– Повторяю, вся надежда на него. На всякий случай начните собирать группу риска. Может быть, придётся действовать как на пожаре.
Савельев и Максим дружно встали.
– Не смеем больше отвлекать вас, Андрей Тарасович, – сказал полковник. – Группу подготовим. Хорошо бы подключить к ней этого прыткого молодого физика, Амнуэля.
– Он согласится, – улыбнулся Дорохов. – Фанат науки и собственных головоломных идей. Платов отзывается о нём как о профессионале с большим потенциалом.
Попрощались в прихожей.
– Звоните, – сказал хозяин.
– Вы тоже.
Гости вышли.
– Ну что, получится? – поинтересовался Максим у спутника, когда они спустились к машине.
– Андрей человек слова, – задумчиво ответил Сергей Макарович. – И, судя по всему, он уже принял решение.
– Какое?
– Пойти с нами, – рассмеялся Савельев.
* * *
Уверенность Дорохова в том, что Амнуэль присоединится к «заговорщикам», приобрела значимость факта на следующий день.
С физиком по скайпу пообщался Савельев, и всё стало на свои места. Молодой учёный, ставший доктором наук в двадцать семь лет, обрадовался предложению как ребёнок и пообещал содействовать замыслу бывших попаданцев вернуться в Большой Лес. На совет Савельева держать язык за зубами Илья Павлович (все звали его просто Илюша) понимающе подмигнул полковнику и сказал серьёзно:
– Могила!
Однако на следующий день, двадцать четвёртого января, стали происходить события, обеспокоившие не только Максима, но и Савельева, и Дорохова.
Сначала заставила нервничать майора Вероника.
Она позвонила в обед, и по её голосу Максим определил, что любимая не в лучшем настроении.
– Не выспалась? – пошутил он. – Или «нетопырь» приснился?
– Именно что «нетопырь», – грустно ответила девушка. В фокусе очков её лицо и в самом деле выглядело расстроенным. – Отец с мамой устроили порку.
– Порку? – удивился Максим. – Тебе же не пять лет.
В глазах Вероники появились слезы.
– Они… запретили…
– Что они могут запретить? – возмутился он. – Есть сладкое?
– Встречаться с тобой. Не пара ты мне…
– Тудэй твою растудэй! Что за бред?
– Папа – двоюродный брат президента…
– Ну и что?
– А мама – дочь Макаровича…
– Чья?
– Олигарх такой есть, приближенный к президенту. Они хотели, чтобы я вообще пошла в финансисты, и я назло им поступила в археологический.
– Правильно сделала.
– А теперь они… вот… – По щеке Вероники скатилась слезинка. – Устроили аутодафе.
– Не бери в голову, времена нынче не те, чтобы запрещать кому-то личные связи. Надеюсь, ты не решила уйти в монастырь?
– Дурачок! – улыбнулась она сквозь слёзы. – Я тебя люблю и, если придётся, сбегу от всех к тебе.
– Так давай беги, не жди следующих концертов. Я буду только рад.
– Легко тебе говорить, а работа?
– Тю, в Москве можно найти любую работу, тем более для племянницы президента.
– Меня не отпустят…
– Напишешь заявление об уходе по собственному желанию, и дело с концом. А если не отпустят, позвонишь мне, и мы всё решим. Я за тобой сам приеду.
– Как-то всё… неуютно…
– Думай, планируй, всё равно когда-то придётся решать проблему.
– Плохо…
– Заладила одно и то же. Как говорил мой наставник: во вселенной нет ничего плохого, есть то, что тебя огорчает. Как нет и ничего хорошего, есть то, что тебя радует.
– Умеете вы успокаивать, товарищ майор, – улыбнулась Вероника уже не так печально. – Меня сегодня вызывают в мэрию города, а я не хочу туда идти.
– В мэрию? – озадаченно переспросил он. – Какое отношение мэрия имеет к археологии?
– Ко мне уже приходил следователь, задавал вопросы про Лес, теперь просят прийти к самому мэру.
– Хотят узнать подробности твоего путешествия. – Максим внутренне напрягся. – Но зачем им подробности? С какого бодуна мэр решил расспросить тебя про Лес? Совсем уж подетально не рассказывай им о наших контактах в Лесу. Сразу позвони, когда освободишься. И ничего не бойся, мы не преступники. Обнимаю.
Успокоившаяся Вероника кивнула.