Запрещенная реальность. Одиночка. Смерш-2

Тарас понял, что циклоп вооружен более серьезно, чем его противник. Булава, очевидно, была силовым трансформатором или своеобразным компактификатором, изменяющим размеры и свойства объектов. К тому же циклоп знал Слово Власти, то есть владел метаязыком, также влиявшим на материальные предметы и вообще на пространственные связи. Трехглазый великан был обречен, несмотря на свои гранаты, взрывающиеся, как мощные авиабомбы.

По-видимому, это понял и он сам. Отступив еще дальше, трехглазый гигант метнул в своего противника кинжал – бывший меч, затем еще две гранаты и бросился бежать, сгибая ноги странным образом, как кузнечик.

Его атака не достигла цели. Кинжал, не долетев до циклопа, превратился в струю дыма, одна граната взорвалась еще в воздухе, выбросив длинный язык лилового пламени, а вторая не взорвалась вообще. Но и циклоп не стал преследовать противника, послав ему вдогонку короткое и энергичное слово, прозвучавшее как проклятие.

Трехглазый споткнулся на бегу, пробежал еще несколько десятков метров, постепенно останавливаясь, упал ничком и больше не поднялся. Смерть настигла его, странная и непонятная, прятавшаяся всего в одном сложном звуке. И даже на предка Тараса, находившегося в километре от места схватки гигантов, «проклятие» циклопа, не предназначавшееся ему, подействовало как физический удар.

У Тараса потемнело в глазах, воздух застрял в легких, остановилось сердце, и он ощутил волну страха, охватившую душу предка.

Однако все обошлось.

Сердце заработало вновь, дыхание восстановилось, глаза прозрели. Тарас напряг зрение, разглядывая разрушенный «форт» изоптеров, но никого не увидел. Пока он приходил в себя, циклоп пересек долину и скрылся за скалами. Его недавний противник остался лежать недалеко от «форта» и упавших с неба остатков крепости веспидов. Над ним уже кружили огромные черные птицы, напоминавшие летучих мышей.

Два крыла крепости все еще плавали в воздухе, а вот «фюзеляж» торчком воткнулся в камни, смятый ударом.

Предок Тараса пришпорил маловосприимчивого к шуму «коня» и подскакал к телу поверженного трехглазого великана. Вспомнилось изречение знаменитого американского гангстера Аль Капоне: «С помощью доброго слова и револьвера можно добиться гораздо большего, нежели одним только добрым словом». Но этот представитель исчезнувшего в веках племени великанов умер не от пистолета, а именно от слова. Хотя вряд ли доброго.

Предок спешился, постучал ногой в сапоге по руке великана, по плечу, по голове. Успокоенный, осторожно снял с пояса три оставшиеся гранаты, спрятал в седельную сумку и вскочил в седло. Он был не только запасливым человеком, но и исследователем, хранителем криптотехнологий и артефактов, созданных предшественниками Перволюдей. Гранат в его коллекции еще не было.

Вскоре он подъехал к упавшему «самолету» веспидов, снова спешился и подошел к смятому «фюзеляжу», состоящему из шести складок-коробов. Материал, из которого он был сделан, больше всего напоминал крупнопористый бетон или губку, но главное, что поры вблизи складывались в удивительную вязь неких письмён, создающую впечатление осмысленного, хотя и непонятного текста. Предок Тараса замер, сам же Тарас встрепенулся, вглядываясь в письмена, покрывающие весь гигантский остов летающего дома веспидов. Это было то, что искал учитель Тараса, – древнейшая система рун и знаков, основа метаязыка, которым когда-то владели Инсекты. Прочитать письмена, не имея Ключей смысла, было невозможно. К тому же они покрывали весь корпус обиталища разумных ос, и для их изучения и перевода потребовался бы не один месяц кропотливого труда.

Предок тем временем достал из сумки какой-то прибор из планок, трубок и объективов, приладил к голове, и Тарас практически ослеп, перестал видеть пейзаж. Все расплылось перед глазами, смазалось в цветные пятна и радуги. Прибор, очевидно, представлял собой нечто вроде оптического преобразователя, приспособленного под зрение Перволюдей, и, не зная принципов его работы – диффракция ли, интерференция, эмиссионное расщепление, спектральное расширение, – нечего было и думать о непосредственном участии в процессе изучения письмён и вообще о наблюдениях за действиями предка.

Сознание Тараса «завибрировало», сместилось в серую зону десинхронизации. Пора было возвращаться, организм требовал отключения энергоинформационного потока.

Усилием воли он «выдернул» рецепторы мысленного восприятия из сферы сознания предка и начал «всплывать» в будущее, как глубоководный батискаф сквозь толщу воды.

Сознание померкло… и снова развернулось в полном объеме.

Тарас ощутил себя сидящим в кожаном кресле в кабинете учителя. Голова кружилась, сердце работало в режиме пожарного насоса, он был потный и слабый, хотелось пить и спать.

Перед глазами сгустилась тень, превратилась в руку с большой фарфоровой чашкой. В чашке дымился густой коричневый напиток.

– Пей, – послышался низкий, басовитый голос.

Тарас послушно взял чашку и выпил горячий, вкусный, пахнущий травами напиток до дна. Глубоко вздохнул, успокаивая сердце.

Учитель стоял рядом и смотрел на него внимательно и строго. Во всем его облике сквозила необычайная уверенность, опиравшаяся на великое терпение, знание и мудрую силу.

Учителя звали Елисеем Юрьевичем, и шел ему шестьдесят седьмой год, хотя выглядел он на сорок пять: в светлых волосах ни единой сединки, лицо твердое, волевое, с добродушными ямочками на щеках, нос с горбинкой, а глаза темно-синие, умные и полные невероятного спокойствия.

Работал Елисей Юрьевич Смирнов экспертом-аналитиком Департамента стратегического планирования Федеральной службы безопасности, а учителем Тараса он стал по законам Внутреннего Круга, адептом которого был уже много лет. Впрочем, когда Тарас впервые встретился с ним после победы на очередных Боях без правил мирового уровня, проходивших в Новгороде, он тогда не знал ничего о Внутреннем Круге, о древних системах воинского искусства и об Инсектах, предках людей. Исполнилось тогда Тарасу всего двадцать четыре года, а прошло с тех пор ни много ни мало – двенадцать лет.

– Удачно сходил? – спросил Елисей Юрьевич, отбирая чашку.

Тарас слабо улыбнулся.

– Я нашел Тексты… но оценить их не успел. К тому же предок нацепил на себя какой-то оптический прибор, и я вообще перестал что-либо видеть.

– Транслятор, – кивнул Елисей Юрьевич. – Для идентификации смыслового ряда и применения Ключей нужен транслятор. Нам повезло, что твой предок по отцовской линии оказался не просто воином, а Хранителем знаний. Рассказывай.

Тарас потер лоб.

– Мне бы принять душ…

– Тогда иди купайся, а я пока приготовлю ужин. – Елисей Юрьевич вышел на кухню. Тарас сбросил с себя влажную от пота рубашку, направился в ванную, разделся догола, разглядывая себя в зеркале.

Занятия боевыми искусствами и изучение эзотерической литературы изменили его больше, чем это сделал бы любой гример или косметолог. Он и раньше отличался от сверстников уравновешенным и сильным характером, упорством и трудолюбием, стойкостью перед лицом неприятностей, теперь же, после двенадцати лет занятий под руководством учителя, и вовсе превратился в олицетворение уверенности и спокойствия. А иронично-решительный взгляд светло-желтых, не кошачьих, скорее тигриных глаз только подчеркивал это впечатление.

Тарас был не слишком высок – сто восемьдесят шесть сантиметров, но гибок, развит, мускулист, силен, хотя физическая сила не была основным его достоинством. Главное, он был внутренне силен и независим, что чувствовалось на расстоянии. В этом они с учителем сходились полностью. А еще они почти одинаково оценивали красоту и тяготели к мистике, хорошо зная при этом, что так называемая мистика – реальна.

Не мужской, скорее женский, миндалевидный разрез глаз, прямой нос, но круглый на кончике, луковкой, лица не портили. Прямые губы, чуть выдающиеся скулы, твердый подбородок. Вот и все приметы. Не ахти какой красавец, но и не урод. Если бы не чересчур упрямая и решительная складка губ, его можно было бы назвать обаятельным. Хотя, как говорил рано умерший отец Тараса: не волнуйся, сынок, если находятся женщины, любящие козлов, то найдутся и те, кто любит баранов. А ты не баран, а всего лишь упрямец.

Правда, такой женщины, которая полюбила бы упрямца, Тарас пока не встретил.

Приняв холодный душ, он насухо вытерся махровым полотенцем и вернулся в гостиную.

Глава 2

Ужин с учителем

Учитель все еще возился на кухне.

Тарас было сунулся к нему предложить свою помощь, но получил отказ и устроился на своем любимом диване в гостиной, рядом со столиком, на котором всегда лежали свежие журналы. Когда их читал хозяин, не имевший ни минуты свободного времени, было неизвестно, однако он всегда был в курсе всех политических, научных и светских событий и мог поддержать разговор на любую тему. Впрочем, удивляться его эрудиции не приходилось. Елисей Юрьевич в свое время закончил два института – радиотехнический и экономический, затем Академию внешней торговли, два года проработал пресс-секретарем президента и пять лет послом в Ватикане и представителем России в Мальтийском ордене. И все это время был сотрудником КГБ, позднее – ФСБ. А когда ему исполнилось шестьдесят лет, стал экспертом юротдела службы, а затем аналитиком Департамента стратегического планирования.

Однако и это было не все. Вряд ли кто-нибудь из его приятелей и сослуживцев догадывался, что их добродушный и неизменно вежливый коллега является Посвященным во Внутренний Круг человечества, о существовании которого складывались легенды.

Сам Тарас узнал о Круге всего лишь два года назад, когда прошел первую стадию инициации к Посвящению в Круг и стал кшатрием. В то время первый ученик Елисея Юрьевича внезапно изменил свое отношение к учителю, и пути их разошлись. Ученика звали Дмитрием Щербанем, Тарас знал его, но так и не понял, что произошло. На его прямой вопрос Елисей Юрьевич ответил уклончиво, мол, каждый оценивает свои силы сам, и лишь много позже Тарасу удалось выяснить, что Дмитрий потребовал от учителя прямого выхода на иерархов Внутреннего Круга, чтобы получить Посвящение экстерном, минуя ступени реализации. Елисей Юрьевич ответил отказом, и взбешенный Дмитрий ушел, пообещав дойти до главного иерарха и заменить его.

Тарас не знал, чем закончился демарш Дмитрия, он с ним больше не встречался, а учитель избегал говорить об этом. Но Дмитрий был упрям, настойчив, силен, виртуозно владел боевой гиперборейской системой «наваждение» и всегда добивался своего. Дружить с ним было невозможно, враждовать опасно. Учитель однажды обмолвился, назвав его Конкере, но что означала эта кличка, Тарас не понял. «Наваждением» он занимался всего второй год и еще не овладел им в надлежащей мере, хотя считал это несущественным. С малых лет он предпочитал азиатские воинские стили – кэмпо, айкидо, карате, тайский бокс, – и лишь в армии, в десантных войсках, освоил барс – боевую армейскую систему и увлекся синтетическим унибосом, унаследовавшим первые русские стили самбо и смерш. И только став учеником Елисея Юрьевича, Тарас узнал о существовании древнеславянских практик и стал заниматься хорой, потопом и спасом, оказавшимися ступенями единой системы «жива».

Елисей Юрьевич был не первым мастером, занимавшимся синтезом боевых искусств в современном исполнении с применением психофизических и энергоинформационных дистантных методов воздействия на противника, а также поиском древних документов и свидетельств о существовании универсальной системы праметабоя. Но он оказался первым, кто изучил наиболее действенные практики, создал специальную программу для их анализа и с помощью компьютера разработал единый универсальный алгоритм оптимального боевого состояния и движения. Мало того, он пошел дальше, к прикладному использованию в боевых системах методов воздействия с помощью звука и слова. Так, как это делали предки людей во время войн за выживание сотни миллионов лет назад.

Основой для подобных исканий послужили психолингвистические учения древних философов и современных ученых, утверждавших, что «слово и лечит, и калечит». Гипотеза о том, что у человеческого бессознательного есть некий «внутренний язык», адекватно отражающий реальность, подтвердилась. Ученым удалось доказать, что движения и положения тела напрямую связаны с архетипическими символами и структурами человеческого подсознания. Елисей Юрьевич взял эти исследования в качестве краеугольного камня своей системы и разработал двигательные формы, через которые можно было навязывать желания и решения своему или чужому подсознанию, и таким образом управлять как собой, так и другими людьми. Это был путь к «мягкому» управлению человеческой психикой и движением, и Елисей Юрьевич добился того, чего не добивался ни один адепт боевых искусств, – восстановления целостной структуры личности бойца и через это – возможности самолечения любых болезней и травм. Но и это было еще не все.

Ему удалось восстановить секреты древней системы «жива», которая позволяла работать не только с физическими движениями противника, но и с его бессознательным. В отличие от «наваждения» (ожидания Нави, смерти), одной из самых жестоких боевых школ гипербореев, которая не давала противнику никаких шансов выжить, «жива» могла использоваться и как система оздоровления, лечения и даже оживления, так как воздействовала на подсознание человека и снижала в ходе боя уровень его агрессивности.

Кроме того, Елисей Юрьевич начал изучать древние языки, пока не добрался до праязыковых структур древнерусского языка, языка творения, который наиболее точно, без искажений, переводил образы бессознательного в современную речь. По сути, это были уже основы метаязыка, существующего еще во времена Инсектов, который воздействовал на мир на тонком уровне, изменяя его «грубую» физическую структуру. Если бы удалось соединить бессознательное и сознание через движение и метаязык, можно было бы научиться влиять на людей без контакта, посредством виртуальных форм движения или фразами магического звукоряда. Но Елисею Юрьевичу не хватало базовых элементов метаязыка, изменяющих мотивы и побуждения противника напрямую, и он с помощью Тараса пытался найти их в прошлом, в бездонных кладовых родовой памяти, научив его «нырять» в омут генетической линии.

Впрочем, Елисей Юрьевич и так стал мастером ВИК – «виртуального искусства контроля», как окрестил его способности сам Тарас, и по праву входил в иерархию Внутреннего Круга. Стоило услышать, как он произносит-поет один из ключей смысла метаязыка – слово «здраво», чтобы ощутить его внутреннюю силу.

Вообще же Ключей смысла, или «Ключей для нелогического восприятия нового», существовало восемнадцать. Елисей Юрьевич знал четырнадцать, Тарас – семь, и втайне от учителя он искал эти Ключи самостоятельно и надеялся, что когда-нибудь познает их все. Система Ключей позволяла снять внутренние запреты с упрятанных в глубинах подсознания изначальных знаний, и ее практическое применение превращало человека в мага, в оператора реальности. Хотя этим знанием следовало пользоваться с большой осторожностью, так как Природа реагировала на магическое воздействие адекватно и не терпела «несанкционированного» вмешательства в свои Законы.

Впрочем, Тарас не собирался становиться оператором реальности и с помощью метаязыка изменять мир по своему усмотрению. Ему было достаточно научиться владеть самим собой и достичь понимания законов Вселенной, чего добивался и учитель, совершенствуя сиддхи, – цели самодисциплины. Тарас вспомнил, как во время первой встречи с учителем у него дома Елисей Юрьевич продемонстрировал ему одну из сиддх – лагхиму, то есть способность по желанию делать тело легким, уменьшать вес и даже воспарять над землей.

Когда речь зашла о возможностях человеческого ума и тела, Тарас поинтересовался, не может ли учитель показать «что-либо необычное». Елисей Юрьевич улыбнулся, закрыл глаза и вдруг начал медленно подниматься в воздух. Повисев на высоте двух десятков сантиметров над полом гостиной, он так же медленно опустился обратно.

Это могло оказаться и иллюзией, наведенным пси-состоянием, но Тарас сразу поверил, что учитель владеет сиддхами реально. Однако больше всего Тараса поразила способность учителя без вреда для здоровья пропускать сквозь свое тело пули и лезвие ножа. Он и сам научился этому за годы упорного тренинга ценой многих ушибов и ран и теперь мог не обращать особого внимания на вооружение противника. А ведь учитель занимал в иерархии Круга далеко не самую высшую ступень, ступень мастера. Что же тогда знали и умели Посвященные в высшие тайны Круга, светлые иерархи – от пентарха до декарха, не говоря уже об адептах и ангелах, достигших энергетической стадии бытия?