Враги большого леса

Глава 8. Поиски червоточины

Поскольку Сергей Макарович не надеялся с первого же раза обнаружить таинственный тоннель между мирами – иномериану, он не особенно расстроился, когда приборы Карапетяна подтвердили в районе Троице-Чижей отсутствие какого бы то ни было аномального объекта. Измерили всё, что могли: от радиации и электромагнитных полей до квантовых осцилляций и парафизических эффектов, но все поля на территории урочища не превышали фоновых значений, а попытки разглядеть «червоточину» между мирами с помощью телескопа и специальных оптических умножителей с электронным усилением изображений к положительному результату не привели.

Больше всех переживал по этому поводу Егор Левонович, винивший себя в отсутствии строгих математических формулировок феномена иномерианы и боявшийся, что поиски межмембранного пробоя на этом и закончатся. Однако Плащинин, хотя и был раздосадован неудачей, от плана мероприятий, принятого ещё в Москве, отказываться не стал. Поэтому дождались заказанного переносного линейного ускорителя электронов, убедились, что и он не видит тоннеля наподобие того, что был обнаружен в Баире, и генерал отдал приказ перебазироваться в другое подозрительное место – на Чёртово кладбище в Красноярском крае, расположенное в районе деревень Чемба, Костино и Карамышево.

При отъезде возникла заминка: колонна багги, нагруженная имуществом экспедиции и приборами, неожиданно плутанула и заехала в болото. Дважды головной мотоцикл на воздушной подушке пытался вывести колонну на прорубленную просеку, ведущую к вертолёту, и оба раза неудачно.

Вспомнили о предупреждении проводника, подняли в воздух беспилотники и только с их помощью смогли отыскать дорогу, хотя от урочища до стоянки вертолёта было всего ничего – километр с небольшим.

– Вот вам и сказочки про ведьм и леших, – с облегчением вздохнул Плащинин, едущий в головном багги. – Оказывается, истории про ведьмины поляны так же реальны, как и болото, в которое мы заехали.

Добрались до вертолёта, погрузились на борт, и винтокрылая машина доставила экспедицию в подмосковный Жуковский.

Но Плащинин не отпустил на отдых никого, и уже на следующий день Ил-76 с членами экспедиции и научным оборудованием взял курс на Красноярск.

Весь полёт до столицы Красноярского края Сергей Макарович проспал, благо сиденья в грузовой кабине оказались мягкими и удобными. Проснулся он, когда самолёт уже катился по взлётной полосе.

Конец октября в Красноярске редко выдавался тихим, умиротворённым, безветренным и бесснежным. Климат второй декады XXI века изменился на территории России не в лучшую сторону, и аномальных бурь, гроз, дождей и ураганов становилось всё больше. Но участникам экспедиции под началом одного из руководителей ГРУ повезло: их встретил за Уральскими горами погожий денёк без дождя, с улыбающимся сквозь облака солнцем и температурой воздуха в плюс пятнадцать градусов по Цельсию. Поэтому пересадка с борта Ил-76 на борт вертолёта Ми-8 в военном исполнении прошла быстро, без суеты и задержек, тем более что грузить машины не пришлось. По расчётам Плащинина вертолёт мог сесть непосредственно на край поляны с Чёртовым кладбищем, и нужда в вездеходах отпала. Уже в три часа пополудни вертолёт был в воздухе, направляясь на восток, к Чёртову кладбищу, взяв на борт проводника из местных охотников.

Несмотря на то что Ми-8 МТШ был новеньким, сошедшим со стапелей московского завода имени Миля всего месяц назад, особого комфорта в грузовом отсеке он не обеспечивал. Сидели на жёстких лавках вдоль бортов, где обычно располагаются десантники-парашютисты, и почти не разговаривали, чтобы не надрываться; в кабине было шумновато.

Плащинин то и дело вместе с проводником, молодым парнем лет двадцати восьми по имени Алексей, переговаривались с пилотами. Кондратюк и Рощин, главный технический специалист группы, беседовали, наклоняясь по очереди к уху друг друга. Карапетян что-то считал на своём персональном компьютере, потом закрыл планшет и достал книгу. Он всё ещё расстраивался по поводу неудачи в Троице-Чижах и больше молчал, отрывисто отвечая на вопросы и не реагируя на реплики спутников.

– Что читаешь? – спросил Сергей Макарович, глянув на книгу в мягкой обложке в руках приятеля.

– «Времена зверя», – нехотя ответил Егор Левонович.

– Боевик?

– Нет, философия.

– Кто автор?

– Рюриков, журналист, спец по Среднему Востоку.

– О чём пишет?

– О новом мировом порядке.

– О каком порядке? – удивился Сергей Макарович.

– Разве вас не заставляют изучать политические вариации в мире? Ещё Гитлер начал наводить новый мировой порядок, теперь за то же самое взялись политики США.

– Ну, причины войн и переворотов, инициированных американскими спецслужбами, мы изучаем постоянно. Тебя-то данная тема чем заинтересовала?

– За Родину обидно, – грустно сморщился Карапетян. – Я ведь не только физик, но и гражданин России, переживаю за её судьбу, ненавижу предателей из числа либерастов-управленцев, стремящихся унизить и страну, и её народ. А новый мировой порядок – это не только войны, локальные конфликты и госперевороты. Его исполнители и заказчики вон из кожи лезут, тратят огромные средства на переделывание сознания человека, вытесняя складывающуюся тысячелетиями цивилизацию. Мы теряем умение мыслить, особенно молодёжь, с головой нырнувшая в компьютер.

Сергей Макарович с любопытством оглядел лицо учёного.

– Дружище, не хватало ещё нам с тобой вслух вещать прописные истины.

– А кому вещать? – криво улыбнулся физик. – В том-то всё и дело, что все отворачиваются от того, что происходит в России. На Западе культура и искусство давно ушли от реальности, перестав служить духовному поиску, подчиняясь отупляющим развлечениям. Очередь за Россией, народ которой, к моему удивлению, всё ещё сопротивляется ползучей одуряющей либеральной революции.

Сергей Макарович покачал головой.

– Честное слово, Егор, я так глубоко в социальные сети не заглядываю. Давай лучше поговорим о наших проблемах. Ну, не нашли мы эту проклятую «червоточину», вход в соседнюю брану, не расстраивайся, мы только в начале пути. У меня лично возник вопрос: где её следует искать? Я имею в виду в воздухе, на земле, в космосе? А если она образовалась под землёй? Как мы её обнаружим?

Егор Левонович отложил книгу. Лицо его оживилось.

– Под землёй иномериана сформироваться не может. Вернее, может, но тогда она начнёт засасывать материю вокруг себя, горные породы, известняк, песок, воду и так далее. Этот процесс был бы сразу замечен. А так как ни в одной базе данных, которые мне скинули федералы и оборонщики, ничего подобного не описывается, значит, пробой между бранами-вселенными происходит только при отсутствии больших тяготеющих масс. Гравитация мешает ему соединить две браны. Если бы мы могли свободно летать по космосу, обнаружили бы немало спонтанно возникающих иномериан.

– Ты говорил, что в отчётах космонавтов есть упоминания о необычном свечении атмосферы.

– Упоминаний много, но их появление объясняли полярными сияниями и молнии при грозах.

– Да, для наших целей эти наблюдения не годятся. Сам-то что об этом думаешь?

Карапетян поскрёб в затылке.

– Честно?

– Никому не скажу, – поклялся Сергей Макарович.

– У меня такое впечатление, что я упустил из виду какое-то важное обстоятельство.

– Какое?

– В том-то и дело, что не знаю. Дежавю да и только. Ломаю голову уже который день.

– Ладно, всё образуется. У меня почему-то теплится надежда, что мы выполним поставленную задачу.

– Правда? – с недоверием выдохнул Егор Левонович.

– Правда, – улыбнулся полковник. – Моя интуиция меня подводит редко. Появится идея – высказывай, не стесняйся, мы все в одной упряжке и заинтересованы в результате одинаково.

В начала пятого, когда уже начало потихоньку темнеть, вертолёт завис над почти правильным кругом Чёртова кладбища диаметром около трёхсот метров, в центре которого был хорошо виден провал в грунте, похожий на чёрный зрачок птичьего глаза. Сергей Макарович поймал себя на мысли, что поляна в лесу, полностью свободная от деревьев, и яма в центре действительно с высоты напоминают глаз исполинского существа, погружённого в землю. Смотреть на этот глаз было неприятно, будто он, в свою очередь, недобро смотрит на человеческий аппарат, нарушающий покой погребённого исполина.

– Да, не зря это место назвали Чёртовым кладбищем, – со смешком прокричал Плащинин в ответ на взгляд Сергея Макаровича. – Явно геопатогенная зона.

Не угробиться бы при посадке, подумал тот, мельком глянув на проводника, по лицу которого бродили тени каких-то сомнений. Впрочем, эти сомнения могли относиться и к чему-то личному.

Сел вертолёт на опушке леса вполне нормально, слегка накренившись на левый борт.

– За работу! – скомандовал Плащинин.

Начали разгрузку, поставили палатки в полусотне шагов от вертолёта, который должен был оставаться вместе с группой до завершения исследований. С трудом очистили небольшой участок поляны от кустарника и ползучей травы, спеша закончить благоустройство лагеря до темноты.

Участвовали в процессе все двенадцать человек группы, в том числе и сам генерал, и лётчики.

Наконец вздохнули с облегчением, собравшись у костра, у которого хлопотали помощники Сергея Макаровича. Поужинали консервами, выпили все вместе ведро чаю с какими-то травами, собранными проводником.

– Всем спать! – приказал Плащинин.

Не спорили, устав от полёта, суеты и работы, разошлись по палаткам.

У костра остались генерал, Сергей Макарович, Карапетян, продолжавший возиться у развёрнутой многофункциональной станции с кучей датчиков, майор Спицын, поддерживающий пламя, и проводник Алексей.

– Хочу пройтись к провалу, – сказал Плащинин, обращаясь к проводнику. – Можно? Не свалимся в какую-нибудь скрытую под травой яму?

– Я был здесь всего один раз, – виновато ответил молодой человек, – два года назад. Помогал отцу: он проводил экскурсию для Дальневосточного отделения географического общества. Ям тогда не было, кроме той, что в центре. Но была топкая дрыгва.

– Что, простите?

– Земля была топкая после дождей, проваливались по колено.

– Сейчас не провалимся?

– Не, сухо.

– Пошли.

– Я с вами, – торопливо сказал Карапетян.

– Идём вместе, – сказал Сергей Макарович.

Включили фонари, двинулись к центру поляны, заросшей густой пожелтевшей травой и потерявшим листву кустарником. Температура воздуха к ночи упала почти до нуля, но ветра не было. Стояла такая тишина, что люди невольно вертели головами, пытаясь уловить подозрительные шумы.

– Хорошо, что снега нет, – проворчал Плащинин.

– Повезло, – обернулся проводник. – Зимой сюда не добраться.

Идти было недалеко, не более сотни метров, и небольшая группа людей, проделав в траве заметный след, подошла к обрыву, скрытому сгущавшейся темнотой. В яму, диаметр которой достигал не менее тридцати метров, вонзились лучи нескольких фонарей.

Она была глубокой, свет не достигал дна. Слоистые стены отблёскивали кристалликами не то слюды, не то кварца, ничего особенного или мистического в ней не было, однако всем показалось, что провал наполнен текучей субстанцией и оттуда кто-то смотрит на пришельцев: угрюмо и неприязненно.

– Вы что-нибудь нашли здесь? – спросил Плащинин.

– А? – не понял Алексей.

– Экскурсия, о которой ты говорил, обнаружила здесь что-нибудь аномальное?

– Обсуждали какие-то поля. Лес не растёт из-за них. И долго находиться у провала нельзя.

– А из ямы ничего не вылетало?

– Я не видел, а разговоры были. Насколько помнится, в дыру датчики опускали, так они никак не могли измерить глубину. По измерениям со спутника – одна, с борта вертолёта – другая, с приборов в яме – третья. Говорят бездонная дырка.

– Волновая аберрация, – пробормотал Егор Левонович.

– Что?

– Нет, ничего… я о своём…

– Разберёмся, – сказал Плащинин. – Пора возвращаться, товарищи, надо как следует отдохнуть перед завтрашним авралом.

Уходя, Сергей Макарович оглянулся, и ему померещилось, что из гигантского «бездонного» провала в недра земли вылетело призрачное веретено струящегося воздуха и растаяло в ночном небе.

Глава 9. Поход к чёрному лесу

Утром Максима разбудил Редошкин:

– Бойцы ждут, товарищ майор.

– Чего ждут? – разлепил глаза Максим.

– Завтрак. Уже всё готово.

Максим глянул на циферблат часов, подскочил как ужаленный.

– Чёрт! Девять! Почему не разбудил раньше?

– Больно сладко ты спал, командир, – расплылся в лукавой усмешке сержант. – Как после разгрузки вагона с углём.

Максим обратил внимание на отсутствие щетины у подчинённого, невольно потрогал свою. Было ясно, что Редошкин догадывается о его тайных встречах с Вероникой, но деликатно тему не затрагивает.

– Шутник записной. Чем брился?

– Ножом, товарищ майор. Обмыл морду болотной водичкой и никаких раздражений.

– Ладно, иди, сейчас встану.

Действительно, оказалось, спутники встали давно и самостоятельно приготовили завтрак: жареные грибы, смешанные с последней тушёной говядиной из стрейчпайка Редошкина, и компот из ягод, в который Костя добавил какие-то корешки, объявив, что это натуральные корни девясила, обладающие тонизирующими свойствами и препятствующие старению.

– На Земле они используются даже в фармацевтике, так что можно есть их без боязни. Я проверил.

– Где ты их нашёл?

– Да на краю болотца, – признался ботаник. – Увидел красивый куст, решил посмотреть. У нас это и вправду кустики с максимальной высотой до двух метров, а здесь целое дерево высотой с трёхэтажный дом. В корнях девясила, между прочим, полно токоферола, а он отличный природный антиокислитель.

– Что такое токоферол?

– Обычный витамин Е. Кстати, что удивительно, в этом лесу совершенно нет плотоядных растений, в то время как у нас более шестисот видов.

– Плотоядные – это людей едят, что ли? – пошутил Редошкин.

– Зачем людей? Насекомых разных, а то и мелких зверьков.

Максим сбегал к болотцу, умылся. Дождь кончился ещё под утро, но в воздухе чувствовалась приятная свежесть, только не хватало земных признаков лета – птичьих голосов и раскрывшихся цветов. Но зелени вокруг было полно, яркой и чистой, было тепло, и думать о каких-то недостатках пейзажа не хотелось.

Вернувшись к потухающему костру, Максим застал Костю в процессе вещания о разнообразии биологических видов земных лесов по сравнению с лесом Заповедника. Пока ел, слушал речь ботаника, перескочившего на другую тему – о преимуществе птичьего опыления деревьев по сравнению с местным – через бабочек и пчёл. Потом Костя заговорил о реакции леса на поведение людей, и Редошкин его перебил:

– Кстати, как ты объясняешь гул, который лес издаёт время от времени?

– Это корни, – авторитетно сказал ботаник.

– В каком смысле?

– Корни всех земных растений распознают очень широкий диапазон звуков, а звуковые колебания даже влияют на направление роста корней – это называется фонотропизмом. Нейробиологи производили эксперименты, и было доказано, что корни отворачиваются от агрессивных шумовых потоков, а классическая музыка, наоборот, притягивает их. Также доказано, что они не только реагируют на звуки, но и умеют их издавать.

– Каким образом?

– Они вибрируют, издавая так называемые «клики». По всей видимости, эти слабенькие звуки являются результатом разрыва прочной клеточной стенки, состоящей из целлюлозы. Когда таких кликов много, слышен тихий треск.

– Так то тихий треск, а то такой гул стоит!

– Чему удивляться, если тут такие огромные деревья растут? С мощными корневыми системами. В них и рождаются клики, сливающиеся в общий гул.

– Интересно, – призналась Вероника. – Хорошая гипотеза, Костя.

– Я вообще гений, – скромно отозвался молодой человек.

Редошкин засмеялся.

– Сам себя не похвалишь, никто не похвалит.

– За дело, гении, – сказал Максим. – Действуем соответственно плану. Нам предстоит решить множество проблем, поэтому разделимся. Вам, – он посмотрел на девушку и ботаника, – надо позаботиться о питании на день, мы с Жорой смотаемся к чёрному лесу. Он не зря выслал к нам рой шмелей – что-то затевается, и мы должны определить, что именно.

– А может, лучше я полечу? – разочарованно проговорил Костя. – Я всё-таки ботаник.

– Ну и чем твои знания ботаника помогут нам? – осведомился Редошкин.

– Ну… я посмотрю… что там за лес такой… сильно инвазивный или нет.

– Возможно, нам всем придётся не раз лететь туда и наблюдать за ним, – сказал Максим. – А пока занимайтесь с Викой тем, что я наметил. Вероника, ты старшая. Никаких дальних походов, никаких экспериментов.

– Слушаюсь, товарищ майор! – вытянулась девушка.

– Вот тебе оружие. – Максим отдал ей свой пистолет. – Он на предохранителе, сдвинь, если придётся стрелять.

– Не переживайте, товарищ майор, я учёная.

Костя фыркнул, но ничего не стал говорить.

Закрепили оружие, в том числе один «фаустпатрон».

Аэробайк поднялся в воздух.

Болотце, лагерь и лес вокруг стали стремительно удаляться, ушли за корму.

Сначала Максим сделал круг над петлёй реки, рассматривая, не появился ли на берегу посторонний предмет. Надпись из камней была видна хорошо с высоты километра и казалась нетронутой. Ничего лишнего глаз не заметил, никто над бывшим лагерем боевиков СОА не появлялся.

Потом слетали к могиле Хасика, чтобы убедиться в её сохранности. Как оказалось, свежую песчаную насыпь никто не разрыл: ни звери, ни насекомые, ни черви.

При старте от могилы аэробайк тряхнуло, он не сразу набрал высоту, и Максим, поразмышляв пару секунд, направил аппарат к воронке, окружённой кольцом «мангров», на дне которой лежали остатки инопланетного космолёта.

Редошкин правильно понял решение командира.

– Аккумуляторы? – прогудел он ему в ухо.

– Проверим, – ответил майор.

С высоты разбросанные по дну воронки осколки яйцевидного аппарата выглядели жалкими фрагментами потерпевшего катастрофу воздушного судна.

Сели рядом с развороченным взрывами вертолётных ракет кормовым отсеком аппарата.

– Что искать? – слез с седла Редошкин.

– Подожди, давай разберёмся сами, чем питается двигатель байка, – предложил Максим. – Ясно, что это не бензин, несмотря на наличие бака, скорее всего, аккумулятор – ищи что-то похожее.

Обступили воздушный мотоцикл с двух сторон, начали осматривать.

Максим умел водить практически все виды транспорта, но заядлым мотоциклистом не был и в конструкциях байков особо не разбирался. Тем не менее хорошо знал особенности этого вида транспорта и вполне представлял, как выглядят отдельные агрегаты. Начал он с руля и сложной системы трубочек, обвивающих стойку управления и тянущихся к удлинённой тумбе, похожей на топливный бак, накрытый длинным и широким седлом. Потом подобрался к рычагам под ним.

– Никаких аккумуляторов не вижу, – сказал Редошкин. – Тут стоит какой-то ребристый ящик, и всё.

Максим, ощупывающий станину байка над диском, напоминающим колесо, но стоящим горизонтально, провёл пальцами по спиральке трубочек, подходящих к ребристому швеллеру серебристого цвета, похожему на батарею составленных друг с другом металлических пластин толщиной два-три сантиметра.

– Похоже, это и есть двигатель или генератор байка. Снять бы. Только чем?

– Любой наш мотик или велик имеет сумку для инструментов, по логике такой же должен быть и здесь.

– Мы его уже осматривали и не нашли.

– Потому что плохо искали.

Редошкин подёргал за решётки сзади станины байка, попытался приподнять седло, и ему это удалось.

– Кубыть тебя топором! Я же говорил!

Конец седла неожиданно встал вертикально, и под ним обнаружилась камера хранения размером с десятилитровую канистру, в которой в специальных гнёздах аккуратно были закреплены инструменты, вполне соответствующие тем, какими снабжались земные колёсные машины.

– Ура! – Редошкин поднял над головой замысловатой формы предмет. – Ключи!

После недолгих примерок найденных загогулин к выступам и отверстиям на раме байка они сняли батарею пластин длиной в метр, вскрыли её и обнаружили внутри четыре стержня, на которые были нанизаны круглые шайбы толщиной в сантиметр каждая. Три стержня, изъеденные порами, имели вид облитых кислотой, и шайбы на них рассыпались в серый порошок, стоило до них дотронуться. Четвёртый стержень тоже был тёмно-серым на три четверти, и целыми на нём были только две шайбы, имеющие цвет ртути.

– Ну и ну! – покрутил головой Редошкин. – Остались две батарейки, если это, конечно, батарейки. Хорошо, что ты учуял момент. Далеко до чёрного леса?

– Километров триста.

– Представляешь, если бы заряд кончился и нам пришлось бы возвращаться домой пешкодралом?

– Именно это я и представил.

– Как думаешь, это какой-то вид топлива или электрический элемент?

– Не знаю.

– Сдаётся мне, эти шайбы представляют собой нечто вроде твэлов[2] на ядерных реакторах.

– Потом будем разбираться, давай искать такие стержни.

– А если не найдём?

– Сержант!

– Понял, товарищ майор! – кинул два пальца к виску Редошкин.

Полезли по фрагментам ракеты, которые уже единожды осматривали. Однако на сей раз было понятно, что именно следует искать, поэтому в первую очередь осмотрели кормовой отсек яйцевидного аппарата, который являл собой вместилище груза, перевозимого инопланетными торговцами, и склад разнообразного оборудования.

Уцелевшие ячейки, усеивающие внутренние стены отсека, в которых и хранились вещи, в том числе одежда и обувь, а также какие-то товары, уже были вскрыты переселенцами. Многие из них были забиты непонятными предметами наподобие длинных двузубых вилок и дисков с загнутыми краями, приспособленных землянами под тарелки и блюда, и в хозяйстве лагеря пригодиться не могли. К счастью, нашлись невскрытые соты, и после недолгой возни Редошкин с торжеством высадил дверцы двух ячеек, которые оказались набитыми знакомыми сумками с инструментом и самыми настоящими с виду мячами для большого тенниса.

– А это что ещё за хреновина? – вытащил один шар Редошкин. – Тяжёлая! Не особенно-то ракеткой отобьёшь.

Максим повертел в руках белый пушистый шар диаметром десять сантиметров, действительно весивший не меньше трёх-четырёх килограммов, обнаружил на противоположных боках шара крохотные выступы чёрного и красного цвета.

– Кнопки.

– А вдруг это гранаты? – издал смешок Редошкин. – Почему нет? Возили же они с собой «фаустпатроны»? Может, где-то в галактике идёт война, и пилоты доставляли какой-то из противоборствующих сторон контрабандное оружие. Или неконтрабандное. Давай проверим.

Максим заколебался.

– У нас хватает оружия.

– А гранат всего две штуки осталось.

– Испытаем, но позже, возьмём с собой десяток.

Начали ещё раз тщательно осматривать разорванные взрывами отсеки яйца. Не нашли ничего, что хотя бы отдалённо напоминало аккумуляторы. Затем Редошкину в голову толкнулась полезная мысль.

– Командир, а что если и ракета использовала такие же аккумуляторы? Дюз у неё нет, только расширения на корме. Может, там они и установлены?

Максим присмотрелся к остаткам кормы.

Один из четырёх баков, похожих на обтекатели двигателей земных космических кораблей, был разорван в лохмотья, два смяты, но оставшийся четвёртый сохранил свою форму.

– У нас нет ни резаков, ни сварочных аппаратов…

– А вдруг инструменты в мотике подойдут? Эти парни всё крепили болтами и гайками.

Облазили отсек со всех сторон, обнаружив с полсотни выступов разного размера и формы, напоминающих головки болтов, и столько же отверстий. Примерили инструменты, которые, к удивлению Максима, подошли к ним идеально.