Контрразведка

«Меня дед уже предупредил».

«Потому что данный объект напрямую связан с твоим вторым заданием. – Аристарх снова не обратил внимания на мысль собеседника. – Дело в том, что мы регистрируем целенаправленное изменение условий существования в нашем уголке метавселенной. Ни больше ни меньше! Я называю этот процесс просачиванием инфернальности, твой дед выразился более образно: в нашу Вселенную «дышит» другая, со своими законами и принципами бытия. Возможно, это следствие прорыва в наш мир Конструктора полсотни лет назад. Никто не знает точно, мы тоже. Но скорее всего это попытка иного разума, абсолютно чуждого нам, более чуждого, чем негуманы и даже Конструктор, дестабилизировать, перестроить наш метагалактический домен для каких-то своих нужд. Если дело обстоит таким образом, нас ждет самая странная и страшная война – на всех мыслимых уровнях бытия, вплоть до уровня законов, регулирующих взаимоотношения Вселенных, подобных нашей. Уразумел?»

Ставр молчал. Он был потрясен тем, что его «вербовали» для выполнения того же задания, которое он получил в «контр-2»! Пересечение интересов действительно поражало.

«Твое задание – выйти на конкретных исполнителей чужой воли и, если удастся, захватить их. Это могут быть люди, паранормы, витсы, негуманы и черт знает кто еще, поэтому уровень перехвата должен быть высочайшим, вплоть до пятого. То есть до момента задержания никто не должен даже догадываться, что он принципал. Тот, кто контролирует просачивание – мы его назвали Фундаментальным Агрессором, ФАГом, – наверняка предусмотрел способы ликвидации как тех, с кем он работает, так и тех, кто будет работать против. Уразумел?»

«Так это его посланец пытался меня убить?!»

«Скорее всего не убить, а пощупать оборону. Хотя, конечно, уверенными быть мы не можем».

Ставр съел несколько ягод земляники, глянул в непроницаемые глаза Железовского.

«Аристарх, вы сказали мне и слишком много, и слишком мало. Можно я подумаю?»

Железовский отрицательно качнул головой:

«У нас нет времени на размышления, эрм. И я сказал тебе достаточно».

Ставр доел ягоды, решая, что делать дальше. Соглашаться было смешно, не соглашаться – означало выставить себя если не трусом, то дураком. Интересно, как бы прореагировал шеф на эту «вербовку»? Наверное, просто отстранил бы от задания. Если о суперсекретном деле знает не один и даже не два человека, а трое-четверо, если не больше, то провал неизбежен… Карамба!

«Хорошо, я согласен, – сказал Ставр. – Но если это задание дается мне, вернее, в отдел пограничных проблем, значит, в контрразведке у нас – глаза и уши этого самого Фундаментального Агрессора?»

«Соображаешь. Контрразведка сейчас занята деятельностью негуманов возле Тартара и Чужой, но без увязки с нашей проблемой. О просачивании знаем только мы, эксперты-проконсулы синклита. Но контактировать с контрразведчиками тебе, конечно, придется, у них много интересной информации».

«Между прочим, я получил интенсионал по негуманам, – вспомнил вдруг Ставр, – хотя сам не заказывал. Может быть, кто-то из вас решил упредить события?»

Железовский снова окаменел, и Панкратов понял, что тот пытается установить с кем-то связь через поле Сил. Через полминуты Аристарх расслабился, сказал с сожалением:

«Не могу нащупать канал, наверное, твоего будущего шефа нет в Системе. Но возникает масса неприятных вопросов. Мы тебе никакой деловой информации не посылали, и я даже представить не могу, кто это мог сделать. В таком случае мы поспешили с выбором, и тебе не стоит заниматься этим делом. Жди решения, надо посоветоваться. Уж слишком много случайных событий завязывается вокруг твоей персоны. Но будет жаль, если придется взять в команду другого эрма. – Железовский улыбнулся, разглядывая порозовевшую физиономию Панкратова. – Как-никак твою кандидатуру выдвинул я. В принципе можно и рискнуть… – Патриарх помолчал немного. – Но в таком случае тебе придется поработать с подстраховкой, в паре».

Ставр нахмурился, хотел было ответить отказом, потому что отказ его был равносилен смене кандидата в оперы, но ему уже не терпелось включиться в этот необычный круговорот, пересечение интересов и контринтересов. «Ввяжусь, а потом посмотрим», – подумал он словами девиза Наполеона.

«А иначе нельзя? Я всегда работал один».

«Для той роли, которая тебе отводится, нужна двойная, а то и тройная подстраховка. Мы рискуем не столько твоей жизнью, сколько жизнью Вселенной!»

«Очень уж громко звучит. Вселенная не должна зависеть от одного человека. Хорошо, я согласен. Кандидатуру напарника найдете вы или доверите выбор мне?» У Ставра мелькнула надежда взять в напарники одного из друзей, Степана или Рауля.

«Я хотел бы, чтобы с тобой поработала моя внучка Видана. Она интраморф, естественно, эфаналитик и профессионал воинских искусств. Работает в погранотряде Левашова».

Смутное подозрение заставило Ставра вглядеться в собеседника пристальнее, но на каменном лице Аристарха прочесть ничего было нельзя, как, впрочем, и прочитать его мысли. Имя Видана вроде бы ему напомнило что-то, хотя и смутно, а вот имя Левашова было знакомо хорошо: известный ученый-фридманолог Артур Левашов был одновременно и лихим руководителем погранзаставы, располагавшейся в системе звезды Чужая, возле псевдопланеты роидов. К тому же когда-то Ставру посчастливилось поработать с ним на Тартаре.

– Хорошо, – с неудовольствием вслух сказал Ставр. – Я потерплю. Но не слишком ли вы рискуете своей внучкой?

Он хотел сказать иное: не станет ли девица ему обузой? – но Железовский понял его и так, раздвинул губы в едва заметной иронической усмешке.

«Вот и ладушки, опер, потерпи уж для пользы дела, как говорит мой друг Володя Бакан. Ты еще не знаешь моей внучки. Я сообщил тебе только общие данные, вводную, так сказать, часть, а вот тут – интенсионал по твоей… вернее, по нашей общей проблеме». – Аристарх протянул Ставру золотом просиявший браслет.

В принципе это и был браслет, только изготовлен он был не из золота и вообще не из какого-нибудь материала, потому что представлял собой полевую структуру, «упакованное знание», так сказать.

Ставр молча нацепил браслет на руку.

«Calamitas virtatis occasio[10 - Бедствие – пробный камень доблести (лат.).], – сказал Железовский, вставая. – Удачи тебе, мальчик. И помни, с Фундаментальным Агрессором шутки плохи, ошибок он не прощает. Так погибли многие из наших ребят, прежде чем мы поняли, с кем имеем дело. На него надо выйти чисто, ну а решать проблему его захвата будем сообща. Возможно, сделают это другие».

«Кто? – поднял голову Ставр. – Отец, дед? Шеф СПП?»

«Если я скажу, ты не поверишь. Впрочем, до захвата надо еще дожить. Может быть, придется выходить на такие просторы Вселенной, что не хватит никакой фантазии. До связи, эрм».

И Железовский, свернув аппаратуру пси-фильтра, исчез.

Машинально Ставр сопроводил его в пси-поле до ближайшей стоянки аэромашин, потом вспомнил о браслете и активировал его. Через несколько секунд браслет исчез, будто всосался под кожу, а на голове Ставра прошумел холодный ветер, распахнул окошко пси-запаса, и вся новая информация осела в глубинах памяти. Теперь Панкратов знал все, что знал по данной проблеме синклит старейшин. Правда, эту информацию ему еще раньше передал начальник «контр-2».

МУЖСКИЕ ИГРЫ

– Надо запретить туристические рейды по Системе, – сказал командор погранслужбы Людвиг Баркович. – Пока мы полностью не очистим ее от К-следов.

– Вы считаете, что «Баальбек» напоролся на след Конструктора? – осведомился его собеседник, молодой, высокий, с роскошной рыжей шевелюрой без всяких модных украсов.

– А вы так не считаете? – покосился на него Баркович.

Они стояли в центре зала визуального контроля спейсера «Зурбаган», принадлежащего погранслужбе Солнечной системы. Спейсер висел в пустоте между орбитами Урана и Нептуна, в том месте, где лайнер «Баальбек» наткнулся на невидимое препятствие, пробившее его навылет по всей длине.

– Я привык опираться на точные данные, – произнес рыжеволосый. Это был комиссар-прима безопасности Пауль Герцог.

Оба были интраморфами, но Баркович не входил в число друзей Герцога. Командор погранслужбы слыл личностью сильной, но странной, никто из интраморфов ни разу не общался с ним с помощью слоган-речи, которая предполагает открытость мысленного поля. Мозг Барковича всегда находился за блоком, «застегнутый на все пуговицы». Также никому не был известен эгрегор, к которому присоединился Баркович.

Рядом со спейсером висел светящийся «бублик» исследователей и экспертов СЭКОНа, чуть поодаль маневрировал драккар спасателей, еще с десяток зелено-голубых огней обозначали индивидуальные коконы специалистов-безопасников и ученых, занятых изучением нагуаля. Сам нагуаль, естественно, виден не был, но его окружили десятиметровой сферой силового поля, отражавшей свет, и казалось, что рядом висит дымчато-радужный шар миниатюрной планеты. Ультраоптика зала позволяла зрителям видеть все объекты космоса в объеме и с любым разрешением, поэтому возникали любопытные эффекты: казалось, до Солнца, видимого золотым апельсином, до Нептуна, видимого в форме лимона, как и до близких предметов, можно дотянуться рукой прямо из зала. Система связи «спрута» то и дело доносила переговоры служб за бортом «Зурбагана», отсеивая их каждому соответственно служебной компетенции, но волну тревожного канала слушали оба. И когда связь принесла вопль: «Какого дьявола ты сюда приперся, супер?! Обойдусь без твоей помощи, вали в свой сектор!» – собеседники переглянулись.

– Шаридан нервничает, – обронил Баркович, не оправдывая пограничника, но и не осуждая. – Не надо было включать в общую команду интраморфов. Уже возникали конфликты…

– Конфликты возникают потому, что это кому-то выгодно, – сказал Герцог, сдержанно улыбаясь. – И вы это прекрасно знаете, Людвиг. Но я своих индиверов отзову, им здесь пока нечего делать. Что вы думаете о природе нагуаля?

– Судя по характеристикам, это сгусток частиц с отрицательной энергией…

– Нет, я имел в виду не физическую природу. Появление и рост нагуалей напоминает процесс прорыва в наш метагалактический домен Конструктора.

– Я не думаю, что Конструктор вновь возвращается к нам столь экзотическим способом. Ему здесь тоже делать нечего, как и вашим индиверам.

Комиссар-прима снова улыбнулся, он казался беззаботным и был очень терпелив.

– Тогда, может быть, к нам стучится кто-то еще? Так сказать, близкий родственник Конструктора?

Баркович промолчал, мысленно отвечая какому-то своему корреспонденту. Потом перевел разговор на другую тему:

– Я вышел в Совет безопасности с предложением объявить аврал по Системе. Надо в конце концов вычистить ее до блеска, чтобы не натыкаться босыми ногами на осколки стекла или, что хуже, на мины и бомбы замедленного действия. Даже если это не есть следы Конструктора. Мы сами накопили немало опасного мусора в самых неожиданных местах Системы.

Герцог помолчал, так же как и собеседник, общаясь в пси-диапазоне сразу с двумя-тремя абонентами.