Ведьмина поляна – 2

Глава 7

Ураган ушёл на «запад», ветер начал стихать, и уже через два часа после повреждения центрального корпуса тримарана от взрыва «мины» матросы принялись ремонтировать корабль, осевший в воду примерно на полтора метра.

Максим присоединился к ним, вспомнив вопрос Гвидо: «Что взорвалось?» и свой ответ: «Мина». Взрыв разворотил нос корабля весьма объёмно, и если бы он не был тримараном, состоящим из трёх корпусов, то, скорее всего, затонул бы. Из любопытства пограничник обследовал дыру в носу, нырнув несколько раз под воду, потом какое-то время наблюдал за процессом, впервые оценив способности росичей в таком применении.

Сначала под центральный корпус подвели серый, с виду прорезиненный, мешок. Наполнили его воздухом и приподняли над водой так, чтобы дыра оказалась на воздухе. Потом выкачали воду из трюмов. Высушили нос корпуса и зачем-то намочили зелёной липкой жидкостью. Закрыли дыру тремя пластырями коричневого цвета с бахромчатыми краями. Прижали их струбцинами к краям разлома и снова полили жидкостью, но уже красного цвета. И бахрома пластырей, с виду деревянных, судя по рисунку, начала врастать в края дыры, на глазах превращая места соединений в монолит. Через полчаса от рваных борозд остались только швы, да и те постепенно сглаживались, превращаясь в полированные полосы.

– Жесть! – восхищённо проговорил Максим, когда процесс починки закончился и центральный корпус опустили в воду.

– Шморг! – согласился Малята, прибежавший к концу работы.

– Повтори.

Брат Любавы сморщился.

– Ну, шморг – это типа жуч або жах. А что такое жесть? Ты уже не первый раз повторяешь это слово.

– Типа того же, – засмеялся бывший инженер. – Молодёжный российский жаргон. Где был?

– Ходил с Любавой к её хладуну.

– Зачем?

– После опыта сотника она решила проверить, как лягва себя чувствует.

– Ну и как?

– Нормально, слушается. Смотри, вон их родичи собрались!

Действительно, под бортом тримарана заквакала стая лягушек, но не хладунов, хотя сходство было налицо. Именно их когда-то использовали атланты, вырастив биооружие, а потом и владыки Еурода.

– Не полезут на нас? – сказал Максим.

– Нет, они не хищники, – простодушно ответил молодой пограничник. – Но большие, вон одна бельмы выпучила, почти что с меня ростом! Слушай, Макс, а почему мы не напоролись на мину, когда подошли к Клыку на лопотопе?

– Потому что проплыли другой протокой. Наверно, не все мины сохранились с тех времён, когда их ставили.

В этот момент на носу тримарана устроились два матроса с баграми в руках, приготовленными на случай появления мин, и «Светозар» медленно поплыл к видневшейся на горизонте шишке. Это в посветлевшей дали стал виден Клык Дракона.

Через час, пройдя ещё один пояс рифов, и тоже искусственного происхождения, тримаран подошёл к угрюмой щербатой громаде крепости, уцелевшей при схватке Атлантиды с Гипербореей и расположившейся в стороне от тепуев Еурода и Роси.

Рассматривали её долго. Даже Максим и Любава, уже побывавшие здесь, притихли, изучая столбчатую структуру стен атлантской базы, в глубинах которой скрывались опасные тайны канувшей в небытие цивилизации. Одну тайну росичи узнали – об уцелевшем «складе» хладунов. Но Максим был уверен, что сооружение атлантов имеет и другие схроны, как с оружием, так и без него, но не менее жуткого назначения. Обследовать крепость надо было с учётом всех возможных инцидентов.

Это знал Могута и почувствовал Гвидо Орловец. Посовещавшись в узком кругу с десятниками (Максим и Любава вошли в их число), оба решили действовать двумя группами. Первую возглавил сам Могута, намереваясь повторить путь, пройденный ранее пассажирами лопотопа, спасшими Любаву. Вторую повёл Гвидо, взяв с собой и Любаву. На её возражение: «Я пойду с Максом» – сотник ответил строго и вполне логично:

– К сожалению, у нас всего два хладуна. Твой Макс со своей лягушарой усилит первый отряд, а ты прикроешь нашу группу.

Пришлось подчиниться. Хотя Максим подумал, что приказ Гвидо имеет другую основу, личную.

Вооружились: мечи, пневмомушкеты, стреляющие пыльцой ядовитого казарина (Максим называл заряды этих ружей «нанорехами», от слов «нано» и «орех»), ножи, метательные косынки и звёзды. Проверили снаряжение. Перебрались через каменистую осыпь перед двухсотметровой высоты стеной крепости.

– Интересно, почему эту базу называли Клыком Дракона? – поинтересовался один из сотников Гвидо, стоявшего, задрав голову. – Есть объяснение?

– Я не знаю, – виновато поёжился Малята, приняв вопрос парня за осуждение.

– Много вёсен назад считалось, что в Великотопи живут драконы, – сказал Могута. – Одного даже видели.

– Драмурга, – сказала Любава.

– Да, драмург по описанию действительно был похож на древнего ящера, даже крылья имел.

– Клювары тоже имеют крылья, – сказал Максим. – Но не летают.

– Драмург також не летал. Корнелий говорил, что возможно это был последний из плезиозавров, живших на Земле во времена мезозоя.

– Вот бы встретить! – вырвалось у раскрасневшегося Маляты.

– Типун тебе на язык! – сердито фыркнула Любава. – Ты б ещё с хтоном обнялся.

Парень сконфузился.

– Я в другом смысле.

– А что такое хтон? – спросил Максим.

– По легендам, болотный обитатель размерами с хладоносец, – сказал Могута. – Обладал мощной волей и мог заставить людей самим отправляться ему в пасть. Старики рассказывают эту легенду из поколения в поколение, но никто хтона не встречал. Однако будем осторожны. В случае опасных находок и встреч посылаем друг другу вранов. В любом случае возвращаемся к кораблю через четыре годыны.

Группы разделились. Гвидо со своими бойцами направился по берегу налево, Могута со своими – направо.

Максим не решился на виду у всех обнимать жену на прощание и только проследил, как она, послав ему воздушный поцелуй, уводит за собой исполинскую жёлто-синюю «жабу» на кенгуриных лапах.

Направился в арьергарде отряда и он, приказав хладуну (мысленно и голосом) идти за ним.

Так как Могута помнил, как они возвращались к берегу из глубин крепости, он и вывел полусотню ратников к провалу в стене, похожему на выщербину в зубах умершего исполина.

– Смотреть в три глаза! – напомнил он, что вовсе не являлось преувеличением.

Максим знал особенности психики росичей, умевших «видеть невидимое», и Любава даже тренировала его делать то же самое: «зреть третьим глазом».

Впрочем, ратники Гвидо тоже были опытными воинами, побывавшими во многих переделках, и особо уговаривать их быть осторожнее не приходилось.

Пролезли в расщелину, нырнули в коридор, опоясывающий крепость по периметру. Зажгли факелы, заранее взяв с собой запас хорошо и долго горящих лучин, обмотанных смоченной какой-то жидкостью паклей.

Здесь Могута впервые обнаружил следы.

Пыли в коридоре было не много, однако борозды и отпечатки сапог с рифлёной подошвой были видны отчётливо.

– Двое, – сказал десятник Рощевой, седой, морщинистый, самый возрастной из бойцов сотни; ему исполнилось не менее шестидесяти вёсен. – Что-то волокли. Пахнет болотом.

– Мешки с рыбой, – кивнул Могута. – Остались-таки в крепости насельники. Я надеялся, что мы в прошлый раз усмирили всю банду выродков.

– Прошло больше полугода, – сказал Максим. – Они могли прислать сюда новых поселенцев, охотников за хладунами, чтобы постоянно пополнять свою армию.

– Вполне, – согласился Могута. – Хотя, с другой стороны, хладунов они научились выращивать и сами, завладев технологией предков.

– Здесь полно оружия.

– И оружие они делают сами.

– Тогда что им здесь надо?

– Это вопрос. – Могута двинулся дальше. – Для того мы и прибыли, чтобы выяснить, что выродки ищут на Клыке.

– Разрешите мне пойти впереди? – догнал его Максим. – Если попадём в засаду, я не смогу использовать хладуна.

Сотник пригладил бороду.

– Иди. Мирко, Борута, оберег на спине Макса.

Максим вышел с хладуном вперёд, и к нему слева и справа, чуть сзади, пристроились два дюжих ратника, молодые, голубоглазые, с чистыми щеками, не знавшими бритвы, но внимательные и, судя по вышитым на рукавах красным коловратам,посвящённые в воинские искусства.

По рядам ратников протёк шепоток, но никто больше не заговорил и не спросил, что делать дальше. Что бы ни случилось, воины Роси были готовы к экстриму.

Обнаружили ход поуже, ответвлявшийся от кругового коридора.

– Стойте здесь! – приказал Максим следовавшим за ним по пятам ратникам.

Парни послушно остановились.

Застыл и весь отряд.

Максим сосредоточился начувствовании пространства, двинулся в темноту, надеясь оценить угрозу, если она существует. Уловив тихий, на грани слуха, писк, остановился, надавил на затылок хладуна, заставив его присесть на корточки. Подождав минуту, умело метнул огненный язык, пролетевший с десяток метров, прежде чем уткнуться в пол. Но метателю всё же удалось разглядеть новую развилку хода и прятавшиеся за ребром слева фигуры: бледно-жёлтую – хладуна, чёрную – его спутника-человека. Не теряя ни мгновения, Максим метнул нож и ничком упал на пол.

Нож вспорол хладуну зоб, но тот всё-таки успел плюнуть, породив волну холода.

Точно в этот момент факел вспыхнул в последний раз и выхватил из темноты выступившее из-за стены чудовище с огромным распоротым посреди зобом и прятавшегося за ним погонщика. Затем факел погас, раздался сдавленный вопль, а за ним – взрыв: зоб прятавшегося в засаде лягушкозверя рванул, как настоящая граната!

Коридор пронзили струи ледяного сквозняка!

Хладун Максима хрюкнул, содрогаясь: одна из струй хладоагента противника попала в него. Спину Максима продрал дикий мороз, и он еле сдержал крик.

Сзади началась суета.

– Макс?! – раздался тревожный голос Могуты.

– Жив, – откликнулся пограничник, боясь пошевелиться, чтобы не потрескалась кожа на спине. Однако скованная плёнкой льда толстая ткань колонтаря защитила спину от непосредственного удара холода, и он с облегчением пошевелил лопатками, убеждаясь в целости кожи.

– Посветите, – попросил он, вставая.

В проход вплыли два факела, осветив заляпанные жёлто-белой дрянью остатки хладуна и покрытые изморозью стены. Метрах в десяти у дальней стены разветвления виднелось тело хозяина хладуна, также покрытое кусками плоти монстра и слоем изморози.

Появился Могута, глянул на Максима, перевёл взгляд на согнувшегося лягвазверя.

– Что с ним?

– Да вроде бы цел, – ответил Максим, оглядывая покрытую каплями воды фигуру. – Дышит. Поднимись!

Хладун распрямился, начиная жевать, будто держал во рту какую-то еду.

– Ты смотри, живой! – выбился вперёд Малята.

– Его только зацепило. Не думаю, что он выдержал бы прямое попадание.

Малята дотронулся до плеча Максима.

– Ты весь мокрый!

– Не весь, струя пошла поверху, но спина ещё долго будет помнить плевок.

Малята передёрнул плечами.

– Жесть!

Максим засмеялся, услышав знакомое словечко.

– Не стоим на месте, – объявил Могута. – Теперь я пойду первым.

– Да я в порядке…

– Прикроешь спину!

Сотник поднял факел повыше и, обойдя труп хладовладельца и останки его подопечного, направился к разветвлению коридоров.

Максим, понимая, что приказы командира надо выполнять беспрекословно, нашёл свой нож, очистил от грязи и последовал за сотником, ведя своё «живое оружие» на поводке. Хладун перестал жевать, сделался задумчивым, но повиновался охотно.

Вышли к знакомому вертикальному колодцу, по котором Максим когда-то уже поднимался. Но Могута не стал лезть в узкий лаз, а проследовал дальше, решив найти другой путь на верхние этажи крепости.

Метров через сто отряд вышел к широкому пандусу, загромождённому упавшими с потолка глыбами, и по нему выбрался к галерее казематов разного размера. Каково назначение помещений, догадаться было трудно, и практически все они были пустыми или заваленными обломками рухнувших перегородок и стен.

– Мы здесь не были, – сказал Максим остановившемуся в раздумье сотнику. – В прошлый раз шарили в другом крыле.

– Всё равно надо будет обыскать весь Клык, – сказал Могута. – Должны быть другие коридоры, радиальные, которые ведут в глубины крепости.

– Сначала надо найти бункер с хладунами, – возразил Малята.

– Найдём. – Могута поразмышлял, ворочая факелом. – Миклош, Баглей, обойдите весь угол, поищите выходы наверх и в центр. Но будьте начеку.

Ратники разошлись по казематам и штрекам, держа оружие наготове.

Максим тоже прошёлся по галерее, прислушиваясь к своим ощущениям. Захотелось пообщаться с Любавой, спросить, где она в данный момент. Но посылать ворона (двое бойцов несли с собой клетки с четырьмя птицами) ради этого было бы расточительством, и в голову пришла идея установить контакт с женой через местный «ментал». Законы физики родной Вселенной не позволяли людям поддерживать мысленную связь, во всяком случае, без каких-то усилителей и спецаппаратуры, но в мире Роси действовала вместе с основной и довольно экзотическая физика, и Любава говорила, что многие росичи владеют такими способностями. Они даже попробовали как-то поэкспериментировать с ментальной связью, тем более что прецедент был: Максим услышал мысленный призыв девушки, захваченной в плен диверсантами конунга и заключённой в изоляторе Немки, портового городка Еурода, что облегчило её поиски. Но последующие попытки мыслесвязи не дали результата, хотя какие-то подвижки в этом направлении были. Поговорить на расстоянии примерно в два километра супругам не удалось, однако они почувствовали зов друг друга. Осталось лишь нащупать нужную «частоту» канала связи. Так почему бы не попытаться ещё раз? Толщина стен крепости в данном случае не должна была стать непреодолимым препятствием для мысленного разговора.

Максим забрёл в пустой бункер с горками обломков вдоль стен, представил лицо Любавы, сосредоточился на вызове, и в тот момент, когда ему показалось, что он слышит отклик, послышался зычный голос Могуты:

– Все сюда!

Максиму показалось, что он слышит вздох сожаления любимой, но контакт прервался, и, ощущая не меньшую досаду, он пообещал мысленно: «Я ещё позову, милая!»

Выход из галереи нашёлся из самого разрушенного помещения в дальнем конце. Пришлось расчищать его от обломков потолка, и только через полчаса отряд выбрался в широкий радиальный коридор, ведущий в глубины крепости от главного входа, полностью обрушенного, а потом и на лестницу, по которой десант росичей поднялся на второй ярус базы. Ещё через несколько минут Малята радостно закричал: «Вот он!» – и они проникли в зал, где должны были находиться «яйца Цмока» – ячейки со спящими хладунами.

Остановились за порогом, поднимая повыше факелы.

Пахло в зале странно: гниющими водорослями, рыбой и почему-то озоном.

– Шморг! – тихо проговорил Малята.

Отсек был пуст! Из сотни оставшихся в зале «яиц Мрака», насколько помнил Максим, остались три-четыре, да и те выглядели как взломанная скорлупа настоящих яиц с засохшими внутренностями.

Могута прошагал до ближайшей из оставшихся ячей, заглянул внутрь, выпрямился.

Максим приблизился к нему.

В яйце лежал скелет хладуна серо-жёлтого цвета размером с ребёнка. Эмбрион, или скорее плод искусственно выведенной лягушки с огромными задними лапами, был давно мёртв.

– Опоздали! – выдохнул Малята.

Максим повернулся к Могуте.

– Выродки вывезли всех тварей.

– Готовятся повторить нападение, – мрачно сказал сотник.

– И посланцы конунга ещё здесь. Тот, которого мы встретили с хладуном, не был охранником.

– Почему?

– Охранник ждал бы гостей на периметре и напал бы из засады, когда мы высаживались. Возможно, напарники того парня до сих пор выгружают оружие, чтобы вывезти в Еурод.

– А что, если здесь прячется мракобой?! – воскликнул Малята. Парень пытался выглядеть солидным и уравновешенным, но эмоции переполняли его, как пузырьки газа – шампанское.

Максим и Могута переглянулись. Сотник улыбнулся в бороду.

– Наслушался старческих россказней, малец.

– Вдруг это не легенда?! – не унимался брат Любавы. – А вдруг халдеи конунга его найдут?!

Максим поймал озабоченный взгляд Могуты, кивнул.

– Надо… перестраховаться.

Сотник молча двинулся в глубь зала.

– Ищем! – прилетел его мрачный голос.

Глава 8

Он колесил по территории Роси уже вторую декаду, посещая как крупные селения, так и отдельные хутора, в большинстве случаев изменив внешний облик. Но всё равно его нередко узнавали и сердечно приветствовали, потому что Светлый Князь Ярило Горд являлся не просто правителем страны, но и гарантом свобод народа, сохранившего и традиции, и общинный строй, и творческий базис, и веру в себя и справедливость.

В принципе, он мог бы и не прятать лицо за маской простого человека, потому что не считал себя плохим правителем и не боялся покушений. Да и на Роси такого не случалось испокон веков. Просто хотелось услышать мнения людей, переживающих за страну, а времена нынче настали такие, что кое-кто начинал бояться исхода противостояния Роси с Еуродом и даже соглашался на неправедные поступки, помогая лазутчикам-выродкам и становясь предателем. К счастью, таких оказалось мало, единицы, но они были, и не считаться с этим было нельзя.

Ночное землетрясение, вызванное Выдохом Мрака, обеспокоило князя до такой степени, что он решил вернуться в столицу и собрать большой Собор с участием учёных, пограничников и служб безопасности Роси.

Предупреждения Хороса о скором «конце света» начинали сбываться: от плато страны продолжали откалываться береговые участки, Великотопь наступала, тепуй погружался в неё всё больше, и нужно было в срочном порядке искать путь спасения.

По докладам разведчиков, князь знал о намерениях конунга захватить Рось и переселиться на её территорию, но желания владыки Еурода не играли никакой роли для существующего порядка вещей, потому что, по мнению того же Хороса, после Большого Схлопа не уцелеет ни Еурод, ни Рось, ни другие тепуи, разбросанные по Великотопи. Но тем не менее угроза нападения существовала, и князю не оставалось ничего другого, как объявить военное положение.

Вернувшись домой, он уже на следующий день выслал во все концы Роси гонцов с призывом крепителям Общины – по сути, главам агломераций – собрать Собор. Ещё через два дня сход начался всеобщим поклонением собравшихся монументу Славы Роси, располагавшемуся на соборной площади столицы. Монумент представлял собой гигантский венок из листьев золотого дубороса, из которого прорастала рука, державшая меч длиной в сто децимов. После посвящения предкам, прочитанного князем, делегаты потянулись к княжескому дворцу на территории детинца – древней крепости гиперборейцев, сохранившей свой первоначальный вид. Попавшие в мир Роси переходцы из России, увидев детинец, изумлялись сходству крепости с московским кремлём, а основатель исследовательского центра в Клетне Хорос даже подвёл под это сходство фундамент, заявив, что и Московский Кремль был основан потомками гиперборейцев, хранившими память о великой русской империи.

Зал для схода в центральном храме крепости вмещал больше пятисот заседателей, и нынче он был занят до отказа. Причина сбора думных крепителей была понятна всем, и ни один из правителей областей Роси не отказался приехать в столицу.

Правители, в большинстве своём мужчины разного возраста, расселись, переговариваясь, на скамьи амфитеатра. Среди них были и совсем седые люди, и молодые, проявившие себя в управлении хозяйством либо в ратном деле. Но все они понимали ситуацию, принимая её близко к сердцу, и ни шуток, ни смеха слышно не было. Князь вышел на круглый подиум, и на зал опустилась тишина.

Около часа Горд говорил о состоянии мирового порядка, который пытался подмять под себя Еурод со своими сателлитами, мелкими островками: Тайки, Син-пустелью, Морамером и Бритнорвегом, потом дал слово военарху, главе росичского центра обороны Мстиславу Гордому.

Архонту исполнилось пятьдесят пять вёсен, и он был ещё достаточно молод, подвижен и силён. Твёрдое лицо его дышало энергией, говорил он лаконично, рублеными фразами, что придавало речи уверенности и оптимизма.

Из его слов вырисовывалась цельная картина состояния защитных сил Роси.

Пограничные соединения страны были приведены в боевую готовность по всему периметру тепуя. Готовился пограничный резерв. Центры оборонной биопромышленности готовы снабжать армию в режиме военного времени. Речь шла о выращивании малого летающего инсектофлота – стрекоз-ктырей, шмелей и медоносов, а также о создании птичьей рати из вранов, коршунов и соколов. Одновременно заработали высокодеи, где специалисты воспитывали медворов и ядокусов, обитателей болота, программируя их на службу росичам. Количество таких «живых орудий» росло. К тому же у росичей появились хладуны. Пока мало, всего шесть экземпляров, но была надежда увеличить их количество после возвращения экспедиции «Светозара» к Клыку Дракона, да и болотные десантники готовились захватить один из хладоносцев конунга и передать армии тварей, умеющих плеваться струями мгновенно замерзающей слюны.

Увеличился и флот Роси. В строй встали четыре тримарана типа «линкор», десять катамаранов и почти сотня мелких болотоходов. На них ставились глушифоны – пакеты глушаров, стреляющих сгустками парализующей «тонкой» субстанции, а также обрубы – инфразвуковые излучатели большой мощности, способные не только отпугивать болотных тварей и людей, но и на время оглушать их.

Кроме того, Хорос со товарищи обещали в скором времени создать внушители на базе глушаров, которые могли гипнотизировать человека на приличном – до двухсот пятидесяти метров – расстоянии, но пока что обещание оставалось невыполненным.

После оборонщика по очереди выступили пограничники, служители порядка, лекари, готовые прибыть в любую точку Роси в любой момент, хозяйственники и архонты спецслужб: разведчики, нюхачи, как на Роси называли следопытов, и расплетатели – контрразведчики. К сожалению, из выступления Лобана Крутого, отвечающего за поиск и ловлю шпионов Еурода, выходило, что будущее крушение мира пугает людей, особенно тех, кто привык жить на широкую ногу, – это поветрие пошло от путешественников, посещавших Еурод, – и души их разъедает не только страх, но и желание получить вознаграждение, отчего некоторые сдаются и становятся предателями. Даже среди пограничников находились такие негодяи, что заставляло напрягаться спецслужбы ещё сильнее.