальнейшем господствовать над половиной континента и обширными азиатскими территориями. Но ничего не может быть сделано до тех пор, пока Франция и Германия не объединились. Я прошу вас передать мое приветствие генералу Гофману, величайшему поборнику антибольшевистского военного союза»[102 - Генри Э…, с. 354.].

В интервью французским «Матэн» и «Пти паризьен» летом 1932-го канцлер Германии Ф. Папен пичкал французов угрозой большевизма и призывал к европейскому крестовому походу против него. Все его разговоры сводились к «германо-французскому военному соглашению». В 1927–1928 гг. Папен был политическим вожаком группировки Гофмана[103 - Генри Э…, с. 362.]. В 1932 г. на лозаннской конференции Папен предлагал создать объединенный штаб западных демократий[104 - Папен Ф…, с. 572.].

Вице-канцлер Ф. Папен стал одним из главных официальных идеологов «Крестового похода», говоря о великой «европейской миссии» Германии: «Начиная с Карла Великого и обращения в христианство территорий между Эльбой, Одером и Вислой и присоединения германскими рыцарскими орденами Пруссии и Прибалтийских стран германская нация всегда выполняла долг по защите в Центральной Европе не только классических культурных традиций, но даже и самой концепции христианства[105 - Первый «крестовый поход» того времени против славян состоялся в 1147 г., его возглавлял Генрих Лев, герцог Саксонии и Баварии. В результате похода были захвачены огромные земли к востоку от Эльбы, на которые переселялись немецкие колонисты.]. Будь то Чингисхан у Лейпцига, или турки под стенами Вены, или стремление России к незамерзающим портам Запада – мы всегда принимали первый удар, защищая Европу от нападения из Азии. Ощущение исторической миссии имеет глубокие корни в сознании любого немца… Россия является азиатской державой и как таковая не подлежит европеизации»[106 - Папен Ф…, с. 31.].

Французский парфюмерный магнат П. Коти в том же январе опубликовал статью «Страна красного дьявола». Коти призвал к крестовому походу против Советского Союза «во имя спасения мировой культуры и цивилизации», на что был готов лично пожертвовать 100 миллионов франков: «Нужен год лишений и бедствий для европейской армии крестоносцев, но зато можно быть уверенным, что через год от большевиков останется только мокрое место»[107 - Цит. по: Кремлев С. Путь к пакту…, с. 36.]. Эти призывы полностью отвечали настроениям Черчилля, который восклицал в 1932 г.: «подчинить своей власти бывшую русскую империю – это не только вопрос военной экспедиции, это вопрос мировой политики… Осуществить ее мы можем лишь с помощью Германии…»[108 - Черчилль У…, с. 85–86.].

Первая попытка реального воплощения этих планов произошла полгода спустя, после прихода Гитлера к власти, – летом 1933 г., когда был подписан «Пакт четырех» – Англии, Германии, Франции и Италии. Четыре державы принимали «на себя обязательство… осуществлять политику эффективного сотрудничества с целью поддержания мира… В области европейских отношений они обязуются действовать таким образом, чтобы эта политика мира, в случае необходимости, была также принята другими государствами»[109 - Овсяный Д. И. Тайна, в которой война рождалась. М., 1988, с. 107 (Шубин А. В…, с. 168–169)]. Пакт, подтверждая обязательства государств по Локарнским договорам 1925 г., устанавливал равенство прав Германии в области вооружений. Фактически Пакт был направлен на разрушение Версальской системы и Лиги Наций. Он не был ратифицирован из-за разногласий между его участниками[110 - САО…, с. 683.].

Свою оценку Гитлеру Черчилль дал в 1935 г. в книге «Великие современники»: «Хотя никакие последующие политические действия не могут заставить забыть неправильные деяния, история полна примерами, когда люди, добившиеся власти при помощи суровых, жестоких и даже устрашающих методов, тем не менее, если их жизнь рассматривается в целом, расцениваются как великие фигуры, деятельность которых обогатила историю человечества. Так может быть и с Гитлером»[111 - Цит. по: Трухановский В. Г.…, с. 262.].

«Враждебность Черчилля к коммунизму, – пояснял его биограф В. Трухановский, – граничила с заболеванием… Черчилль выступал за то, чтобы Германия была превращена в бастион против России, и разве не это делало германский фашизм?»[112 - Трухановский В. Г.…, с. 262.] Черчилль был не только не одинок в этих взглядах, но и наоборот отражал общую политику консерваторов, которую в 1936 г. член парламента Г. Ченнон передавал словами: «Пусть доблестная маленькая Германия обожрется… красными на Востоке»[113 - Henry Channon, член парламента от консервативной партии. заявление сентябрь 1936 г. Harold Nicolson, Diaries and Letters. 1930–1939. (New York, 1966), p. 273. (Карлей М. Дж…, с. 13.)]. Общий лозунг консерваторов призывал: «Чтобы жила Британия, большевизм должен умереть»[114 - Год Кризиса 1938–1939, т. 1 – М: Политическая литература, 1990, с. 6.]. «Идеологизированное видение Советского Союза, – как отмечает М. Карлей, – буквально пропитывало собой англо-французские правящие круги»[115 - Карлей М. Дж…, с. 127.]. Британская разведка считала настоящим врагом Советский Союз, точно так же думал и французский генеральный штаб[116 - Christopher Andrew, Secret Service: The Making of the British Intelligence Community, London, 1987, p. 579; Wesley Wark, «Something Very Stern: British Political Intelligence, Moralism and Grand Strategy in 1939», Intelligence and National Security, vol. 5, no. 1 (January 1990), 155, 167; Peter Jackson, «Recent Journeys Along the Road Back to France, 1940», The Historical Journal, vol. 39, no. 2 (1996), 502 (Карлей М…, с. 69)].

Уже «к 1936 году британские лидеры, – приходил к выводу итальянский историк Г. Сальвемини, – достигли взаимопонимания с Гитлером, что позволило ему развязать руки по отношению к России», тем самым «сделав Вторую мировую войну неизбежной»»[117 - Salvemini, Prelude to World War II, New York, Doubleday, 1954, pp. 10–11; London,Gollancz, 1953. (Fleming D. F.…, p. 83)]. Настроения Лондона летом 1937 г. передавала позиция британского посла в Германии, говоря о которой, Додд замечал: «Хотя я и подозревал, что Гендерсон склонен поддержать германские захваты, я не ожидал, что он зайдет так далеко в своих высказываниях… – Англия и Германия должны установить тесные отношения, экономические и политические, и господствовать над всем миром»[118 - 23 июня 1937 г. Додд У…, с. 436–437.].