Я вас предупредил

– Но у меня куча дел, встречи, ярмарка в Питере на носу…

– Твои дела от тебя никуда не уйдут, давай звони.

Панов покорно включил телефон, скороговоркой передал секретарше «высочайшее решение» отдохнуть несколько дней на море и поплёлся за Фадеевым, оглядываясь на смутивший его транспарант на стене зала. Догнал Сашу в коридоре.

– Что ты сделал с тем парнем?

– В милицию сдал, – усмехнулся Фадеев.

– Зачем он за мной следил?

– Долго рассказывать. Узнаешь в своё время.

– Куда мы всё-таки направляемся?

– Поживёшь пока у меня пару дней, потом сообразим, что делать дальше.

– А где моя машина?

– В ремонте, – снова усмехнулся Александр. – Не беспокойся, будет как новая, только цвет поменяет. Так, значит, по-твоему выходит, что первыми высадились на Луне наши и немцы, а не американцы?

– Ну да, в тысяча девятьсот семьдесят первом году.

– А кто же тогда вообще первым в космос полетел?

– Шутишь? Гагарин, конечно.

– Слава богу, хоть что-то остаётся неизменным в нашем безумном мире.

Они вышли из здания через служебный вход, свернули к летним кортам, огороженным высокой металлической сеткой, возле которых среди десятка автомобилей стоял пробитый пулями «Фиат». В это мгновение из двух джипов справа от «Фиата» выскочили какие-то люди в чёрных джинсовых костюмах, бросились наперерез идущим вдоль ограды Фадееву и Панову, выхватывая оружие. Позади них с визгом шин и тормозов остановился ещё один джип с тёмными стёклами, из которого десантировалась ещё четвёрка джинсованных парней, и Станислав с Александром оказались окружёнными со всех сторон. И тут Фадеев показал, на что он по-настоящему способен.

Панов ещё только подсчитывал окруживших их противников с пистолетами, не понимая, что происходит, а Саша уже действовал, мгновенно оценив обстановку и выбрав стратегию поведения.

– Ложись! – прошипел он, толкая Панова в спину. – Под машину!

Они бросились на асфальт, и тотчас же Фадеев открыл огонь из невесть откуда появившегося у него в руках пистолета-пулемёта, целя по ногам преследователей.

Раздались крики, ответные выстрелы, пули забарабанили по кузову укрывшей их «Вольво», посыпались стёкла, из пробитых шин со свистом вырвался воздух. Александр перестал стрелять, выдернул из кармана пиджака усик микрофона:

– Я в узле второй степени, просчитайте масштабы корректировки.

Что ответили Фадееву неизвестные абоненты, Панов слышать не мог, да и к словам друга прислушивался лишь краем уха, полностью занятый тем, что происходило вокруг. К тому же дилетанту понять странные переговоры Александра (это у него что – рация? откуда? с кем он говорит?..) было трудно, однако эти переговоры дали результаты уже в ближайшие секунды.

– Пятиминутка без последствий мне подходит, – сказал Фадеев. – Подготовьте линию по невыключенному, объект – Станислав Викторович Панов, тридцать лет. Да, я готов.

В то же мгновение стрельба стихла. Глаза Панова на короткое время перестали видеть, будто его внезапно бросили в подземелье или небо закрыли не пропускающие свет тучи. Затем солнце засияло вновь, и Фадеев вылез из-под машины, протягивая руку Станиславу.

– Шевелись, у нас всего пять минут на отступление.

Панов выбрался из-под «Вольво», огляделся, не веря глазам. Ни одного из молодых людей в чёрном вблизи стоянки не было видно, будто они испарились за несколько секунд. Не заметил Панов и следов перестрелки, хотя помнил шлёпки пуль в корпуса машин и грохот лопающихся стёкол. По территории спорткомплекса спокойно шли по своим делам совершенно незнакомые люди, не обращая внимания на озиравшегося Панова и сосредоточенного Фадеева, и эта их будничная целеустремлённость подействовала на Станислава сильнее всего.

– Саша, что происходит? – прошептал он.

– Идём. – Фадеев сел в «Фиат» Панова, включил двигатель. – Скоро все узнаешь.

Они выехали с территории ЦСКА на Ленинградский проспект и направились к центру города, затем свернули на Беговую.

– Ты же говорил, что отдал машину в ремонт, – пробормотал Панов.

– Ты это точно помнишь? – с любопытством посмотрел на него Фадеев.

– Издеваешься? – рассердился Станислав. – Ты же сам сказал полчаса назад…

– За это время кое-что изменилось. Неужели не заметил?

Панов задумался. За последние полтора часа на него свалилось столько неожиданных известий, таинственных происшествий и необычных переживаний, что голова шла кругом и отказывалась работать.

– Когда мы сидели под машиной, мне показалось…

– Ну-ну?

– Показалось, что резко стемнело… а на небе – ни облачка… и эти ребята в чёрном исчезли…

– Да, ты абсолютник, – хмыкнул Фадеев, ещё раз взглянув на осоловевшего приятеля. – Уникальный случай. Кто бы мог подумать, что рядом со мной… – Он оборвал себя, сворачивая на мост через железнодорожные пути. Бросил взгляд на зеркальце заднего вида, покачал головой. – Вот собаки! Быстро берут след!

Панов оглянулся, но в плотном потоке машин нельзя было выделить конкретных преследователей, и Станислав перевёл взгляд на водителя.

– Кто за нами гонится, Саш? Что вообще происходит? За что меня хотят убить? И кто ты на самом деле?

– Ты задаёшь слишком много вопросов. Доберёмся до безопасного убежища, всё выяснишь. Главное, что я твой друг.

«Фиат» свернул к Ваганьковскому кладбищу и остановился во дворе девятиэтажного дома.

– Выходим, быстро!

Они выскочили из машины и бегом направились к дому, но в подъезд заходить не стали, обогнули небольшое кирпичное строение котельной и нырнули в его распахнутую дверь, которая сразу же захлопнулась за ними. Пробежав короткий коридорчик, Фадеев толкнул фанерную дверь в тупике коридора, вошёл в небольшой чулан с каким-то тряпьём и коробками и стал спускаться в открытый квадратный люк. Панов как во сне следовал за ним, ни о чём не спрашивая. Люк сам собой закрылся за ними, отрезая обратный путь. Лестница была деревянная, старая, затоптанная, словно ею часто пользовались много лет подряд, но ступеньки не скрипели, создавая впечатление монолитной конструкции. На глубине шести-семи метров она кончилась в подвальчике, заставленном бочками и ящиками, тускло освещённом единственной лампочкой в металлическом наморднике. Запахи пыли, ржавого железа, гнилого дерева наполняли помещение и создавали впечатление старости, ветхости, запустения и забытости. Но Панов не успел проникнуться здешним унылым духом. С гулом отъехала часть стены подвала, в лицо брызнул яркий свет, Фадеев подтолкнул друга в спину, и Станислав шагнул в открывшийся проём, удивлённо открывая глаза.

Помещение больше всего походило на зал Центра управления полётами: ряды пультов и столов с компьютерами и дисплеями разных размеров, какие-то шкафы с мигающими индикаторами у стен. Перед рядами пультов, спускающихся вниз, амфитеатром располагался гигантский – во всю стену – экран с двумя земными полушариями, покрытыми неравномерной сеткой, в узлах которой загорались и гасли цветные огоньки.

– Не останавливайся, – сказал Фадеев, понимающе глянув на Панова. – Иди за мной.

Тот переступил невысокий порог, продавил телом какую-то невидимую упругую плёнку и окунулся в мир других запахов (среди которых можно было уловить запах озона) и звуков – от тихих человеческих голосов до столь же негромких звоночков, зуммеров и писков.

Фадеев уверенно направился вдоль крайнего ряда пультов к правому углу зала и нагнулся к женщине в белом костюме у дисплея. Та кивнула, и Александр шагнул к открывшейся двери в стене зала, между двумя шкафами. Панов догнал его в коротком коридорчике, освещённом длинной светопанелью, кивнул на закрывшуюся за спиной дверь:

– Это что, Центр управления полётами? Очень похож. Я видел по телику. Или какой-то вычислительный центр?

– Ну, нечто в этом роде, – кивнул Фадеев. – Ты не читал роман Азимова «Конец вечности»?