Большой лес. Возвращение

Глава 11

Наполеоновские планы

Лагерь перенесли, как и предлагал Максим, на десять километров южнее высадки кенгурокузнечиков, впервые использовав для этой цели отремонтированный вертолёт.

К вечеру все буквально валились с ног, поэтому спали в новых палатках, пахнущих заводской упаковкой, как убитые.

Веронике досталась отдельная палатка класса «Турист-комфорт» с удобными карманами, полками и надувной кроватью.

Костя захотел было сделать шалаш, какими попаданцы пользовались в последнее посещение Леса, но потом согласился поселиться в двухместной палатке «ВДВ-21», предназначенной для десантников, вместе с Карапетяном.

Точно такие же палатки, добытые помощниками Дорохова на военных складах, получили остальные члены отряда. Дорохов согласился поселиться с полковником, Редошкин с Максимом, а Мерадзе с Матевосяном. Майор Ливенцов отказался от палатки под предлогом, что не любит спать в духоте, хотя в хозяйстве оставалась ещё палатка на четверых. Её решили использовать в качестве походного склада, где уместились ящики с продуктами питания, оружие и боеприпасы.

Подумав о защите лагеря, разместившегося вокруг небольшого озерца с чистой водой размерами десять на двадцать метров, решили установить два поста охранения с двух концов озера. Один – на пригорке с удобным обзором, другой на стволе гигантского «баобаба», засохшую верхушку которого спилили с помощью «теннисного мяча», заодно проверив его кондиции. Взрыв кузнечиковской гранаты сделал восхитительно ровный плоский срез. На этом столе диаметром около трёх метров установили станок гранатомёта револьверного типа «ГМ-94» с ящиком гранат. А на пригорке разместили контейнер с «Гарпуном». Все эти мощные орудия невозможно было купить ни на каком рынке и даже получить на армейских складах, но Савельев ухитрился договориться со снабженцами своего бывшего корпуса спецназначения, добывшими в короткие сроки и снаряжение, и оружие для собравшихся мчаться на выручку Большому Лесу добровольных спасателей. Максим подумал об этом с большой признательностью. Дежурить бойцы Максима должны были по очереди, да и он сам собирался принимать в этом участие.

Разобрались с оружием на вертолёте, приступили к систематическому обследованию отсеков зэковоза. Но самое главное поручили учёной братии экспедиции – Карапетяну и Матевосяну, которых несдержанный на язык ботаник называл «братьями-армянами». Впрочем, они относились к этому индифферентно, зная характер Кости. Оба хорошо продвинулись в изучении процесса управления зэковозом и вскоре продемонстрировали свои умения, объявив начальству в лице Дорохова и Максима о возможности поднять аппарат «на крыло».

Так как путь от зэковоза до лагеря был неблизкий, воспользовались для перевозки всей группы вертолётом, посадив его в сотне метров от кузнечиковского корабля.

Собрались в посту управления.

– Объясняю! – сказал Матевосян, сидевший в командирском кресле поста.

Максим покосился на Егора Левоновича, и физик с усмешкой кивнул:

– Он тут главный.

– Просто я нашёл пакет алгоритмов, – смущённо проговорил лейтенант, – и Кузя согласился работать.

– Какой Кузя? – не понял Костя.

– Надо же как-то называть комп?

– Давайте лучше назовём Кенгом.

– Почему?

– Благозвучней.

– И ничуть не благозвучней, – возразила Вероника. – А Кузя хорошо сочетается с видом владельцев.

– В общем, слушайте. Кенгурокузнечики не Демоны, которые управляли своей техникой аж втроём. Поэтому здесь будет полегче. Вот две дырки в консоли, – Матевосян указал на овальные отверстия в панели размером десять на двадцать сантиметров. – Это нечто вроде вывернутых наизнанку джойстиков. Туда кузнечики совали свои лапы.

– Сразу обе? – спросил Редошкин.

– К сожалению, обе, проверено.

– Почему к сожалению?

– Я привык водить земные машины: левая рука на руле, правая на рукояти переключения скоростей. А тут руля нет, как поворачивать – неизвестно, и поэтому нужны обе руки, дополняющие одна другую. Я пробовал включать систему одной, но Кузя сделал вид, что не понимает.

– А если две всунешь – понимает?

– Сразу включается весь комплекс.

– А наушники зачем?

Матевосян подал Редошкину дугу с чашками.

– Это скорее мыслесъём. Она подгоняется под размер головы, вот змейка.

Редошкин расторопно протянул наушники Максиму:

– Тебе решать.

Максим нацепил дугу на голову, прижал белые чашки поплотнее к ушам и услышал отчётливый хруст, будто по снежному насту шагает человек.

– Хрустит…

– Кузя спрашивает, чего ты хочешь.

– Он понимает нас?

– Отдельные команды. Но память у него должна быть хорошая, так что изучение твоей мыслесферы не займёт много времени. В первую очередь он подчиняется мысли, но и голосовым командам тоже. Представь, что тебе надо включить систему внешнего обзора.

Максим представил.

По стенам поста бесшумно пролетели волны «северного сияния», и гладкие серые панели помещения, слепые до этого момента, превратились в окна, через которые стал виден пейзаж вокруг зэковоза.

Максим поглубже всунул руки в отверстия «вывернутого наизнанку джойстика».

Свело пальцы: они коснулись мягких подушечек, находящихся под напряжением.

– Вы уже пробовали стартовать?

– Н-нет, – мотнул головой Матевосян. – Я хотел, но Егор Левонович не разрешил.

– Правильно сделал. Значит, чтобы поднять машину, надо представить, что она взлетает?

– Мы так считаем. Но на всякий случай продублировали команду голосом. Надо произнести – старт!

– Подождите секунду, – хмуро проговорил Сергей Макарович. – Предлагаю всем покинуть пост. Мало ли что может случиться.

– Верное решение, – согласился Дорохов. – Пойдёмте, товарищи. Майор, особо не рискуйте, просто попробуйте взлететь и тут же вернуться на землю.

– Я хочу остаться! – заикнулся Костя.

Мерадзе подтолкнул его к выходу:

– Привыкай выполнять распоряжения молча.

В посту остались трое: Матевосян, Егор Левонович и Максим.

– Присядьте, – предложил он физику.

Карапетян пристроился на краешке ближайшего сиденья, принадлежащего кому-то из членов экипажа.

Максим мимолётно подумал, что надо будет выяснить назначения и остальных рабочих мест.

Матевосян взялся за спинку кресла позади Максима.

– Старт! – выговорил майор.

Ничего не произошло! Точнее, люди в посту управления не почувствовали ничего, из недр корабля не донеслось ни звука, но пейзаж в окнах-экранах изменился. Берег реки стремительно провалился вниз сразу на две сотни метров, разворачиваясь лесным ковром. Исчезла и группа зрителей, отошедших к вертолёту.

– Стоп! – Максим вспотел.

Зэковоз послушно застыл в воздухе. Двигатели кузнечиковского корабля работали беззвучно, а гравитацию в кабине, практически равную земной, поддерживала какая-то специальная система нейтрализации инерции.

– Класс! – пробормотал Матевосян.

Максим вынул руки из отверстий, с кривой улыбкой вытер пот со лба.

– Всего ожидал, но не такой скорости! Не понимаю, зачем пилоту всовывать руки в дырки, если он может управлять аппаратом мысленно?

– Не знаю, – пожал плечами Матевосян.

– Наверно, это нечто вроде дисциплинатора, – ответил Егор Левонович. – Чтобы компьютер корабля слушался не только мысли, но и сознавал, что делает, подчиняясь биосигналам рук – влево, вправо, вперёд, назад, – считываемых аппаратурой. Попробуйте приказать ему подняться выше.

Максим представил подъём.

– Вверх!

Шелест в ушах усилился, превращаясь в серии щелчков, но корабль не сдвинулся с места.

– Щёлкает… но стоит.

– Значит, я прав. А щелчки – речь кенгурокузнечиков, общающихся в спектре ультразвука.

Максим снова сунул руки в камеры «вывернутого джойстика».

– Поехали вверх, медленно!

Зэковоз пушинкой вознёсся над лесом, всё так же бесшумно и плавно.

– Ух! – восхитился лейтенант.

– Возвращайтесь, – сказал Карапетян. – Андрей Тарасович предупредил, чтобы мы не рисковали.

– Подождёт, мы не рискуем, – отмахнулся Максим, у которого родился в душе азарт. – Проверим на маневренность. Лети прямо!

В уши вонзилась очередь щелчков, но зэковоз не дрогнул.

– Пожалуйста, командуйте конкретнее, – посоветовал Егор Левонович. – Кузя не знает, что означает наше «прямо». Смотрите вперёд, перед собой, куда надо лететь, и приказывайте.

Максим послушно представил, куда должен направиться корабль. Только теперь он сообразил, что корабль летит торцом «ручки» «ракетки» вперёд, а решетчатая лопасть «ракетки» остаётся своеобразным хвостовым оперением летательного аппарата.

Зэковоз стрелой рванулся к горизонту, в течение трёх-четырёх секунд преодолев с десяток километров.

– Стоп!

Остановились.

– Очуметь! – констатировал Матевосян, улыбаясь. – Отличная гиперзвуковая машина!

– Надеюсь, это не просто самолёт, а космический корабль.

– Я тоже так думаю, – сказал Карапетян. – У него не самолётные параметры, что размеры, что масса – тонн под пятьсот, что наличие отсеков, не нужных самолётам.

– Давайте проверим оружие, – предложил Матевосян, – раз уж мы удалились от «вертушки». Корабль явно военный, а кузнечики везли кучу разных боевых прибамбасов, требующих охраны.

– Разве вы не выяснили, есть у него встроенные комплексы защиты или нет?

– Прикинули наспех, времени не было на детальную проверку. Разверни схему корабля, посмотри сам.

– Как развернуть?

– Скажи: «Конструкция!» – и представь зэковоз в разрезе.

Максим повторил слово «конструкция», и экран перед ним показал схему сооружения со всеми отсеками.

– Смотри. – Матевосян потыкал пальцем в красного цвета треугольнички, всего числом с десяток, разбросанных по корпусу аппарата. – От этих штуковин идут паутинки к центральному посту, но они не являются элементами конструкции, так как больше ни к чему не подсоединены. Егор Левонович считает их оружейными комплексами.

– Чем они стреляют?

– А хрен их знает!

– Попробуем. – Максим сосредоточил взгляд на самом большом треугольничке (таких было всего два, по одному слева и справа от носовой кабины «ракетки»), поискал в уме слово, способное инициировать команду. – Пли!

Треугольник изменил цвет на фиолетовый, и в левом окне-экране поста на миг просияло прозрачно-огненное полотнище, уносясь вдаль разрядом молнии. Сквозь обшивку поста донёсся тихий свист.

– Сработало! – обрадовался Матевосян.

– Не вижу результата.

– А куда ты целился?

– Кроме команды включения надо ещё представить цель, в какую хочешь попасть, – сказал Карапетян. – Вы же просто сделали выстрел.

– Понял.

Максим поискал объект в лесу, который мог бы сыграть роль цели.

Таковым стал согнувшийся в три погибели «рододендрон», почти лишённый сучьев и листвы. Он ещё не засох, но казался совсем дряхлым и больным.

Поманеврировав и приобретя опыт разворачивания корабля на одном месте, Максим сдал назад и с расстояния в один километр выстрелил из правого носового «контейнера».

Ширкнуло знакомое световое полотнище, и на месте стометрового дерева толщиной с десяток метров возникла свеча дыма и светящихся брызг. Когда дым рассеялся, стрелок убедился, что весь ствол «рододендрона» исчез, превратившись в фонтан дымящихся опилок. Уцелела лишь оголённая вершина дерева, отброшенная в сторону на полсотни метров.

– Неплохая пушчонка, – сказал Матевосян с оттенком разочарования. – Хотя я надеялся на большее.

Максим, также рассчитывавший на более впечатляющий результат, вынул руки из карманов «джойстика».

– Не «Авангард», прямо скажем, поближе к «Кинжалу», но что имеем, то и кушаем. Садись за руль, возвращаемся.

– Я же не пилотировал…

– Справишься.

Матевосян пожал плечами, но в кресло уселся охотно.

Через пару минут они приземлились рядом с вертолётом, встреченные хором криков обрадовавшихся Кости, Мирона и Вероники.

Узнав об испытании оружейных комплексов зэковоза, Дорохов нахмурился, однако ничего не сказал. Он уже смирился с мыслью, что давно вышел из состояния генерала, которому должны беспрекословно подчиняться офицеры ниже рангом.

Впрочем, хмурился он недолго. Отряд неожиданно получил великолепное средство преодоления лесных пространств, что намного увеличивало его возможности.

К лагерю возвращались тремя группками.

Дорохов и Ливенцов – на вертолёте.

Мерадзе и Савельев – на аэробайке.

Остальные расположились в кабине управления зэковоза, с интересом присматриваясь к действиям пилота.

На этот раз им стал Редошкин, в то время как Максим вместе с Егором Левоновичем и Матевосяном изучал рабочие места остальных членов экипажа. Полёт к лагерю был недолгим, хотя Редошкин успел поманеврировать ради тренировки навыка пилотирования, и за это время удалось выяснить предназначение двух ложементов.

Ближний к командному креслу слева служил навигационным комплексом, так как в полёте то и дело высвечивал на экране схему движения и давал целеуказания, изредка показывая пейзаж перед аппаратом. Второй справа предназначался скорее всего для контроля внутреннего оборудования зэковоза, показывая отсеки и приборные панели. Какие функции выполняли остальные четыре кресла, выяснить не удалось.

– Изучайте, – сказал Максим лейтенанту, когда корабль кузнечиков приземлился рядом с успевшим сесть на минуту раньше Ми-8.

Вероника с Редошкиным занялись приготовлением обеда, а Максим со старшими обсудили ближайшие мероприятия, имея полную картину происходящего. Вернее, так им казалось, что полную. Потому что уже через час после возвращения с места выпадения зэковоза из иномерианы начались «незапланированные и несанкционированные» события.

Сначала над лагерем вдруг появились птицы.

Первым их обнаружил Костя, лазивший по кустам на опушке леска, и с криком «Смотрите, птицы!» кинулся к лагерю.

Мерадзе и Редошкин схватились за оружие.

Максим выбежал из палатки к одному из постов охранения, на всякий случай развернув гранатомёт стволом в небо, и козырьком прижал ладонь ко лбу.

Над леском и в самом деле реяли две большие птицы, похожие на земных коршунов, но каждая с четырьмя крыльями. Они плавно кружили на высоте пары сотен метров и словно присматривались к лагерю.

– Не может быть! – процедил Дорохов сквозь зубы. – Вы же утверждали, что Лес окружён поясом этих ваших… плоидов.

– Плантоидов, – поправил Максим. – Во всяком случае, мы так поняли мысль Леса. Пояс защиты не давал возможности никакой живности посещать его территорию.

– Тогда откуда эти птички?

– Наверно, прорвались сквозь защиту. – Максим помолчал, формулируя догадку. – Либо Лес позвал к себе делегацию разумного птичьего кластера.

– Зачем?

– Возможно, для контакта с нами.

– Было бы здорово, – сказал Сергей Макарович, – если идея верна.

– Это орлы? – спросил Костя, возбуждённо переминаясь с ноги на ногу. – Или грифы?

– Лишь бы не посланцы чёрного леса.

– Ни то ни другое, – присмотрелся к птицам Максим. – Это скорее вороны, судя по размерам и оперению.

– Хищники?!

– Хищники, – усмехнулся Савельев.

– Тогда это не парламентёры. Для контакта нужны птички с более мирным характером. Давайте подстрелим одну? – предложил Костя.

– Я тебе подстрелю! – проворчал Редошкин. – Думай головой, а не задним местом. А если это действительно парламентёры?

К двум парящим в небе птицам присоединилось ещё несколько. Потом появилась целая туча, не менее сотни «ворон», затмившая солнце. Причём это было не бесформенное облако, а туго свёрнутое в стреловидный контур образование, плавно меняющее очертания, не расползающееся при этом.

– Красиво! – прошептала Вероника. Покосилась на Максима, покраснела. – Нет, правда!

– Фрактал, – кивнул он. – Только текучий.

Стрела птиц превратилась в крыло с острым клювом, крутанулась веером, хищно понеслась к поляне, словно собиралась снести палатки.

– Алярм! – рявкнул Редошкин, вскидывая к плечу снайперскую «лобаевку».

– Не стрелять! – ответно крикнул Максим. – Всем в укрытия!

Вероника замешкалась, и ему пришлось прыгать к девушке и валить в траву.

Но упруго скользящий птичий клюв длиной не меньше сорока метров не долетел до земли, изменив траекторию полёта. На высоте восьми-десяти метров он вывернулся в небо, обдав сжавшихся людей воздушной волной и жестяным шелестом крыльев. Унёсся на прежнюю высоту, закружился кленовым листом изменяющейся формы.

Мужчины вскочили, провожая птиц оружейными стволами.

Костя погрозил небу кулаком:

– Жесть! Вы чо там, совсем сбрендили?! Кого пугать вздумали?!

Максим помог Веронике подняться.

– Извини за грубое обращение.

Она слабо улыбнулась:

– Сама виновата. Что это было? Нападение?

– Не похоже. Скорее попытка рассмотреть нас. Возьми Костю и отойди с ним к вертолёту.

– Командир, – оглянулся Редошкин, – надо бы предупредить летунов. Разреши пальнуть?

– Они не собирались нападать, это разведка.

– Разведка-то она, может, и разведка, да клювики у них побольше вороньих, заметил?

– Стань к станку. Попытаются спикировать – пугни «сашкой».

– Есть. – Редошкин положил «лобаевку» на землю, деловито вставил в магазин светошумовую гранату, называемую бойцами «сашкой».

Словно поняв, что люди на поляне настроены решительно, птичье крыло приобрело форму журавлиного клина и скользнуло прочь, исчезая за верхушками деревьев.

– А ведь дело дрянь, – задумчиво сказал Савельев.

Головы мужчин повернулись к нему.

– Если ты прав, – продолжил полковник, – и птичий клин – разведка, мы рискуем опоздать с реализацией помощи Лесу. Птицы спокойно могут опуститься к мемориалу Амазонок и устроить Армагеддон.

– Каким образом? – скептически поднял брови Дорохов.

– Запустят генератор иномериан таким манером, что от Леса останутся рожки да ножки.

– Где вы видели у Леса ножки? – удивился Костя.

– Всё, что бегает, и есть его ножки, – усмехнулся Сергей Макарович.

– Понял.

– Возможен и другой вариант: мир-бутерброд нашего Леса просто схлопнется, и ему придёт конец. Да и нам тоже.

– Не пугайте, товарищ полковник, – пробормотал Мерадзе скептически.

Дорохов, изогнув бровь, тоже посмотрел на Савельева с укоризной:

– Пессимистическая точка зрения.

– Может быть.

– Что вы предлагаете?

– Ещё раз срочно связаться с Лесом.

– На предмет?

– На предмет взаимодействия с птицами. Что он знает про них? И не его ли рук дело их появление? Если не его, дело действительно дрянь.

– Майор?

Максим встрепенулся:

– Согласен с Сергеем Макаровичем. Делимся на два отряда и начинаем немедленно действовать.

– Почему на два?

– Я уже говорил. Один направится в мемориал Амазонок, второй займётся контактом с птицами, если в этом есть резон, либо контактом с Беслесом.

– Я полечу к бесам! – подпрыгнул Костя.

Взгляды спутников, скрещённые на его раскрасневшемся лице, нельзя было назвать дружелюбными, но и осуждающими они не были.

– Но сначала поговори с Лесом! – твёрдо проговорил Сергей Макарович. – Берите с Вероникой мотоцикл и летите.

Девушка с готовностью шагнула к Максиму, но он отрицательно качнул головой:

– Не надо, потеряем два часа. Попробуем поговорить отсюда. Жора, займи оборону.

Редошкин кивнул Мерадзе:

– Пошли, ты с юга, я с севера.

– Эх, ну почему я такой глухонемой?! – огорчённо сказал Костя. – Почему не экстрасенс, как вы?! Сам общался бы с Лесом!

– Задурил бы ему голову! – сказал Мерадзе.

– Ага! – радостно согласился молодой человек.

Глава 12

Пропаданцы

События начали разворачиваться совсем не так, как рассчитывал Шарий, и настроение директора ФСБ окончательно свалилось в штопор.

О происшествии под Тюменью ему доложил помощник Дорохова полковник Савкин.

Оказалось, Дорохов и его группа отыскали-таки портал в межвселенский пробой – иномериану – и, преследуемые военным вертолётом под командованием лично генерала Точилина, успели нырнуть в «червоточину», соединяющую неведомый мир под названием Большой Лес. Признаваясь себе в душе, что он не до конца верит в существование других «мелких» вселенных, Павел Васильевич всё же понимал, что иная реальность, недоступная ему в ощущениях, имеет место быть, и поэтому настраивал себя на встречу с руководителями страны, премьером и президентом, как на последний бой. Отстаивать предстояло не только свою «партизанскую» позицию по отношению к событиям с прорывом в земную реальность представителей иной жизни, но и правоту своих подчинённых, генерала Дорохова (пусть и в отставке) и его помощников из других спецслужб.

– Вы уверены, что они прошли в иномериану? – задал он вопрос Савкину, виновато щурившемуся в фокусе вижн-очков. – Вертолёт не взорвался?

– Меня там не было, – смутился белобрысый полковник, известный своим снабженческим талантом. – Но по всем косвенным признакам вертолёт с группой Андрея Тарасовича нырнул в портал иномерианы и не взорвался. Физик Амнуэль подтверждает наши расчёты. Теперь туда слетелись все оборонщики, даже министр прибыл, ищут иномериану.

– Найдут?

– Гарантий дать не могу. На мой взгляд, иномериана не исчезнет и её в конце концов обнаружат.

– И в Лес высадится десант ВДВ.

Савкин сморщился:

– Не исключено.

– Что вы предлагаете сделать, чтобы не получилось как с чёрным лесом? Я имею в виду вторжение наших военных в мир Леса.

– Взорвать портал.

Шарий оценивающим взглядом прошёлся по серому лицу полковника, вдруг ощутив, что тот устал.

– Взорвать? Каким образом?

– В самом начале эпопеи с прорывом к нам чёрного леса мы запускали в устье иномерианы «Кинжал». Ракета взорвалась уже в другой вселенной, но язык иномерианы исчез. Можно повторить опыт. Только…

– Что – только?

– Нам не дадут это сделать.

– Это не главное. Если иномериана исчезнет, мы потеряем связь с Лесом и с группой Дорохова. Думайте, что можно предпринять. Проконсультируйтесь с Амнуэлем, у него хорошая голова, что-нибудь посоветует дельное.

Савкин кивнул, и связь прервалась.

Размышляя о возникшей проблеме: генерал Точилин обвинил его ни много ни мало в госизмене, Шарий созвал онлайн-совещание и больше часа обсуждал случившееся с начальниками Управлений. Однако никто из них, даже начальник НТУ Ставиский, не дали рекомендаций по установлению связи с Дороховым. Сошлись во мнении, что лучшим способом будет посыл беспилотника в мир Леса, но как это сделать, не поднимая шума, при плотном воздушном контроле района с иномерианой, так и не придумали. Над лесом теперь кружило с десяток беспилотников Минобороны разных классов, хотя только два из них были снабжены детекторами Платова, как стали называть комплексы регистрации вакуумных осцилляций, позволяющие обнаруживать вход в иномериану.

После обеда Шарию позвонил лично министр обороны, которого он хорошо знал: часто встречались на совещаниях Совбеза и обсуждали совместные мероприятия по защите российских границ. Министру исполнилось шестьдесят лет, но выглядел он моложе благодаря хорошей спортивной форме и размеренному образу жизни. Обладая жёстким прямолинейным характером, он быстро привёл в порядок дисциплину в войсках, отправил в отставку многих генералов, особенно из тех, кто обзавёлся особняками и машинами «неприлично роскошного класса», и рьяно принялся разгребать финансовые «конюшни» министерства, за что его возненавидели либералы и полюбил служивый народ.

Шарий этого человека уважал и, надо признаться, побаивался, потому что убедить его в каких-то вещах, если он не соглашался с доводами собеседника, было невероятно трудно.

– На вас подан рапорт, – сказал министр, поздоровавшись, сухолицый, сероглазый, с залысинами. – Генерал Точилин предлагает президенту отправить вас под трибунал. Что происходит, Павел Васильевич?

Шарий боднул воздух лбом:

– Думаю, вам доложили, Алексей Фёдорович, что происходит. Проблема контакта с Большим Лесом зашла в тупик, и с нашей стороны ею занялся генерал Дорохов с экспертами. Но то ли вас всё время неправильно информируют о ходе расследования и решения проблемы, то ли вы ревнуете, действительно подозревая меня и мои службы в сговоре, из-за чего мы вынуждены работать не бок о бок, а самостоятельно. Кстати, имеем на это право. Предлагаю встретиться и во всём спокойно разобраться.