Ведьмина поляна – 2
Расположились в горнице.
– Чаю? – спросила раскрасневшаяся девочка.
– Не откажусь, – согласился Корнелий.
– И я, – добавила Зоана, расстёгивая колет.
– Тогда и мне чаю, – сказал Сан Саныч.
Приятели промолчали.
Верика снова занялась приготовлением, и Александр напомнил ей шутя:
– В познавар не опоздаешь?
– Неа, – махнула она рукой, – могу вообще сегодня не ходить, я на два туса наперёд материал знаю.
– Туса?
– Ну, это что мы учим.
– А, тема?
Взмахнув подолом сарафана так, что стали видны стройные, совсем не тонкие девчоночьи ноги, Верика убежала, а Сан Саныч на несколько секунд впал в ступор, с испугом спрашивая себя, не сошёл ли он с ума? К счастью, его состояние никто не заметил, даже остроглазый Семененко, и военком с облегчением вздохнул. Хотя мысль – что, если остаться в Хлумани? – не ушла навсегда, а спряталась поглубже в массивы обязательств, ответственностей перед начальством дома и размышлений о своей несвободной жизни.
Верика принесла чай, те же пряники, уселись вокруг стола. Сама девочка снова подсела к коту, не стесняясь перед гостями и улыбаясь своим мыслям. Она вообще была до невероятности улыбчивая и искренняя, что ещё больше погрузило Сан Саныча в обдумывание дальнейшего пути.
– Что собираетесь делать? – спросила Зоана, мелкими глотками поглощая горячий травяной чай. Посмотрела на Корнелия. – Переводи.
– Хотим помочь вам, да пока не знаем как, – ответил Семененко, выслушав перевод. – Оказывается, если мы проживём тут месяц, у нас там пройдёт всего день. Это решает нашу проблему возвращения.
Зоана покачала головой.
– Боюсь, вам надо срочно уходить за Грань.
– Почему?
– Мы думали, что переход вот-вот закроется, потому и держали там небольшую группу охраны. Моя вина, не воеводы, потому что нельзя рассчитывать на лучшее, правильнее – на худшее. Но стовп по-прежнему работает вопреки ожиданиям, хотя Хорос уверен – это ненадолго. Если переход закроется, вы останетесь здесь.
– Но тот же Хорос говорил, что таких порталов много.
– Не много, но они есть. К сожалению, на тепуе Роси он, наверно, остался один. Другие где-то по лесам прячутся, мы их ищем, но пока не обнаружили.
– А в болоте их нет?
– Наверняка есть, хотя опять-таки наши моряки не встретили ни одного.
– А в Еуроде?
– Подозреваем, что были, потому что автоматы у выродков появились не так давно, а производства такого уровня на Еуроде нет.
– Но они же подлодки клепают, хладоносцы, технику разную, те же мечи.
– Повторяю, уровень их производства ещё низок и до изготовления собственных ракет и автоматического оружия не дошёл. Все их автоматы – кальки земных огнестрелов времён Великой Отечественной войны. Производства Еурода могут лишь с грехом пополам копировать немецкие шмайссеры и лить пули. По-видимому, эту технологию когда-то выкрали у ваших фашистов и теперь пользуются. Наши разведчики работают там, тот же Гвидо Орловец, который вернулся и возглавил десантную сотню на тримаране, ушедшем к Клыку Дракона. Так вот по их докладам можно судить, что порталов там не осталось.
– Так это же хорошо! – воскликнул Шебутнов. – А то ещё атомную бомбу сюда привезут.
Корнелий усмехнулся.
– К счастью, Хорос утверждает, что цепные атомные реакции в мире Великотопи идут иначе, уран здесь не радиоактивен, и атомный взрыв нам не грозит.
– Повезло, хоть какое-то облегчение. Кстати, этот ваш Хорос…
– Он тоже переходец из-за Грани, российский гражданин, физик. Попал сюда раньше меня.
– Попаданец? – хохотнул Шебутнов.
Сан Саныч показал ему кулак.
– Попаданец, – кивнул старик. – Образовал научно-технический центр в Клетне, под Микоростенем. Его ученики много полезного сделали для Роси.
– Именно об этом я и хотел сказать. Огнемёт, которым пограничники сожгли медвора, – их работа?
– Их, недавно сотворили. Долго искали горючую смесь, чтобы мгновенно вспыхивала и хорошо горела.
– А «коктейли Молотова» они не изобрели?
– Коктейли?
– В Великую Отечественную наши солдаты наливали в бутылки бензин, подпаливали и бросали по танкам. Много немецких машин пожгли. Эти бутылки и назывались «коктейлями Молотова».
– Нет, такого у нас нет.
– Так поручите Хоросу сделать зажигательные снаряды, весьма неплохое средство защиты в ваших условиях. Либо пусть делают бутылки со слюной хладунов. Тоже будет прекрасным средством для остановки атакующих.
Зоана и Корнелий переглянулись.
Руководительница края что-то проговорила по-росичски.
Корнелий ответил. Выслушал ещё тираду, повернулся к гостям.
– Мать Зоана благодарит за хорошую идею. Я сегодня буду у Хороса и передам ему повеление делать, – старик фыркнул, – коктейли. Правда, бутылок стеклянных у нас нет, но мы найдём им замену. Если честно, о зажигательных гранатах мы почему-то не подумали. Да и о слюне хладунов тоже. Гранаты из них действительно могут получиться славные.
– Хорошо бы приспособить под них ваши мушкеты. Я видел у пограничников.
– Это пневматика, – отмахнулся Корнелий. – Стреляет едкопаралитиками, на небольшое расстояние, до пятидесяти метров.
– Чем стреляет?
– Шариками с пыльцой семян раффлезии, парализующих человека. Шарик начинён мелкими частичками, глазом не увидеть, но действует прекрасно.
– Так вы владеете нанотехнологиями? – пошутил Семененко.
Корнелий улыбнулся в ответ.
– К сожалению, нанитов мы не создаём, хотя и выращиваем мелочь вроде фитопланктона для лечения больных. Это такая молекулярная штука, нечто среднее между вирусом и растительной клеткой.
– Я и большие изделия видел, – сказал Сан Саныч. – Инфразвуковые короба под берегом тепуя.
– Отпугиватели, – кивнул Корнелий. – Это специально выращенные водоросли.
– Зато очень длинные.
– Вернёмся к нашим планам, – прервала диалог Зоана. – Сейчас вы сможете сравнительно легко вернуться домой. Но мир трещит и ломается, как корочка льда на поверхности лужи под ногой. Вполне может случиться, что через три-четыре десятины стовп исчезнет, и Грань закроется.
За столом стало тихо.
Мужчины обменялись взглядами, молчали. Сомнения бередили их души, и даже Александр, уже почти принявший решение остаться, вдруг задумался, ещё и ещё раз спрашивая себя, как поступить.
– Мы обсудим эту проблему, – сказал он наконец, заметив, что на лице Верики отразились её чувства: печаль и одновременно ожидание. Взгляд девочки, превратившейся в красивую девушку, сказал ему, что она не хочет его отъезда. Сердце сжалось.
– Хорошо, думайте. – Зоана встала. – Вечером соберёмся с воеводой и поговорим.
Ушла, провожаемая Верикой.
– Чо замолкли, словно язык проглотили? – буркнул Шебутнов, у которого испортилось настроение.
– Вот и говори первым, – буркнул в ответ Семененко.
– Я считаю, что наш долг – остаться и помочь. Как-никак росичи – наши кровные братья.
– Долг кидаловом красен.
Сержант с удивлением посмотрел на приятеля.
– Ты чо, капитан? Хочешь сказать – хрен с ними?
– Не хрен, но тебе же ясно сказали: рискуем застрять здесь навсегда.
– Риск есть, согласен, но и уходить так, словно ничего не происходит, отвратно.
– Мы им уже помогли, грохнув нациков. Собираешься остаться – твоё дело, а у меня мама больная, жена Катя, сын Вовка…
– Сочувствую.
Оба посмотрели на Александра, сидевшего с отрешённым взглядом.
Заметив их взгляды, он очнулся.
– Я остаюсь!
Семененко присвистнул, но вспомнил поведение приятеля и понимающе осклабился.
– Ты ж тоже женатик.
– Побуду здесь до возвращения Макса, а если увижу, что и без меня справятся, попробую вернуться. За месяц-два тут дома всего пара дней пройдёт.
– Это если портал не закроется.
Сан Саныч поднял на капитана посветлевшие глаза.
– Значит, такова судьба.
С улицы вдруг донёсся шум.
И тотчас же окна в горнице стали на мгновенье чёрными, словно наступила ночь! Пол и стены дома вздрогнули. И в горницу снова полился солнечный свет.
Шебутнов и Семененко вскочили. Корнелий и Сан Саныч остались сидеть, глядя в окно.
– Что за светопреставление?! – выдохнул Семененко.
В горницу вбежала Верика, на лице – ни следа тревоги. Но слова она произнесла не весёлые:
– Выдох Мрака!
– Что?!
– Сотрясение пространства Великотопи, – сказал Корнелий. – По Хоросу – предвестник Большого Схлопа.
Глава 15
Это был головокружительный полёт с несколькими секундами невесомости, закончившийся падением в воду за краем Клыка Дракона с высоты тридцати метров. Самолёт почти полностью погрузился в серо-голубую муть с зелёными разводами, с неохотой всплыл (у седоков даже возникло неприятное чувство: не утонем ли?), но не взлетел, как ни старался Максим давить джойстик от себя до упора. Пришлось остановиться, хотя полоса чистой, без водорослей, с кружевами фитопланктона, воды простиралась километра на два от берега крепости.
Сначала Максим думал, что эту полосу сделали атланты, сооружая Клык, но забраковал идею. Клык был сброшен на Великотопь так же, как другие осколки материков Земли, и оказался на сравнительно чистой воде случайно.
Марфа захлопала в ладоши. Гвидо уступил ей место у пульта, что неожиданно охарактеризовало его как джентльмена, а сам во время взлёта остался за креслами пилотов, держась за спинки. Удар пузом самолёта о воду подбросил аппарат в воздух, но, к счастью, свалился сотник на пол, а не на головы спутников.
Максим поманеврировал, осваиваясь с двойственным управлением машиной: с помощью джойстика и мысленно. Такой способ управления требовал навыка, но атланты в самом деле были близки современному человеку по своей природе, и компьютер самолёта, на каком бы принципе он ни работал, стал понимать пилота. Да и сам Максим начинал понимать его всё лучше, надеясь добиться в будущем полной гармонии.
– Дайте порулить! – попросила помощница Любавы.
Вместо Максима ответил Гвидо:
– Это не женское дело! Пусть отвечает один человек.
Марфа вскинулась рассерженной кошкой, но Любава посмотрела на неё успокаивающе.
– Маш, успеем ещё порулить.
Максим с облегчением перевёл дух. Он тоже не был расположен передавать руль в женские руки, да и вообще в любые другие.
Самолёт сделал петлю, возвращаясь к провалу в стене крепости, обозначенному открытыми воротами. Там уже стоял тримаран, связанный буксирным тросом с угрюмой тушей хтона. Корабль был почти вдвое меньше чудовища, а лодки с хладунами на борту и вовсе по сравнению с ним казались скорлупками. Так как сопровождающие пилотов ратники остались в ангаре крепости, за ними послали ворона. Дождались их возвращения. Потом на борт самолёта ступил Могута, которому рассказали подробности укрощения атлантской летающей машины.
– Зачем вы его вывели? – спросил сотник, осмотрев кабину. – Что хотите делать?
– Лететь на нём домой! – гордо проговорил Малята из-за спины начальника экспедиции.
– Летать он не сможет, – поправил его Максим, – но в принципе его действительно стоит отвести в Рось. Правда, у меня другое предложение, я уже озвучивал.
– Догнать хладоносец! – объявил молодой пограничник.
Могута посмотрел на него с сомнением, перевёл взгляд на Максима. Тот кивнул.
– Попробуем догнать и увести мракобой.
– Я против! – резко произнёс Гвидо. – На хладоносце полсотни хладунов и сотня гвардейцев конунга! Нас к нему на тысячу сажен не подпустят!
– А мы объявим ультиматум! – сказал Малята. – Пусть бегут с хладоносца на лодках, а то потопим!
Максим переглянулся с Любавой.
– Фантазёр! – снисходительно проговорила девушка. – Конечно, нам вряд ли удастся отбить мракобой, но разведка не помешает. Во всяком случае, мы узнаем, куда его отвезут халдеи конунга.
– Ты хочешь…
– Пойти с Максом!
– И я пойду! – сказал Малята.
– А ты останешься, – посмотрела на него сестра. – Чтобы доставить хтон, нужно сопровождать его хладунами, а управлять ими можешь только ты. Это работа для настоящих мужчин, никто больше не справится.
Малята, открывший рот чтобы возразить, поперхнулся.
– Я же… но как же… наши ребята тоже могут…
– Она права, малой, – прогудел Могута. – Без тебя нам не обойтись. А доставка хтона поважней любой разведки.
Малята сник.
Могута улыбнулся в бороду, посмотрел на Максима.
– Кого возьмёте с собой?
– Достаточно двух человек, судя по аппаратуре управления, меня и…
– Меня! – подхватила Любава.
– Щас! – скривил губы Гвидо. – Не смешите мои уши! Полетим вместе. Предлагаю пятерых: переходец, Любава, я и двое моих ратников.
– В таком случае – семерых, – возразила Любава. – К перечисленным тобой присоединятся Марфа и Симеон.
– Не нужно перегружать…
– Не нужно спорить, Орловец! Ты командир на борту «Светозара», здесь не твоя епархия.
– Тигрица! – улыбнулся Могута, покачав головой.
– Что? – не понял Гвидо.
– По календарю Роси она родилась в весну Тигра. Значит, тигрица. Ты не знал? Закончили споры. Уходят семеро, как предложила дочь воеводы. Хотя я взял бы ещё несколько умелых бойцов.
– Это разведка, а не диверсионный рейд.
– Поэтому и разрешаю поход. Возьмите оружие дополнительно к тому, что на вас имеется: мушкеты, мечи, громосвисты, серпы. Не тяните, время работает против нас.
– Что такое громосвисты? – спросил Максим. – Впервые слышу.
– Ультразвуковые пищали, – пробурчал Гвидо.
– Я принесу! – заявил оживший Малята.
– Идёшь? – спросила Максима Любава.
Он покачал головой.
– Могу принести что-нибудь, если нужно.
– Иди, я подожду здесь, всё своё я ношу с собой.
Прибывшие с корабля выбрались из рубки, последним Малята.
– Хочу остаться! – процедил он сквозь зубы, пряча разочарование и зависть.
– Дружище, всему своё время, – сочувственно ответил ему Максим. – Ты ещё не раз присоединишься к нам. Я даже научу тебя управлять самолётом. Но и твоя миссия важна.
– Правда?! – обрадовался молодой человек. – Научишь?!
– Зуб даю!
Малята просиял, хотя вряд ли понял значение русских слов, ударил ладонью по подставленной ладони и убежал.
Через минуту Максим остался один. Перебрался на борт тримарана и Гвидо, решив, наверно, поправить экипировку либо дать распоряжения своим бойцам.
– Ну, что, не подведёшь? – спросил пилот атлантский компьютер.
На панели мигнул зелёный огонёк. И хотя Максим не знал, что пообещал компьютер зелёным индикатором, на душе стало легче.
* * *Марфа собралась первой и убежала за Симеоном, лучшим бойцом группы.
Любава собрала кое-какие вещи для ухода за собой, запасной комплект белья и хотела уже выйти из каюты, как дверь открылась и вошёл Гвидо.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга: девушка вопросительно, сотник – с хищной жадностью, потом он сделал шаг вперёд, облапил её и притянул голову, намереваясь поцеловать. Но Любава гибко вывернулась из его объятий и залепила звонкую пощёчину, от которой голова сотника мотнулась и он отшатнулся. В глазах Гвидо родился угрожающий блеск. Он шагнул к ней и упёрся грудью в острие ножа.
– Ещё шаг – и ты мёртв! – проговорила девушка низким голосом.
Он посмотрел на нож, криво усмехнулся.
– На мне броник…
– Я знаю, куда надо бить! – усмехнулась она.
– Мы были близки… всё забыто?
– Не повторяйся, мы не были близкинастолько! Уходи! И лучше бы ты остался!
Лицо Гвидо стало каменным, губы сжались в узкую бледную полоску, хотя глаза горели голубым огнём, в котором плавились сомнения, горечь, обида, печаль и ожидание.
Не сказав ни слова, сотник вышел, унося на щеке красный след ладони.
Любава подождала ещё чуть-чуть, закусив губу, села на лежак, глядя перед собой. Но вспомнила улыбку Максима и улыбнулась в ответ. Вскочила, схватила сумку с вещами и выбежала на палубу тримарана.
Почти все, кто должен был «лететь» на самолёте атлантов, уже собрались у трапа, перекинутого с борта корабля к люку аппарата. Провожала их толпа ратников и матросов, восхищённо обсуждавших сам самолёт и его возможности. Хтон на привязи, который охраняли на четырёх лодках ратники и хладуны, уже воспринимался всеми как нечто обыденное и не вызывающее особых эмоций.
Подошли Могута и Малята, смущённый своим положением «укротителя хладунов». В руках он нёс клетку с двумя воронами.
– Может, они и без меня управятся? – задал он вопрос в спину Могуте, имея в виду ратников, стерегущих хладунов.
Любава сжала его предплечье.
– Не управятся, братик. Очень важно доставить хтон к Роси. Важней ничего нет. А вот за вранов благодар в сердце, они нам пригодятся.
– Вы там не рискуйте, – сказал Могута, привычно терзая бороду. – Даже если догоните хладоносец, не рвитесь в бой. Самолёт вас не спасёт, не имея мощного вооружения.
– Мы его ещё как следует не изучили.
– Всё равно.
– У них браслеты… – напомнил Малята.
Сотник посмотрел выжидающе, и Любава объяснила:
– У пилотов обнаружились такие же излучатели, какой мы привезли с Клыка и передали Хоросу. По два на каждое кресло. Он сказал, что это лептонные излучатели.
– Какие?
– Лептонные, а что это означает, одному Хоросу известно.
– Энергетические, – сказал Малята. – Давайте опробуем их сейчас, пока есть время.
– Нет у нас времени, братик, – отказалась Любава. – Как-нибудь по пути испытаем.
Появился Гвидо с двумя рослыми парнями, несшими мушкеты и две чёрные сумки.
Взгляды Любавы и сотника встретились, но дуэль выиграла девушка. Гвидо вильнул глазами в сторону, буркнул:
– Поехали.
Любава обняла брата, стиснула руку Могуте, кивнула Марфе и вслед за Гвидо шагнула на трап.
В кабине они разделились.
Сотник сел слева от Максима, Любава справа, Марфа с пограничником Симеоном, которому досталась клетка с птицами, и ратники Гвидо уселись сзади, в общем отсеке за перегородкой. Отсек имел две скамьи вдоль бортов и полоску прозрачных окон, хотя со стороны казалось, что у самолёта нет иллюминаторов.
Кабина пилотов тоже была снабжена поляризованными окнами, и болото, тримаран с «баржей» хтона позади были видны хорошо.
Матросы убрали трап.
– Поехали, – повторил Максим фразу Гвидо, толкая от себя джойстик.
Самолёт почти бесшумно – только откуда-то с хвоста донеслось бульканье – тронулся с места.
Полоса болота в этом месте со стороны выхода из ворот крепости была широкая, длинная и свободная от водорослей. Поэтому Максим ещё раз решил попытаться поднять машину в воздух. Однако, несмотря на возросшую скорость, тяжёлый аппарат лишь приподнялся над водой, опираясь на неё округлыми пузырями днища, и взлетать отказывался. На панели управления загорелось целое ожерелье разноцветных индикаторов, бульканье в хвостовом отсеке самолёта переросло в басовитое уханье, и Любава сказала недовольно:
– Не форсируй, милый! Сломается двигатель – застрянем тут на сто вёсен!
Гвидо, услышав слово «милый», покосился на Максима, но промолчал.
Пилот послушно снизил скорость.
– По моим расчётам, хладоносец шлёпает по болоту со скоростью не выше пятнадцати узлов, это всего лишь около двадцати семи километров в час. Мы же движемся сейчас не ниже сорока узлов, а это больше шестидесяти километров в час.
– Километров? – поднял брови Гвидо.
– Это российская мера длины.
– А узел?
– Это международная мера скорости на воде. Хладоносец находится в пути уже семь часов, значит, прошёл примерно двести километров. Для нас это три часа с минутами. Плюс ещё время на преодоление пути, который пройдёт хладоносец за эти три часа. В общем, если ничто не помешает, мы нагоним его часов через пять-шесть. Но куда плыть – ваша проблема.
– На зонг-юйд, – буркнул Гвидо.
– Это куда?
– На северо-восток, – улыбнулась Любава, неплохо изучившая русский язык. – Держи левее.
Максим послушался.
Самолёт, ставший скоростным катером, разбежался по серой полупрозрачной воде, но вскоре вынужден был лавировать между появившимися островками водорослей и мшистых бугров, и скорость упала. Максим пробурчал что-то под нос, разглядывая бескрайнюю болотную ширь, испятнанную серыми, жёлтыми, синими, красноватыми и прозрачно-искристыми шапками болотной растительности, а также разводами фиолетовых и зеленоватых полос фитопланктона. Любава поняла чувства мужа. Великотопь пугала и поражала масштабами и своей невероятной пузырящейся жизнью не только переходцев из-за Грани, но и современных жителей Роси, хотя они в каком-то смысле свыклись со своим положением «попаданцев в иную версию Мультивселенной» – по словам Хороса.
В кабине появилась Марфа.
– Вы обещали дать порулить. Всё равно догонять хладоносец нам ещё долго.
Максим переглянулся с женой.
– Я не против, – сказала Любава.
– Сначала я! – вмешался Гвидо.
– По очереди, – сказал Максим. – Пусть сначала попробует Марфа, а вы будете навигатором. Потом поменяетесь.
Сотник покрутил носом, глядя на проплывавшие мимо «утёсы» пенистого мха, нехотя кивнул.
– Хорошо.
Максим выпростался из кресла, обнимавшего зад, как перчатка руку. Обрадованная помощница Любавы устроилась на его месте. По советам пилота нацепила «шлем», взялась за джойстик. Глаза девушки расширились.
– Он… что-то шепчет…
– Не обращай внимания, просто думай о цели, в данном случае о свободной воде, чтобы он сам отворачивал от препятствий, и пошевеливай рычагом. Давишь от себя, он плывёт вперёд, и чем сильнее давишь, тем быстрее едет.
Марфа сжала рукоять джойстика, и самолёт рыскнул из стороны в сторону так, что Максим выпал из кабины в отсек за ней.
– Тише, тише! – прыснула Любава. – Не так резко.
Смущённый Максим поднялся на ноги, встал за центральным креслом.
– Чуть расслабься, джойстик тут очень нервный.
Самолёт сбросил скорость, но вскоре закусившая губу девушка приноровилась к управлению аппаратом, и он снова побежал резвей, обходя шапки пены и островки.
Некоторое время Максим наблюдал за действиями «второго» пилота, потом махнул рукой.
– Теперь сами. Договаривайтесь, кто сколько будет сидеть за рулём. А я пока посплю часок.
Он вышел в пассажирский отсек, устроился на одной из бортовых скамей и закрыл глаза.
В пилотской кабине установилась тишина.
Марфа «рулила», испытывая невероятное удовольствие.
Гвидо молча смотрел вперёд, изредка указывая, куда лучше свернуть.
Через полчаса он сменил Марфу, хотя она уступила место неохотно, подёргал самолёт из стороны в сторону, испытывая его возможности маневрирования, и снова перед аппаратом простёрлась Великая Топь, уходящая, казалось, в бесконечность.
Любаве надоело сидеть без дела. Она вылезла из кресла, прихватила браслет и пробралась к лавке, где лежал с закрытыми глазами муж. Села за его головой, поглаживая в задумчивости атлантский излучатель.
– Спишь?
– Нет, – ответил он, не открывая глаз.
– Почему?
– Думаю.
– О чём?
– О доме.
– Где ты родился?
– Нет. – Максим открыл глаза, прижал её ладонь к своей щеке, не обращая внимания на переговаривающихся ратников. – О нашем доме в Хлумани. Хочется иметь свой угол, а не ютиться в гостинице.
– Почему в Хлумани? Дом можно построить в любом районе Роси, даже в столице.
– Ты хочешь в столицу?
– Нет, не хочу, я бы тоже осталась в Хлумани. Только у нас может не хватить времени. Хорос утверждает, что тепуй Роси потихоньку раскрошивается и скоро утонет в болоте.
Максим сел.
– Честно говоря, я не очень ему верю, ведь Рось держится тысячи лет, и ничего плохого пока не случилось.
– Пока.
– Но тогда надо переселяться…
– Вот выродки и наметили переселиться на наш материк, не понимая, что и Рось тоже не выдержит Большого Схлопа.
– Я имел в виду переселение росичей…
– Куда? На другой тепуй? Так и они не сохранятся.
– Нет, к нам, в Россию.
Любава перестала гладить браслет, глаза девушки стали большими и искристыми.
– Переселиться… в Россию?!
– Ну да, а что? Уверен, что россияне согласятся и встретят вас как своих братьев.
– Ты с ума…
– Не сошёл, – улыбнулся он, – я так думаю.
– Не уверена… надо обмыслить последствия. А я соскучилась по твоему коту.
– Правда?
– У него такая характерная морда, что, когда он смотрит на меня огромными глазищами, я вижу перед собой тебя.
Максим рассмеялся.
– Неужели я так на него похож?
Самолёт вдруг резко повернул и начал останавливаться.
Едва не слетевшие со скамьи Любава и Максим ухватились за стоечку посреди салона.
Самолёт остановился не зря; в кресле пилота в этот момент находился Гвидо.
Прямо перед аппаратом в сотне метров виднелся холм из непонятного искристо-белого материала, похожий на гору сахара и на остроконечную шапку пены. Но даже не этот странный объект привлёк внимание лётчиков. Весь островок был окружён в воде множеством существ, среди которых сновали знакомые жители болота: китоврасы, лягушки метрового размера, кочары – живые мшистые кочки, крабы и ужи, а также вовсе не известные Максиму, каких он ни разу не видел. К примеру, паукообразные создания величиной с баскетбольный мяч и такого же цвета.