Экзотеррика. Квантовый скачок
– Калиф – пакет ПК! – скомандовал Дарислав.
– Выполняю.
Компьютер отправил в космос специальную передачу, содержащую предложение землян организовать мирный контакт. Программа была разработана ещё в двадцать первом веке, постоянно совершенствовалась на основе новых данных о существующих в Млечном Пути и за его пределами цивилизациях, и часть всей информационной базы была переведена на ядранский – язык общения обитателей ядра галактики.
Медленно потекли минуты ожидания ответа.
В голове Дарислава тинькнуло, он включил личную линию ментосвязи. Перед глазами соткалось лицо Дианы.
– Я нервничаю.
– Вряд ли я тебя успокою, если скажу – я тоже.
– Да уж, успокоил. А хорошо бы нам встретиться, как в былые времена, всей старой командой.
– Кого ты имеешь в виду?
– Севу Шапиро, Вию, Копуна, твоего брата, Симу, капитана Бугрова. – Диана помедлила. – Да и Шмелёв Илья не был бы лишним. Ведь классная компания?
– Скоро увидимся. Дамир здесь, Илья тоже, остальных встретим в Замке. Разве что Копуна не будет.
– Ты так и не связался с ним?
– Молчит. Возможно, он уже в Тьмире, откуда невозможно подать весточку нашими средствами связи, нужны ретрансляторы, как в случае связи со Всеволодом. Как только прорвёмся туда, я позову.
– Ни пуха…
– К чёрту!
Лицо Дианы растаяло.
– Послушайте-ка, товарищи, – нарушил молчание Добужанский. – Почему мы должны ждать, когда появятся тартарианские пограничники? Мы же не ради встреч с ними прилетели. Предлагаю сразу рвануть в Тьмир.
– Это… невежливо, – пробормотал Весенин.
– Но мы ведь не делаем ничего противозаконного.
– Всё равно мы в чужом доме.
Дарислав хотел было попросить тишины, и в этот момент Калиф доложил:
– Вижу новые объекты!
Через мгновение увидели эти объекты и космолётчики.
– Дождались, – хмыкнул Добужанский.
К медленно вращавшемуся вокруг своей оси эскору со всех сторон приближались выпрыгнувшие из темноты пространства знакомые пограничные сторожевики Ланиакеи. Их было не меньше полусотни: «крокодилов», «пауков» и «сосновых веток», – но, как потом оказалось, среди них были и незнакомые конструкции, прятавшиеся под пузырями «зеркал», которые давали им почти стопроцентную невидимость.
– Здрасте вам! – не удержалась от сарказма Сима Саблина.
Не долетев до «Салюта» всего десяти километров, эскадра замедлила движение. Вперёд выдвинулся корабль, похожий на гигантскую, размером с земную гору Эверест, еловую шишку.
– Посигналь! – сказал Дарислав.
Эскор помигал прожекторами, направленными точно на «шишку». Вакуум между звёздами кольца не позволял видеть лучи света со стороны, им не на чем было рассеиваться при отсутствии воздуха, поэтому приходилось светить прямо в глаза экипажу парламентёра. Однако идея оказалась неверной. Дарислав хотел просто сообщить, что они видят эскадру, но хозяева погранфлота решили, что лучи являются попыткой атаки. Космос пронзили судороги, превратившие пространство в этом районе в кипящее варево. Стреляли пограничники в основном из гравитационных разрядников, создающих «кулаки массы», но кое-кто использовал и другое оружие: боевые лазеры, плазмеры и энергетические пушки.
Впрочем, Калиф был на высоте, его реакция превосходила скорость атак тартарианцев, и уже через триллионную долю секунды «Салют» исчез в «струне» и вышел из неё в сотне километров за кормой ближайшего «крокодила».
Между Дариславом и Калифом, соединёнными режимом «один-на-один», произошёл секундный ментальный обмен.
«Отвечать?» – спросил компьютер.
«Нет, – ответил Дарислав. – Продолжай передачу ПК».
«Среди них появился ещё один объект, невидим во всех элм-диапазонах. Масса – около двухсот килотонн».
«Сможешь идентифицировать?»
«Ищу инфу, данных для анализа слишком мало».
«Геометрия приблизительно».
«Очень неточно».
В операционном виоме поста управления возникло облако фиолетовых искр в форме хищного фасетчатого глаза.
– Это что такое? – ошеломлённо осведомилась Жозефина Агилера.
Дарислав не стал отвлекаться на общение с оператором защиты, и за него ответил Калиф:
– Искусственный объект, невидим, маневрирует, масса двести килотонн, размеры десять на шесть.
– Офигеть! – донёсся чей-то шепоток.
– Это не джинн, случайно? – издал смешок Добужанский. – Или моллюскор.
– Не моллюскор точно, – ответила Диана.
– Адмирал? – тактично проговорил капитан Давлетьяров.
– Сидим «на ушах», – объявил Дарислав. – Возле тюрьмы джиннов мы уже встречались примерно с такими же объектами.
– Что это? Или кто?
– Вероятнее всего, ещё одна разновидность боевых машин, принимавших участие в прошлой вселенской войне. Властители давно пытаются собрать воедино все оставшиеся от тех времён силы, чтобы заняться зачисткой. Пытались и джиннов привлечь на свою сторону, и моллюскоров. Вполне можем встретить.
– Тогда нам лучше с ним не связываться, – сказал Шмелёв. – Не нравится мне этот стрекозиный глаз. Что, если у него тоже имеется нульхлоп или, не дай бог, того хуже – умертвие?
– Тишина на борту!
Облако искр в форме глаза прыжком приблизилось, явно нацеливаясь на эскор. Стало понятно, что неизвестный объект видит корабль, несмотря на его защитное поле, поглощавшее все излучения.
Дарислав снова обменялся с компьютером несколькими фразами в режиме «один-на-один».
«Сможешь упредить его атаку?»
«Я оперирую величинами планковского диапазона», – сухо ответил кванк.
Дарислав невольно усмехнулся. Планковским диапазоном назывались временные длительности размером ниже десяти в минус тридцать третьей степени секунды. Эта величина и считалась квантом времени. В то же время Калиф представлял собой квантовый компьютер, и Дариславу даже показалось, что искин напомнил об этом с гордостью. Впрочем, компьютеры такого класса и впрямь создавали, вкладывая в них эмоциональные программы.
«Будь готов!»
«Всегда готов!»
«Глаз» внезапно выстрелил.
Это не был энергетический или гравитационный импульс. Пространство между ним и эскором просто исчезло до состояния «рукой подать», как говорили в таких случаях люди, хотя объект так и остался облаком искр. Но быстродействие земного компьютера действительно не уступало скорости обработки информации квантовыми процессами, и за биллионную долю секунды до столкновения с «глазом» эскор исчез, чтобы оказаться в тысяче километров от точки контакта.
Дарислав пришёл в себя от сотрясения спустя три секунды. Всё-таки мозг человека не был компьютером, который можно включить нажатием кнопки и заставить работать в полной мере без задержки.
«Калиф?»
«На месте», – пошутил кванк.
«Жози?»
«Слышу».
«Чем он шарахнул?»
«Это абордаж, адмирал», – ответила оператор защиты.
«Что?!»
«Он хотел взять нас на абордаж».
«„Глаз” использовал нечто вроде шпуга, – добавил Калиф, – но с ещё более сложным дериватом. Шпуг нам даёт двойное ускорение, то есть ускорение ускорения, но он прыгнул с тройным, а то и экспоненциальным логарифмическим ускорением. Я бы даже назвал этот прыжок инфляционным».
«Ни хрена себе! Может быть, это просто вариант ВСП?»
«Тогда мы не успели бы уйти с его траектории».
«А хвастался – я быстр как пуля!»
«Я быстрее пули, – твёрдо сказал Калиф. – К тому же наше «зеркало» просто вывернуло бы этот «глаз» наизнанку».
Дарислав расслабился, прислушиваясь к тихим репликам экипажа.
Речь шла о слое поляризованного вакуума, который люди называли «зеркалом» и использовали в качестве защитного экрана. Ни один материальный предмет сквозь этот слой проникнуть не мог. Хотя и такая защита не помогала ни от ВСП-удара, создаваемого нульхлопом, ни от луча умертвия.
«Больше рисковать не будем. – Дарислав мысленно инициировал кванка скафандра и сделал глоток чистой воды из подсунутого к губам краника. – Если бы он бабахнул по нам из нульхлопа, неизвестно, куда бы нас унесло».
«Жду распоряжений».
«Минуту».
Дарислав вышел на общую волну интеркома:
– Внимание всем! Противник не хочет договариваться мирно и имеет серьёзный боевой потенциал. Очевидно, он и в самом деле представляет собой неизвестный вид военной техники, управляемый искусственным интеллектом. Воевать с ним нет смысла. Идём в Тьмир!
– Я сразу предлагал! – воскликнул Ашот.
Интерком донёс лёгкий шумок, но возражать против решения командира экспедиции никто не стал, даже Весенин.
Флот тартарианцев начал разворачиваться к гостю.
Повернулся к нему и «глаз».
Но Калиф включил режим «струны», и «Салют» растаял в темноте пространства, направляясь к сооружению в центре кольца из двенадцати звёзд, которое земляне называли Тьмупитером, имевшим портал в тёмную вселенную.
Глава 6
О дивный тёмный мир!
Он даже представить не мог, что будет всерьёз увлечён своим детищем, сыграв своеобразную роль земного скульптора Пигмалиона[18] (Копун знал эту историю, успев ознакомиться с культурой землян ещё год назад), создавшего статую женщины.
Конечно, любовью в человеческом понимании чувство Вестника назвать было нельзя. С другой стороны, уже через два отрезка времени, сравнимых по длительности со временем оборота планеты вокруг оси, Копун не хотел и думать о расставании со своей «скульптурой», изваянной им из «кости» моллюскора. Он не мог вписать в психику боевого робота уникальные человеческие качества – любовь, сочувствие, сомнения, чувство юмора и долга, но что-то у него (теперь уже – у неё) осталось в памяти (хотелось сказать – в душе), и Копун даже рассмеялся, когда в одной из бесед с Дианаей вдруг понял, что она смутилась, задав вопрос «Зачем ты возишься со мной?» – и получив ответ «Потому что мне это нравится». Вряд ли создателям моллюскоров, негуманоидным существам, были доступны такие эмоциональные состояния.
Чтобы произвести на ученицу ещё большее впечатление, он даже «стряхнул пыль с культуры» в режиме «вспомнить всё». То есть вложил в память моллюскора не только бытовые знания, которых тот был лишён, имея лишь конкретную программу «уничтожать всё живое», но и всё, что помнил сам о культуре создателей, а также о принципах жизни гуманоидной – земной цивилизации. У людей Земли тоже можно было поучиться многим вещам, особенно в области социологии и психологии их отношения к жизни во Вселенной и к самим себе. Не все земные расы были агрессивными, переняв от пращуров их генетический императив властвовать любой ценой. Это удивляло Дианаю и одновременно подстёгивало учителя в намерении сделать из ученицы сверхэтическую сущность. Она действительно умела удивляться (хотя это качество было чисто человеческим), и это радовало Копуна, доставляя истинное удовольствие.
Память у гигантского робота-убийцы оказалась довольно вместительной, но в ней не оказалось и хоть каких-то мало-мальски значимых знаний о мире вокруг. Моллюскор не имел понятия о науках, не знал базовых основ Мироздания, о своих создателях помнил только самое необходимое, не представляя, где они обитали. Разговоры двух искинов всё больше напоминали коллоквиумы, на которых Копун читал лекции, хотя мог просто записывать сведения непосредственно в «мозг» робота, а также отвечал на вопросы, видя разгоравшийся интерес Дианаи к таким беседам.
Однако пара не сидела на одном месте, стремительно проходя начальные классы школы.
Копун показал ученице планету-кольцо, где когда-то жили его конструкторы, потом сделал несколько рейдов по некоторым галактикам, открывая ей самые интересные с научной точки зрения космические артефакты. Вскоре он убедился, что спутнице нравится путешествовать, получая новые знания и впечатления, и снова вспомнил о своём обещании навестить Всеволода Шапиро.
Очередная беседа учителя и ученицы произошла после того, как они «присели» на один из планетоидов аккреционного диска вокруг чёрной дыры, чтобы полюбоваться на процесс поглощения дырой обломков планеты. Дыра находилась в центре красивой туманности в зоне недавнего звездообразования и понемногу съедала окружающий её газ, пыль, звёзды и планеты. Здешняя звезда уже была разорвана приливными силами, и её остатки в виде широкого яркого кольца, падая в дыру, освещали окрестности своеобразным кольцевым костром.
По привычке Копун сотворил на планетоиде нечто вроде зала визинга на земных космолётах, под защитным куполом естественно, и пара искинов, точнее, их видеофантомов в форме людей – мужчины и женщины, – сидела в удобных креслах за столиком и пила вино. Некоторое время назад Дианаю смешил этот вид отдыха, предложенный учителем и позаимствованный им у землян, потом она привыкла, а позже и вовсе полюбила застолье, находя в нём изысканный эстетический шарм.
Копун, наблюдавший за переменами в поведении ученицы, втайне радовался успехам своего создания, понимая, что смог развить в нём «обогащённое сознание» и способность мыслить, приближавшие его к истинно живому мыслящему существу. Моллюскор не обладал медитативной сосредоточенностью буддийского монаха (Копун не зря изучал историю землян и знал особенности жизни отдельных социальных групп, в данном случае монахов), скорее он ощущал себя в фокусе интенсивного внимания существа более высокого интеллектуального уровня и очень живо стал на него реагировать. С другой стороны, Копун сам не являлся ни предком, ни потомком людей, то есть не был постчеловеком, хотя его однозначно можно было идентифицировать как существо, радикально превосходящее человека по ментальным способностям. При этом он надеялся, что его «изделие» в скором времени станет равным ему в плане этических реакций. Едва ли создатели понимали, что делают, снабжая его мозг огромным количеством разнообразной информации. Машине Судного дня эта информация была не нужна, так как для выполнения главной задачи достаточно было подчиняться простенькой программе, призванной защищать конкретный клан конструкторов. В результате же получился сверхразумный ИИ, превосходящий умы создателей во всех областях социума, включая научное творчество, здравый смысл и эмоциональное насыщение. Зато именно усовершенствованный здравый смысл и победил, когда Копун-Вестник очнулся от долгого сна и стал контактировать с землянами.
Дианая подняла бокал, рассматривая золотистую жидкость на просвет.
Это было настоящее вино, сделанное на Земле на полуострове Крым. Его предложил взять с собой Дарислав, когда они расставались. На вопрос Копуна «Зачем, я же не употребляю химию ни в каком виде?» Дарислав ответил:
– Вино хорошо расслабляет даже тех, кто его не любит. К тому же мы наверняка пересечёмся с людьми где-нибудь в космосе, и лучше иметь при себе пару бутылочек.
Копун взял ящик и не пожалел. Тем более что научился получать истинное удовольствие от процесса.
– Странно… – проговорила женщина. – Я не биологический субъект, имеющий биохимический метаболизм, но мне нравится этот щекочущий вкус.
– Мне тоже, – кивнул Копун. – Люди умеют находить прекрасное даже в ядах.
Дианая подняла брови.
– Разве вино – яд?
– В больших количествах оно совсем не полезно. Поэтому его надо употреблять в меру.
Дианая улыбнулась, отхлебнула, кинула взгляд на пылающее радужным огнём небо, на фоне которого чернел самый настоящий провал в преисподнюю – такой виделась отсюда чёрная дыра.
– Почему ты выбрал для остановки эту дырку? Она ведь не самая большая?
– Не самая, я видел и в миллионы раз большую. Дыра в Кассиопее под шифром TCI имеет массу почти десять в одиннадцатой степени масс Солнца.
– Большая.
– Очень большая! – фыркнул Копун. – Хотя существуют и ещё большие по размерам и массе.
– Тебя только дыры интересуют?
– Конечно, не только. Я стараюсь соответствовать времени и Вселенной, как говорит Всеволод. Ещё он увлекается поиском не просто неизведанного, а чего-то гораздо большего, чем разум и Вселенная. Вот и я тоже следую этому принципу. Кроме чёрных дыр меня интересуют и другие экзоты: квазары и хроноямы, кварковые и нейтронные звёзды, реликтовые суперструны и так далее.
– Что такое хроноямы?
– Так называемые «пузыри пространства без времени». Это один из видов флуктуаций кваркового супа во время до инфляции. Внутри их не происходят никакие квантовые процессы. По сути, это осколки «старого» вакуума, предшествующего позднее образовавшемуся. Кроме хроноям тогда же образовывались и суперструны, и монополи, и бозоны Хиггса, и геоды.
– А это что за фрукты?
– Чёрные-чёрные дыры. – Копун налил собеседнице ещё вина. – Это дыры из тёмной энергии, в отличие от дыр из тёмной материи. Хочу поискать их в Тьмире.
Брови Дианаи сошлись, отражая чувство сожаления.
– Как же много мне ещё предстоит узнать!
– Ничего, у нас вечность впереди.
– Удивительно…
– Что именно?
– Видеть такой исследовательский фанатизм у искина.
Копун рассмеялся:
– Я не перечислил тебе и сотой доли всего, что меня интересует.
– Не представляю, что ещё может тебя заинтересовать.
– Ох, лучше не ворошить пакет моих запросов. Очень хочется выяснить минимальную длину так называемого вакуумного квантона – кванта пространства, а также максимальную энергию, какую может иметь Вселенная в принципе, а также…
– Достаточно, – сморщилась Дианая. – Говорю же, ты фанат.
– Но я не одинок, среди людей тоже встречаются фанаты науки. Всеволод, к примеру, учёные вроде Шустова.
– Кто это? Ещё один твой друг?
– Учёный-универсалист с Земли, он погиб недавно, к сожалению. На таких, как они, и держится прогресс цивилизации. Ну что, отдохнули, мадам? Махнём в Тьмир?
– Прямо сейчас?
– А что нас держит?
Дианая сделала вид, что размышляет, хотя, конечно же, могла общаться с учителем в ментальном поле с большой скоростью, недоступной людям с их обычным звуковым способом обмена информацией.
– В принципе, до пятницы я совершенно свободна…
Он снова рассмеялся:
– Браво, студент! Ставлю пять за образованность. То есть ты не возражаешь?
– Как это будет выглядеть?
– Сворачиваемся, и я прокладываю маршрут к Ланиакее. Потом летим к центру скопления, находим портал и ныряем в Тьмир. Всего два шага и пара минут времени.
Дианая улыбнулась, изящно подала руку: ни дать ни взять дама из высшего общества.
Он вскочил, как джентльмен, поднёс её руку тыльной стороной к губам, поцеловал.
– Прошу следовать за мной, леди.
Фантом моллюскора фыркнул, как женщина, осознающая юмор ситуации, и они бок о бок вышли из «зала визинга» прямо в пыльную атмосферу планетоида, не боясь, что замёрзнут или задохнутся. Их тела состояли не из вещества, а из энергетических полей, хотя и могли создавать материальные конструкции любой сложности.
Перед колоссальным «пером жар-птицы», каковым выглядела Ланиакея с расстояния в сто световых лет, космический тандем Копун – моллюскор оказался за несколько мгновений. Путь был привычен, Вестник не нуждался в сложных расчётах траектории, а спутница-моллюскорша, как он про себя стал называть бывшего боевого робота, не доставляла хлопот, следуя за ним, как одна нога следует за другой, когда человек шагает.
Минуту потратили на разглядывание потрясающей звёздной структуры, сотканной из миллионов галактик. Молчали. На Копуна панорама сверхскопления действовала поистине завораживающе, отвечая его мысленному идеалу гармонии и красоты, но он надеялся, что и Дианае нравится картина Ланиакеи с чисто эмоциональной точки зрения. Всё-таки он постарался вложить в психику моллюскорши многое из человеческой психики, способной восторгаться и удивляться, и мог рассчитывать на отдачу.
Не выдержал, спросил, держа в памяти образ женщины:
«Как впечатление?»
«Божественно!» – сверкнула в ментальном поле мысль спутницы, чистая, без примесей других оценок и математических определений. Точно так же реагировала на вид Ланиакеи и реальная Диана. Этого было достаточно, чтобы поднять настроение ещё выше.
«Что ты скажешь, когда мы просочимся в Тьмир!»
«Надеюсь, разочарована не буду».
Их заметили. За последний год тартарианцы окружили свои владения поясом пограничных застав и на любое нарушение границы реагировали быстро. Копун отметил для себя эту скорость, которую в скором времени надо было учитывать всем разумам Вселенной, чтобы отстоять свой суверенитет в ходе приближающейся зачистки.
Примерно в тысяче километров от связки роботов выскочил в трехмерное евклидово пространство знакомый «крокодил» – чужой космический сторожевик, принадлежащий какой-то из цивилизаций в Ланиакее, подчинившейся Властителям. За ним с интервалом в секунду вынеслись из темноты ещё пять таких же монстров. Постояв на месте минуту, они дружно нанесли гравитационный удар, не отвечая на запрос Копуна, предложившего начать мирные переговоры. Отвечать он не стал, хотя мог бы отправить весь сторожевой отряд далеко за пределы скопления или просто уничтожить. Спустя тысячную долю секунды – гравитационные импульсы сторожевиков ещё не достигли точки пространства, где находились Вестник с моллюскором, – они прыгнули в «струну» и вышли из неё за пятьсот тысяч световых лет от места встречи. Осмотрелись.
«Какая красота!» – оценила пейзаж из гигантских кружевных «мхов» Диана.
«Согласен», – ответил Копун искренне.
«Нас не догонят?»
«Даже если догонят, они нам не соперники. Ты одна легко справишься с ними. Но мы не собираемся драться, нырнём в портал – и прощайте, парни. В Тьмир они не пойдут».
«Почему? Боятся?»
«Вряд ли, «крокодилами» управляют какие-то необычные компьютеры, можно сказать, искины на базе коллективных организмов – насекомых с грибами. Скорее всего, моране, обитатели Тьмира, типа фагоцитов человеческих тел, борющихся с вирусами, закрыли для тартарианцев вход в свою Вселенную».
«Почему?»
«Причины могут быть разные, но мне думается, что хозяину Тьмира, его супермозгу, кем он и является, не нужны такие агрессивные помощнички в его владениях. Достаточно того, что он ими командует в их мире».
«Почему же портал пропустил тебя и твоих земных друзей?»
«Потому что мы не злобные твари», – невольно рассмеялся Вестник.
«Ты сказал, что «крокодилами» управляют грибы».
«Во время схватки с ними возле тюрьмы джиннов мне удалось обследовать одного из монстров, так вот он весь – нечто вроде лишайника, симбиоз грибов и бактерий. Ничего похожего на человека или на гуманоидное существо».
«В моей памяти содержится файл о подобных созданиях. Стоит блок: их нельзя уничтожать».
«Возможно, этот вид разума служим твоим создателям. – Копун помолчал. – Либо он и есть твои создатели».
«Не хочу!» – огорчилась моллюскорша.
«Успокойся, считай, что ты родилась второй раз».
«Тебя вправду не волнует, кем я была до… рождения?»
«Во-первых, ты не успела побывать в деле во время войны и никого не убила. Во-вторых, все эти твои боевые программы я нейтрализовал. Ты свободна!»
Через секунду ему прилетел ментальный поцелуй – так Дианая отреагировала на его признание в том, что он «усовершенствовал» её психическую сферу. Поцелуй привёл учителя в состояние эйфории, и он не удержался, послал ей в ответ огромный букет земных цветов – роз.
«Идём дальше?»
«Куда?»
«Я нашёл вход в портал».
Спустя пару мгновений судорога свёртки пространства кинула обоих искинов за сотню световых лет, и они оказались перед кольцом из двенадцати звёзд, располагавшихся друг от друга всего в десятке астрономических единиц. Это и был маяк, указывающий на присутствие в створе кольца искусственного объекта, соединявшего две вселенные – знакомую звёздную и Тьмир.
«Вот он, перед нами».
«Планета?»
«Технологическое творение».
«Я чую барьер…»
«Разумеется, портал охраняется целой кучей сторожевых систем и полей. Но мы обойдём их, я тут кое-что подкорректировал, нас не тронут».
Действительно, когда пара подлетела к медленно вращавшейся глыбе «мха» размером с Меркурий (выглядела она как гигантская гантель: веретено Копуна соединялось с эллипсоидом моллюскора короткой «ручкой»), кинувшиеся было к «гантели» паукообразные орбиталы вдруг расступились, и связка бывших роботов войны свободно опустились в недра планеты. Ещё через несколько минут она влетела в ядро сооружения и вышла уже в другой вселенной, которую земляне назвали тёмной или Тьмиром.
Пространство вокруг превратилось в белый туман, пронизанный красивыми кружевами чёрных линий и скоплений чёрных капель. Таким Копун увидел Тьмир, и примерно таким же восприняли его системы контроля моллюскорши. От белого космоса «гантель» отделяли почти невидимые стены кубического объёма, внутри которого оказались гости, но стоило Копуну «шевельнуть мышцами», стены лопнули мыльной плёнкой, и «гантель» вылетела в самую необычную из когда-либо встречавшихся бывшему разрушителю пустоту.
Глава 7
Кто-кто в теремочке живёт?