Враги большого леса
– Как тебе моя идея, командир? – обрадовался сержант. – Видать и за пределами Земли техника пошла по пути стандартизации, типизации и экономии.
Провозились почти час, но всё же вскрыли уцелевший «обтекатель», находившийся на самом верху лежащего на боку отсека. Почти сразу наткнулись на знакомые батареи из пластин, упакованных сложной конструкцией в один пакет. Правда, все они были погнуты, а наборы шайб внутри оказались серого цвета и рассыпались в прах.
– Забодай меня комар! – в сердцах сказал Редошкин. – У этих кончился ресурс. Боюсь, и в остальных блоках будет то же самое.
С большим трудом вскрыли один из помятых «обтекателей», убеждаясь в отсутствии целых «батареек». Однако один из стержней внизу пакета оказался неповреждённым, шайбы на нём блестели как жидкое серебро, и Максим вздохнул с облегчением. Очень не хотелось остаться без такого удобного транспорта, как аэробайк.
– А я уже нос повесил, – признался Редошкин. – Всё-таки везучие мы с тобой, командир.
– Везучие, – подтвердил Максим, вспомнив убитого Хасика.
Редошкин сунулся было внутрь отсека, но Максим его остановил.
– Погоди-ка.
– Чего?
– Во-первых, мы без перчаток, спокойно можем получить удар током.
– Да вроде это не электричество.
– Во-вторых, видно, что шайбы являются некими топливными элементами и хранят энергию. Что если они из какого-то радиоактивного металла? Из кобальта или, что ещё хуже, из плутония? Получим облучение – и кранты.
Редошкин оценивающе глянул на стержни.
– Не похоже на плутоний.
– А ты его видел хоть раз?
– Нет, но тут есть соображения. Батарейки стоят на байке, у которого нет радиационной защиты. Если бы это был кобальт или плутоний, понадобилась бы толстая свинцовая плита, чтобы водила не получил смертельную дозу. А раз так, шайбочки не являются радиоактивными изотопами.
– Твоими устами да мёд пить. Но это не химический реактор и не пирамидки наподобие тех, что использовал инженер Гарин в своём гиперболоиде.
Редошкин сморщился.
– Толстой обрадовался бы, услышав, что в наши времена кто-то читает его романы. Согласен, хитрость какая-то в этих батарейках имеется, но пусть её выявляют специалисты. Главное – мы теперь можем ещё полетать какое-то время, не обращая внимания на ресурс.
Заменили стержни, подсознательно стараясь не касаться контактов (их было немало), оседлали аэробайк.
– Погнали.
Лес распахнулся под ними бескрайней зелёной равниной, уходящей во все стороны к бесконечному горизонту. В глаза брызнули лучи полуденного солнца. Максим слегка повернул аэробайк, чтобы оно не светило в лицо, и поднялся на высоту не менее десяти километров.
В отличие от земной атмосферы давление воздуха Заповедника падало не так быстро, и если на Земле уже с высоты одного километра над уровнем моря ощущалось падение давления, то здесь, хотя температура воздуха и снизилась почти до нуля, его разреженность всё-таки позволяла дышать.
– Давай выше, – азартно предложил Редошкин глухим голосом; только изменение частоты звука и подтверждало небольшое падение давления.
– Не сегодня, – ответил Максим, хотя ему самому иногда хотелось подняться в космос, чтобы оценить размеры этого мира.
Снизились до высоты в три километра, и Максим увеличил скорость аппарата до пятисот километров в час, направляясь «на север», ориентируясь по подсказкам памяти.
Редошкин, не ожидавший такого темпа набора скорости, крепче прижался к спине пилота, обхватив руками его талию. Но в голосе сержанта прозвучало только восхищение полётом:
– Отличный драйв, командир! С виду старенький драндулет, а летает как ракета!
Максим не ответил, борясь с желанием увеличить скорость ещё больше. Если бы он летел один, наверно, так и сделал бы, но пассажир мог не удержаться в седле, и рисковать его здоровьем ради адреналина не стоило.
К чёрному лесу на этот раз домчались всего за двадцать минут с лишним. Сначала зависли перед ним в паре километров, оценивая масштабы вторжения. Потом поднялись до высоты примерно в семь километров и медленно двинулись к центру колюче-закрученной растительной опухоли, кинувшей щупальца-отростки лиан и «чертополоха» на несколько километров от центра.
Сверху эта «опухоль», радиус которой, по оценке Максима, достиг уже полусотни километров, напоминала не то морскую звезду, не то распростёртого осьминога, над головой которого холмообразной выпуклостью поднимался в воздух фонтан сизого редкого тумана. При внимательном рассмотрении становилось видно, что фонтан этот течёт не снизу вверх, а сверху вниз, конусовидно расширяясь с двух концов, образуя фигуру в виде своеобразных песочных часов. Высота его достигала километра, и верхний обрез фонтана с высотой становился всё реже и прозрачней, пока не исчезал совсем.
– Ну и что это за смерч? – поинтересовался Редошкин, прежде никогда не видевший чёрный лес. – Вулкан там, что ли? Или костёр горит?
– Вулкан извергает пепел, улетающий вверх, как и костёр, а этот, наоборот, течёт вниз.
– Что-то падает из космоса.
– Высота фонтана всего один километр, какой ещё космос?
– Не понимаю, что может струиться из воздуха, если там ничего нет? Давай подлетим поближе.
– В прошлый раз на нас с Викой напали шмели.
– На такой высоте?
– Да, сам удивился, земные шмели и вообще насекомые таких высот не достигают.
– Ничего, нападут – поднимемся ещё выше.
– Ладно, будь готов к встрече.
Аэробайк устремился к странному дымному фонтану на горизонте.
Внезапно из-за кормы аппарата снизу прилетел знакомый гул.
Максим остановил полёт.
– Гудит, – озабоченно буркнул Редошкин.
– Лес предупреждает.
– Кого?
– Нас, конечно.
– Уверен? Мы ему никто.
– В данный момент мы его разведка. Кстати, у меня такое впечатление, будто за то время пока мы устраивались на постой, чёрная опухоль прилично увеличилась.
– Тебе видней.
Аэробайк снова двинулся вперёд.
Лес под ним изменился. Стали видны странные завихрения растительности, похожие на пузыри. Там, где фиолетовые и синеватые стебли лиан опутывали кустарник и деревья заповедного леса, происходил как бы нарыв, формирующий отдельные ажурные опухоли. Но чем дальше к чёрной стене чужого леса двигался аппарат, тем гуще становились заросли растений, описывать форму которых мог только художник-абстракционист. Здесь были и гиперболические, и параболические, и спиральные, и синусоидальные петли, опутывающие деревья Заповедника, в том числе и гигантские «баньяны», «мангры», «панданусы» и даже «секвойи», и все они объединялись в единую колючую суперсистему, характер которой можно было определить двумя словами – «упорядоченный хаос»!
– Мускат… – пробормотал Редошкин.
– Где? – не понял Максим.
– В Нижней Калифорнии я видел целое поле шагающих корней дикого мускатного ореха. Эти заросли исключительно похожи.
– Они гораздо разнообразнее, – сказал Максим, который тоже бывал в Калифорнии и видел заросли мускатных орехов и лиан.
Аэробайк пролетел над первой волной лесного фронта.
Лианы здесь только начинали опутывать «мангры» и «баобабы», представляющие собой первую линию обороны Заповедника.
Вторая линия была уже намного ниже, и лиан здесь было больше.
За ней шла полоса абсолютно сухого, потерявшего всю листву леса. Голые вершины засохших «секвой» вырастали из колючей чащи «чертополоха» необычным полем «антенн», взывая к помощи неба. А за ними вставал сплошной бурелом «шагающих корней», пронизанный колючими куртинами «саксаула», «чертополоха» и «соснового частокола». Название «упорядоченный хаос» подходило для этого бурелома как нельзя лучше.
– Джунгли, – сказал Редошкин.
– Хуже! – ответил Максим, ощутивший присутствие чужого враждебного мира, обладавшего чудовищной жаждой завоевания новых земель.
– Наши «Солнцепёки» здесь не справятся, – добавил Редошкин. – Ботаник зря его вспомнил. Здесь нужна хорошая атомная бомба, и не одна.
Максим промолчал. Площадь чёрного леса (цвет растительности этого агрессивного образования не был монохромно чёрным, преобладали мрачные фиолетовые, тёмно-синие тона, хотя встречались и бурые пятна, и багровые, и тёмно-зелёные, но воздействовали они на зрителя таким образом, что создавался эффект темноты, мрака, угрозы) достигала уже восьми тысяч квадратных километров, и уничтожить его бомбардировкой напалма или одной атомной бомбой было невозможно. На самом деле потребовалось бы не менее десятка мощных атомных бомб, чтобы ликвидировать «опухоль» наверняка. Однако и это средство было небезупречно, потому что ядерный удар наносил бы Заповеднику колоссальный ущерб, огромную радиоактивную рану, а смог бы он нейтрализовать последствия, неизвестно.
– Не представляю, что мы можем сделать, – признался Редошкин. – Наш арсенал годится разве что для отпугивания ворон.
– Надо думать.
– Что тут думать? Если бы мы могли поджечь эту свалку, так она гореть не будет. Была бы возможность связаться с нашими ребятами на Земле, ещё что-то можно было бы изобрести.
Максим задавал себе те же вопросы, но ответа не находил. Теплилась надежда, что на ум придёт идея, как справиться с этой бедой, постигшей лес Заповедника, а ещё крутилась в мозгу мысль поговорить с ним, как это уже бывало, и объединить усилия. Отбить вторжение без участия самого леса было нереально.
Что-то сверкнуло внизу, среди ажурных «волдырей», накрывающих целые массивы деревьев и отдельно стоящих гигантов.
– Жора!
– Я! – схватился за приклад притороченного сбоку карабина Редошкин.
– Внизу металл.
Сержант перегнулся налево, чтобы видеть землю под аппаратом.
В этом месте между островками деревьев, опутанных лианами, виднелось открытое пространство, лишённое травы и какой-либо растительности, и на голых трещиноватых буграх стоял какой-то продолговатый угластый объект, отсверкивающий металлом. Понять с высоты в три километра, что это такое, было невозможно, и Максим решился на снижение.
– Держись, посмотрим, что там блестит.
Аэробайк по спирали пошёл вниз, пока не завис над непонятным предметом на высоте двухсот метров.
– Батюшки-светы! – изумился Редошкин. – Мотоцикл!
Максим сделал круг над поляной.
Под ними и в самом деле стоял на земле такой же аппарат, на каком сидели земляне. Он был разбит вдребезги, изъеден дырами и почти утонул в желтоватой, похожей на глину почве, но сомневаться было нельзя – это был инопланетный аэробайк.
– Смотри, левее, под деревом! – ткнул рукой в сторону Редошкин.
В двадцати метрах от разбитой летающей машины, под пологом из лиан и «чертополоха», накрывшим засохший «баньян», лежал ещё один продолговатый предмет, выбросив с торцов вверх по два коленчатых рычага. Но на мотоцикл он не походил.
– Труп! – убеждённо определил Редошкин. – В одном торце торчат руки, в другом ноги. Причём похожи на лошадиные. Я осмотрю?
Максим оглядел поляну и заметил, как из-под стоявших ажурными призраками деревьев, образующих своеобразные островки, поднимаются клубы чёрных дымков.
– Шмели!
– Где? – Редошкин повертел головой. – А-а… вижу… чёрт! Жаль, что нас не снабдили репеллентом против них.
Дымки собрались в струю, устремившуюся к аэробайку.
– Уходим!
– Жалко оставлять…
– Ещё вернёмся.
– Можно будет натянуть наши комбезы, их никакой шмель не прокусит.
– Подумаем.
Аэробайк сделал разворот и вонзился в небо бесшумной ракетой, оставляя позади зудящий клуб жителей чёрного леса.
Глава 10. Дежавю
Днём дыра в центре Чёртова кладбища выглядела куда более внушительной и загадочной, чем ночью. Осматривали её часа два, ища удобные подходы к обрывам и расставляя приборы. В конце концов с этим делом справились успешно, прорубили в кустарнике и в траве дорожки от палаток, и специалисты, коих насчитывалось шесть человек, включая Карапетяна, принялись колдовать у аппаратуры, стойки которой накрыли лёгкими навесами из прорезиненной ткани и алюминиевых подпорок.
Сергей Макарович со своими подчинёнными оказался не удел. Если помощники ещё как-то занимали себя, участвуя в запуске беспилотников и помогая учёным переставлять с места на место всевозможные датчики, измерители полей и счётчики, то их командиру ничего не оставалось, кроме как держаться рядом с Егором Левоновичем и терпеливо выслушивать его молчание.
Беседовали они и в самом деле мало, да и то лишь по вечерам, когда заканчивались дневные работы с запусками дронов и обследованием дыры и территории Чёртова кладбища.
Обследование установило, что люди эти места посещали неоднократно. Были найдены остатки кострищ, ямы, выкопанные неизвестно кем, стоянка лагеря с остатками отходов, нетронутых местной живностью вследствие её отсутствия, а также пивные бутылки и пластиковые пакеты.
Никакой наглядной мистикой территория поляны в окружении сухостоя не обладала. По сути слой мёртвых засохших деревьев и являлся единственным свидетельством того, что в этом месте покоятся какие-то невидимые глазу недобрые силы. Однако показания счётчиков частиц и других полевых измерителей отметили наличие у дыры тонких эффектов, которые нельзя было отнести к фоновым значениям данного уголка тайги, и это обстоятельство поддерживало и Карапетяна, и Плащинина, более всех заинтересованных в получении позитивного результата.
Правда, визуальные наблюдения самой ямы и её окрестностей успеха не принесли. Иномериану увидеть не удалось. Не помогли ни специальные оптико-электронные умножители, ни лазеры, ни портативный линейный ускоритель электронов.
На третий день «великого стояния на Чёртовом кладбище», как охарактеризовал деятельность группы Кондратюк, всё ещё надеявшийся узреть НЛО, начала портиться погода. Усилился ветер, и упала температура воздуха.
Плащинин собрал группу на совещание в своей командирской палатке. Выслушал доклады специалистов. Последнему дал слово Карапетяну.
– Здесь был подземный взрыв, – нехотя заговорил осунувшийся физик, отводя глаза. – Взорвался газовый котёл. Все признаки подтверждают это. С другой стороны, полевые характеристики участка указывают на наличие аномальной зоны.
– И всё? – сухо осведомился Плащинин.
Карапетян покраснел.
– Я не бог и не волшебник…
Сергей Макарович успокаивающе положил руку на сгиб локтя учёного.
– Спокойно, Егор, тебя никто ни в чём не упрекает.
Егор Левонович провёл дрожащей рукой по лбу.
– Извините.
– Так есть здесь иномериана или нет? – спросил начальник экспедиции.
– Пока не знаю.
– В таком случае задержимся здесь ещё на сутки. В Красноярском крае обещают дожди, а потом и снег, так что времени у нас нет, да и смысла задерживаться больше не вижу.
Разошлись по своим палаткам.
Сергей Макарович присоединился к расстроенному физику. Карапетян зажёг фонарь, подсел к столику, налил себе холодного чаю.
Сергей Макарович присел на лежак.
– Успокойся, ты ни в чём не виноват.
– Да я не за себя переживаю, – с досадой отмахнулся Карапетян. – Никак не могу вспомнить какую-то важную деталь.
– С чем хоть это связано?
– С возникновением иномерианы в Баире. Почему её портал образовался в такой форме?
Савельев тоже налил себе чаю.
– Давай начнём с главного. Почему образовываются иномерианы?
– Дежавю какое-то! Я тебе сто раз объяснял: чужая брана сталкивается с нашей…
– Не психуй, береги нервы. Итак, чужая брана, то есть вселенная, стукнулась о нашу.
– Моя идея основана на том, что браны могут сталкиваться в других измерениях не один раз, создавая мембранные пробои.
– Они сталкиваются одним и тем же углом? Ну, я имею в виду одним и тем же местом?
– Не знаю. – Карапетян вытер заблестевший лоб платком. – Может быть, не одним, я на это и рассчитывал. Это наш единственный шанс поймать иномериану в других районах земного шара. Вероятность мизерная, но всё же не нулевая.
– Хорошо, я понял. Характеристики иномерианы в Баире нам известны?
– К чему ты клонишь?
– Ты изучал материал ФСБ по аномальным зонам в России. Нужно было смотреть только те, что по характеристикам похожи на баирский феномен.
Взгляд Карапетяна застыл. Он на ощупь достал чайник, хлебнул прямо из носика.
– Идиот…
– Спасибо.
– Ты ни при чём… я идиот… нужно было раньше сообразить.
– Вспомни, где ещё видели конус наподобие баирского?
Карапетян бросился к компьютеру, включил, рухнул на стульчик, побежал пальцами по клавиатуре.
Сергей Макарович понаблюдал за экраном планшета, по которому поползли строчки текста, допил чай.
– Я пока пойду…
– Подожди! – нервно остановил его Карапетян. – Кажется, я вспомнил…
Сергей Макарович сел.
– Слушаю.
– Егор Левонович перестал скакать по клавиатуре.
– Тюмень…
– Что?
– Я ошибся, полагая, что касание бран происходит моноконтактно. Это же вектор!
– Объясни.
– Столкновение бран происходит в четвёртом измерении… или в каком-то другом, не важно. И это действительно пробой, а не физическое столкновение двух тел.
– Дальше.
– Пробой может быть векторным, то есть тоннель может пробить насквозь всю Солнечную систему, в крайнем случае Землю. В Баире был вход, а выход – в другом месте! Ну, или наоборот, опять-таки не суть важно. В Тюмени двадцать третьего сентября видели луч, упавший с чистого неба на лес. Причём в тот же час, когда в Баире пропала группа твоего майора Реброва. Понимаешь?
Сергей Макарович наморщил лоб.
– Ты хочешь сказать, иномериана пробила Землю в Баире, а вышла в Тюмени?
– Скорее наоборот: вошла в Тюмени, вышла в Баире. Вот куда надо было лететь в первую очередь.
– Ещё не поздно пересмотреть наши планы. А где это – в Тюмени?
– На территории Тюменской области бьют горячие минеральные ключи. На базе «Дикий» оборудовали комфортные купальни, в которых температура воды круглый год держится в районе сорока пяти градусов. Вот там луч и видели.
– Прекрасно, – усмехнулся Сергей Макарович. – Заодно примем ванны и омолодимся.
– Я серьёзно.
– И я серьёзно. Если здесь ничего не отыщем, полетим в Тюмень.
– Надо объяснить Виктору Викторовичу…
– Я сам с ним поговорю.
На лице физика отразилось облегчение.
– Буду благодарен, а то мне всё время кажется, что он мной недоволен.
– Он молод, – пожал плечами Сергей Макарович, – и жаждет славы, что вполне естественно в его положении. Работай, я скоро приду.
Сергей Макарович вышел из палатки.
Ветер бросил ему в лицо пригоршню дождевых капель.
Глава 11. Их было двое
Глаза Кости горели восторгом, азартом и жаждой действий, и Максим почти простил ему природную безбашенность и пофигизм во всём, что не касалось его интересов и ботаники.
– Значит, их было двое! – объявил он своё мнение, имея в виду пилотов яйцевидной ракеты, когда Максим закончил рассказал о полёте к чёрному лесу.
– Может быть, и больше, – заметил Редошкин, уплетая остывшие жареные грибы; как оказалось, он успел проголодаться, хотя путь в оба конца занял у разведчиков всего полтора часа.
– И на кого этот труп был похож? – не унимался Костя.
– На труп, – издал смешок сержант.
– Это понятно, я имею в виду он гуманоид или какой-нибудь рептилоид?
– Мы не спускались к нему, там уйма шмелей.
– Ну что же вы? – расстроился молодой человек. – Хотя бы узнали, как выглядят инопланетяне. Я их ни разу не видел.
– Их никто не видел, – засмеялась Вероника. – Если не считать тех, что показывают в голливудских ужастиках.
– У него были видны руки и ноги, – добавил Редошкин. – Похожи на рычаги. Причём ноги, скорее всего, были лошадиными.
– Кентавр?!
Максим покачал головой.
– Мифические кентавры были четырёхногими, а этот был двуногий.
– Может, плохо смотрели?
– Может, – согласился Максим.
– В мифологии разных народов мира были разные миксантропы, в том числе сатиры – существа с козлиными ногами.
– В следующий раз полетишь со мной. Мне нужна консультация, из каких растений состоит чёрный лес. Лианы мы узнали, но остальное – жуткий набор колючих геометрий.
– Конечно, я вас просвещу, – с ноткой превосходства проговорил Константин. – А гранаты вы испытывали?
Он кинул жадный взгляд на кучку белых пушистых шаров, выложенных Редошкиным из багажника аэробайка.
Максим и Редошкин переглянулись.
– Возможно, это вовсе и не гранаты, – сказал Максим. – Они больше похожи на теннисные мячи.
– Только слишком тяжёлые для мячей, – добавил Редошкин с сомнением.
– Тем более надо проверить.
Максим заколебался, однако находку действительно стоило тщательно осмотреть и испытать, и он кивнул.
– Попьём компотику и поэкспериментируем.
Ходоки к чёрному лесу привели себя в порядок, выцедили по кружке компота, вызывающего восхитительное чувство удовольствия от жизни, и у Максима поднялось настроение.
Заметив это, Костя не преминул показать свои знания.
– Что значит эндорфины! – изрёк он, также выпив кружку ягодного напитка. – Местные ягоды набиты ими под завязку. Недаром спортсмены – бегуны на длинные дистанции – чувствуют второе дыхание: это всего лишь результат выброса эндорфинов в мозг!
– Академик, – проворчал Редошкин, тем не менее с удовольствием опорожнив вторую кружку.
Взяли два «теннисных шара», вышли на край рощицы, прикрывающей лагерь.
– Давайте я брошу! – предложил Костя.
– Встаньте за деревья, – скомандовал Максим ему и Веронике. Повертел в руках шары. – Здесь два штифтика. Как думаешь, для чего они предназначены?
– Красный – взвод типа предохранителя, – сказал Редошкин. – Чёрный – взрыватель.
– Согласен. Вопрос только в том, как быстро срабатывает этот взрыватель. Нажмёшь – он и взорвётся в руке.
Редошкин тоже повертел в пальцах «теннисный мяч».
– По логике вещей метатель должен уцелеть, поэтому взрыватель не должен срабатывать мгновенно. Гранату надо успеть добросить до противника.
– Логично, и всё же риск надо исключить.
Редошкин посмотрел на Костю дурным глазом.
– Пусть он и бросит, раз ему так хочется.
Вероника прыснула.
Костя без всякого испуга протянул руку.
– Запросто!
– Убери крюк!
Максим кинул взгляд на девушку, и та оттащила ботаника от разозлившегося сержанта.
– Нам приказали спрятаться за деревья.
– Я вам не рядовой срочной службы, – огрызнулся Константин.
– Жмём? – спросил Редошкин, подождав, пока отойдёт пара некомбатантов.
Максим прислушался к своему внутреннему голосу. Тот молчал, наверно, находился в раздумьях.
– Присоединись к ним, проконтролируй, чтобы этот анархист не высунулся не вовремя.
Редошкин отошёл к спутникам. Посоветовал оттуда:
– Попробуй нажать сначала одну кнопку и бросить.
Максим так и сделал: вдавил красный бугорок на шаре, упруго поддавшийся под нажимом, бросил подальше.
Пролетев метров двадцать, шар упал в траву и остался лежать.
– Точно, это предохранитель, – прокомментировал Редошкин. – Давай дальше я бросать буду.
– Стой на месте.
Максим осторожно поднял шар, отметив его мягкую шерстистость и переливающуюся внутри жидким ядром массу. Все чувства обострились, лежащий в ладони «теннисный мяч» показался оживающим хищным зверьком, готовившимся укусить человека, и майор, нажав на чёрный бугорок, метнул шар изо всех сил в стоявшую одиноко посреди «секвой» округлую псевдоракиту.
– Ложись! – крикнул Редошкин из-за «мангра»».
Максим упал в траву.
Не долетев до ракиты, шар начал «кипеть», выбрасывая струйки белёсого дыма или пара, а потом вдруг взорвался с оглушительным треском как перегретый сосуд, превращаясь в гигантский клубок прозрачно-зелёных молний. Молнии ударили во все стороны, достигая ближайших деревьев, стоящих в двадцати и больше метров от эпицентра взрыва. Одна из них пронеслась над лежащим Максимом, породив волну чудовищного холода.
Вскрикнула Вероника.
Что-то восторженное прокричал Костя.
Молниеносный катаклизм закончился.
Стало тихо. При этом Максим всем телом почуял неслышимый ментальный вопль: это лес отреагировал на разряд «теннисного мяча».
Максим осторожно поднял голову, разглядывая изменившийся «полигон».
От ракиты, достигавшей высоты пятнадцать метров не осталось ничего, даже пня. Трава вокруг неё превратилась в слой пепла. Стволы «секвой» почернели, изъязвлённые порами диаметром с человеческую голову. Выглядело это место так, будто здесь долго бушевал пожар. Хотя никакой жары и открытого пламени взрыв шара не породил. Наоборот, на землю обрушилась волна дикого холода, и если бы Максим находился к эпицентру взрыва ближе метра на три, он попал бы в зону ударного воздействия мороза.
Он встал.
Вышли из-за укрытий и ошеломлённые масштабом испытаний «мяча» спутники.