Война HAARP‑2

– Что случилось? – появился через несколько минут Черняк.

– Ничего особенного, вызвали в министерство.

– Замы или самолично Сойло?

– Приёмная. Маракую, что ему нужно от нас.

– Неймс! – уверенно сказал Иван Захарович. – По большому счёту, мы ему не подчиняемся, несмотря на официальное закрепление подразделения в составе корпуса космической обороны, у нас своя независимая линия обеспечения, и он наверняка ищет способы изменить это положение. Мужик он крутой.

– Неймс, – взвесил слово Зернов.

– «Изделие Д», – ухмыльнулся Черняк. – «Шершень». Никак не могу успокоиться по поводу идеи полковника Пахомова с его самолётом-ловушкой. Пару раз обломаем зубы американцам с их акустроном на борту Х‑37…

– Уже и на самолёты стали устанавливать.

– Вот-вот, дадим отпор – крепко призадумаются стратеги Пентагона, стоит ли с нами связываться.

Зернов поднялся, поправляя китель.

– Ладно, поехал я.

В Министерстве обороны России на улице Знаменка он был без четверти два. Именно в этот момент министр входил в свой кабинет и встретил командующего ВГОР сухо:

– Зайдите через пару минут.

Зернов вытянулся, поймав сочувствующий взгляд адъютанта, подождал пять минут и открыл дверь.

Был Сойло Горик Степанович, нивх по национальности, мал росточком (метр пятьдесят с кепкой, как говорится), субтилен, коричневолиц и узкоглаз, с большим треугольным носом чуть ли не на пол-лица, носил туфли на толстой подошве, чтобы выглядеть повыше, но никто над этим не шутил, так как министр был памятлив, энергичен и твёрд в оценках окружающих. Чем-то он походил на китайского министра обороны, и в коридорах министерства можно было услышать шутки по этому поводу – не братья ли они?

Зернов положил перед собой диск.

– Общая обстановка…

– Не надо лишней говорильни, генерал, – сел на место Сойло. – Я знаю общую обстановку. Что у вас за конфликт с министром внутренних дел?

Зернов не уступал собеседнику в хладнокровии и свои чувства не выдал ни одним жестом.

– Конфликта никакого нет. Контрразведчики вышли на сеть китайской разведки, с которой сотрудничали высокопоставленные чины МВД Хабаровского края и Москвы. Мы задержали их во время встречи с китайцами, допросили и переправили в столицу.

– Причина задержания? При чём тут китайская разведка?

– Не только китайская, но и американская, в деле замешаны кадровые дипломаты и разведчики ЦРУ. Их заинтересовало «изделие Д».

– Каким образом им удалось выйти на «изделие»?

Зернов подвинул коробочку с диском министру.

– Здесь исчёрпывающая информация.

Сойло посмотрел на диск, но не взял.

– Вы подкидываете мне абсолютно несвойственные ведомству задачи.

– Не я подчинял ВГОР министерству, – ровным голосом ответил Денис Самойлович.

Сойло взял-таки диск, повертел в коричневых пальцах, положил перед собой.

– С чего завязался сыр-бор? Мы только начали перезагрузку с НАТО и Пентагоном, а ваша структура, наоборот, усиливает конфронтацию.

– Прошу прощения, товарищ министр, это неверное суждение. Конфронтацию усиливает американская сторона, особенно после того, как Украина стала её «пятьдесят первым» штатом. Сеть их «Зевсов» окружила Россию по периметру, конфигурация генераторов не случайна, те «естественные природные» катаклизмы, которые нынче фиксируются во всех районах мира, есть рукотворные климдивы американцев.

– Вы уверены?

– А теперь к ним присоединяются и геофизические, если вспомнить внезапные пробуждения вулканов. Мы обороняемся, США наступают, не обращая внимания на последствия. Разведка имеет точные сведения о грядущих климатаках на Камчатку, Урал и Крым. Мы готовим ответ, наши планы у вас есть. Что касается конфронтации… а когда Соединённые Штаты Америки и НАТО не были нашими врагами? Противостояние на уровне разведок, в том числе военных, вы можете подтвердить, достигло точки кипения. Если на верхних уровнях политических систем политкорректно заявляют о «перезагрузке», «потеплении» отношений, то на уровне исполнителей замыслов идёт настоящая война! Да и постоянные заявления американских президентов о тотальном превосходстве американской «нации» над всеми остальными показывает, насколько у них сдвинуты мозги.

Сойло мигнул; стул его был специально сделан с утолщённым сиденьем, что скрывало рост, поэтому выглядел он странновато. Впрочем, Зернов относился к этим причудам философски, понимая желание министра казаться убедительнее.

– Всё это правильно, – сказал он мягче. – Хотя я оставил бы политикам и руководству такие рассуждения. Наша задача – обезопасить страну от внешних угроз. Не связывайтесь с МВД, отдайте Мережковского и иже с ним федералам.

– Уже передал.

– Вот и хорошо. Теперь главное. – Министр навис над столом, голубоватые глаза его загорелись острым огнём. – По какому праву, генерал, вы оставили у себя «изделие Д»?! Распоряжением министра, то есть моим приказом, вы должны были передать все материалы под грифом «Шершень» и готовые образцы специалистам министерства. Почему вы этого не сделали? Насколько мне известно, один из последних образцов был испытан в небе над Санкт-Петербургом!

Зернов усмехнулся про себя: Черняк как в воду глядел, верно угадав причину вызова к министру.

– Только с его помощью мы и смогли разблокировать ПНД над Санкт-Петурбургом.

– ПНД?

– Зону низкого давления, державшую ураган.

– Значит, вы признаёте неполное исполнение приказа?

– Всё, что мы делаем, делается на благо страны и народа! Да, я виноват, что не доложил вам заранее об испытании «Шершня» на климдивах, но не из злого умысла. Если «изделие Д» будет способно нейтрализовать климатаки, мы добьёмся паритета с американцами в вопросе ведения климатических, а в перспективе и геофизических войн, что намного важнее.

Сойло раздвинул губы в подобие улыбки, что превратило его лицо в птичье.

– Генерал, немедленно свернуть все работы по «изделию Д»! Немедленно! Рабочий образец передать в Центр аэропорта Чкаловский. Тоже немедленно! Плюс оставшиеся у вас материалы.

Зернов ощупал морщинистое «птичье» лицо министра глазами.

– Открытие неймса – наша заслуга, господин министр. Не ваши специалисты его вычислили, и не они провели первые испытания. Важность открытия велика, не скрою, и ваше ведомство имеет право вести с «изделием Д» свои исследования, но…

– Никаких «но», генерал! «Изделием Д» теперь будут заниматься исключительно наши сотрудники! Во избежание утечек информации, как вы понимаете. Это решено!

Зернов помолчал.

– Вами, генерал? – Слово «генерал» Зернов подчеркнул.

– Мной.

– Я имею право обжаловать ваш приказ в инстанциях высшего уровня.

– Обжалуйте. «Изделие Д» должно быть в Чкаловском сегодня же.

Зернов встал.

– Разрешите идти?

– Идите. – Сойло попытался улыбнуться ещё раз. – Не обижайтесь, Денис Самойлович, во имя безопасности страны…

– Можно наступить на горло собственной песне, – закончил Зернов всё тем же ровным голосом.

– Вот именно. Вы хорошо понимаете ситуацию.

Зернов чётко повернулся и вышел, унося взгляд министра, в котором смешались озабоченность, грозные искры и полное отсутствие сочувствия.

В кабине дежурного «Мерседеса» Центра командующий ВГОР набрал известный ему номер. Не отвечали минуты три, хотя мобильный был на линии. Наконец после металлического щелчка в клипсе айкома заговорил голос председателя Совета безопасности России Тригоркина:

– Слушаю.

– Александр Всеславович, Зернов беспокоит. Возникла необходимость консультации.

– Как срочно?

– Срочней не бывает.

– Где вы?

– В Москве, на Знаменке.

– Я в Думе, подъезжайте, я на третьем этаже, к трём успеете?

Зернов посмотрел на часы – было без десяти три.

– Боюсь, что нет. Постараюсь к половине четвёртого.

– Начнётся заседание… хорошо, я подбегу к вам на пять минут, кабинет триста три, в пятнадцать тридцать.

– Благодарю. – Зернов посмотрел на водителя. – Митя, в Думу. Постарайся побыстрее, но без нарушений.

– Понял, Денис Самойлович.

Приехали в начале четвёртого.

Зернов зашёл в буфет на втором этаже, взял чай и булочку с маком, буквально на ходу (на него поглядывали – осанистая фигура в генеральском мундире) съел и ровно в половине четвёртого зашёл в триста третий кабинет.

Он был пуст. Однако не прошло пары секунд, открылась дверь, в помещение, где стоял длинный стол с рядами стульев и стол поменьше, образующий с первым букву «Т», чуть ли не вбежал седой мужчина с лицом хирурга, спешащего на операцию. На Зернова глянули прозрачно-серые цепкие глаза. Тригоркин четыре года возглавлял ГРУ Минобороны и считался человеком президента.

– Что случилось, Денис Самойлович? Что за спешка? – Рука председателя Совбеза была железной. – Садись.

Присели на стулья напротив друг друга.

– Я был у министра. – Зернов пересказал суть беседы. – Прошу поспособствовать перед президентом: приказ министра считаю необоснованным. Открытие неймса принадлежит нам, мы и будем работать с ним дальше, тем более что перспективы по подавлению климатак очень высоки. Конечно, у неймса великолепные возможности стать оружием номер один в России, и мы на эту тематику не замахиваемся, но испытывать «Шершень» на климдивах намереваемся и в дальнейшем.

Тригоркин бросил нетерпеливый взгляд на часы.

– Чёрт, нет времени… поговорить бы не спеша… мне понадобится полная информация по этому вопросу.

– Сброшу на защищённый е-мейл через час.

– Второй раз слышу от тебя о неймсе, он и в самом деле так эффективен?

Зернов усмехнулся:

– Я лично его испытывал.

– Он может пробивать танки?

– Он уничтожает танки! И любую другую технику! В зависимости от мощности излучателя и конфигурации электромагнитного пакета пробивает дырки в любом материале, а на дальности свыше километра превращает в пыль любой объект, будь это сарай или танк.

Тригоркин, с сомнением прищурясь, покивал:

– Понятна реакция Сойло, он хочет быть монополистом в применении такого эффективного оружия. Хорошо, Денис Самойлович, я на вашей стороне. Встречусь с президентом и объясню ему ситуацию. Покажете неймс в действии?

– В любой момент.

– Извини, убегаю. Жду материал.

Зернов протянул руку и встретил такую же крепкую ладонь председателя Совбеза.

Подмосковье, г. Королёв

9 октября, утро

Проснулись рано, однако нежились в кровати, пользуясь возможностью никуда не спешить, говорили о том, что лучше взять с собой в Кострому, заезжать ли в Судиславль, и о тысяче других важных и неважных мелочей. Перетягивали одеяло на себя, с хохотом, доперетягивались…

В начале восьмого пили кофе, опять же в постели, и ели яичницу, которую приготовил Афанасий.

И вдруг позвонил дед.

Афанасий, допивавший кофе, дистанционно – голосом – включил айком:

– Кто так рано?

– Не признал, внучок, по звуку? – раздался бодрый голос Геннадия Терентьевича.

– Дедуля!

– Именно что. Мне принесли известие, что ты с жёнкой собираешься ехать в Судиславль. Правда, что ли?

Афоня перевёл взгляд на Дуню, фыркнувшую в ответ на слово «жёнка».

– Кто принёс?

– Сорока на хвосте.

Афанасий засмеялся. Прибауточки деда всегда улучшали настроение, и он вдруг понял, что соскучился по родственнику. В последний раз они виделись ещё до перевода Геннадия Терентьевича в Чкаловский.

– Собирались сегодня в Кострому.

– Чего в Кострому?

– Вообще-то едем в Русиново, к Дуниным родичам, но решили заехать и в Кострому.

– А на родину не хошь заехать?

Афанасий с Дуней переглянулись. Она кивнула.

– Заедем, если надо.

– Меня отпустили на пару дней в Судиславль, просил хозяйство проверить, кое-что забрать хочу, в баньку к Мишке напрошусь, да и вообще распоряжения дам по дальнейшему уходу.

– Значит, возвращаться к прежнему образу жизни ты не планируешь.

– Планирую, но позже, так захватишь с собой?

– В любое время, когда скажешь.

– Да чего мне собираться, кожушок накинул и в путь. Когда вы хотели выезжать?

– Часов в десять.

– В Чкаловский не по пути?

– Заедем, бешеной собаке сто вёрст не крюк.

– Узнаю родственные речи, – хрюкнул дед с удовлетворением. – Запоминай адрес: улица Зелёная, одиннадцать. Подъедешь – позвони, моя хоромина на территории заведения, мы выйдем.

– Мы?

– Да охранника ко мне приставили, – с досадой сказал Геннадий Терентьевич, – иначе не отпускают. Уместимся? Молодой парнишка.

Дуня кивнула.

– Хорошо, не переживай, люди заботятся о великом изобретателе, ты же главный по нашим тарелочкам.

Пахомов выключил телефон, развёл руками:

– Честное слово, я не хотел…

Дуня прижала пальчик к его губам.

– Я ничего не имею против твоего дедули, он хороший человек, мы его все уважаем. Собираемся?

– Да! – сказал Афанасий, целуя любимую.

В принципе долго собираться не пришлось. Дуня заранее приготовила личные вещи, осталось только присоединить одежду и обувь по погоде да позаботиться о питье и бутербродах на дорогу.

Снесли сумки в «Ниссан». В начале одиннадцатого выехали из Королёва, в половине первого были в Чкаловском, наблюдая, как на военном аэродроме слева садятся самолёты. Подъехали к дому номер одиннадцать, а точнее, к огороженной высоким забором территории с комплексом зданий, которые принадлежали Министерству обороны и назывались, как знал Афанасий, «закрытым объектом номер шестьдесят семь», или «Технотроном». Здесь же располагалась и лаборатория, в которой работал теперь дед.

Он вышел ровно в час, одетый в чёрную зимнюю парку с капюшоном. Рядом с ним шагал скромно одетый молодой человек с чубчиком, загорелый, симпатичный, на лице которого застыло стеснительное выражение. У него был нос пуговкой, крутой лоб и прозрачно-серые глаза. С виду телохранитель Геннадия Терентьевича не производил впечатление крутого спеца, но Афанасий заметил, как он идёт, упруго и раскованно, как несёт сумку идержит тело, и понял, что перед ним боец высокого класса.

– Вот, знакомьтесь, – подошёл к машине изобретатель неймса, обнял вышедшего внука. – Степан.

Парень кивнул, бросив на Афанасия оценивающий взгляд; в этом взгляде было столько профессионального опыта, внимания и сосредоточенности, что Афанасий абсолютно укрепился в правильности своего восприятия.

– Афанасий. – Рука парня оказалась сухой и твёрдой, как деревяшка. – А это Дуня.

Девушка, раскрасневшись, – она тоже вылезла из кабины, – разулыбалась.

– Ну и хорошо, – приобнял её Геннадий Терентьевич, – выглядишь божественно! Поехали, что ли?

Таким образом они и оказались на родине, поменяв планы, но нисколько не пожалев о потере времени, так как и Афанасий, и Дуня не отпускали память о детстве, проведенном на окраине Судиславля.

Впрочем, уже позже Афанасий пожалел-таки о посещении дедова дома, хотя и по другой причине. А пока они с радостными воспоминаниями устроились в доме – приехали к пяти часам вечера, ещё засветло – и пошли в гости к дяде Мише, родному дядьке Дуни, встретившему их с радостно-удивлёнными объятиями, потому как он вовсе не ждал племянницу, да ещё и с мужем. А узнав, что приехал и Геннадий Терентьевич, дядя Миша и вовсе растрогался.

– Мою дивизию! Он же мне как брат родной, пойду потискаю! Санька Вавин баньку затопил с обеда, как знал, что вы приедете, так ты забеги к нему.

Дуня и Афанасий переглянулись.

– Пойдём прямо сейчас? – предложил он.

– Нет, вечером, – не согласилась она. – Дай мне оглядеться, по двору пройтись, я же здесь всю жизнь прожила, сердце сжимается.

– Хорошо, тогда я пойду к деду, тоже похожу по двору, вдохну запахи прошлых удовольствий. Если что – звони, а я подойду часам к семи.

Дуня поцеловала сговорчивого мужа, и он ушёл в прекрасном настроении, совершенно забыв о том, что живёт в непредсказуемом мире.

Сначала завернул к Вавиным, поздоровался с Александром Васильевичем, обнял Шурочку, вкусно пахнущую свежим хлебом; недавно Вавины построили на своей территории махонькую пекарню. Отпускать его не хотели, пришлось вкратце рассказать им о своём житье-бытье в Королёве. Пообещав к семи прийти в баньку, он добрался-таки до своего старого дома и встретил телохранителя деда.

– Стёпа, как дела?

– Нормально, устроился, – доложил молодой человек, прогуливаясь вдоль забора. – Дом у вас приятный, буду спать в малой спальне… если не помешаю.

– Не помешаешь. Где служил?

– Да где я только не служил, – уклончиво ответил телохранитель деда. – Кавказ, Белоруссия, Прибалтика.

– Украина?

– Новороссия.

– Разведка? ДРГ?

Степан стеснительно улыбнулся, и Афанасий понял, что парень, скорее всего, был бойцом диверсионно-разведывательной группы, выполнявшей особые задания руководства ГРУ за рубежом.

– Тебе сколько стукнуло?

– Двадцать девять.

– Тю, так мы практически одногодки! А выглядишь ты как студент-ботаник.

– Это плохо?

– Это хорошо. Никто не будет брать тебя в расчёт. Ну, осматривайся. – Афанасий прошёл в дом.

Уже смеркалось, когда он выбрался во двор и нашёл деда вместе с дядей Дуни в любимом сарае.

Геннадий Терентьевич копался в своих шкафчиках, перекладывал какие-то инструменты, детали, самоделки, дядя Миша тараторил, рассказывая последние местные новости.

– Семёныч тележку самоходящую сотворил, хвастает – скоро на ней на Марс полетит. Людка, дочка Вовки Чемериса, замуж собралась.

– Так она ж вроде уже была замужем?

– Так что? В четвёртый раз собирается, нравится ей свадьбы играть.

– За кого? – невнятно спросил Геннадий Терентьевич, чихая.

– За какого-то минижера из Костромы, видный такой, пузатый только.

– Может, менеджера? – весело поправил Михаила Афанасий.

– Да бог его ведает, может, и менеджера, – махнул рукой сухонький белобрысый Ходченков. – Сейчас таких профессий понавыдумывали, что не выговоришь.

– Мерчандайзер.

– Во-во, дайзер, туды его в качель. А правда, Афоня, что в Москве машины без водителя ездят?

– Пока ещё нет, – засмеялся Афанасий. – Хотя уже близок час, когда поедут автомат-такси. Нынешние новые авто снабжаются особой компьютеризированной системой «кар‑2‑кар», анализирующей обстановку на дорогах и предупреждающей столкновения. Машина сама тормозит, поворачивает, останавливается, паркуется, если надо, связывается с другими авто по вай-фай. А в «Мерседесы» вообще встраиваются автопилоты. Система называется «Стиринг Ассист»[8], она позволяет компьютеру миновать пробки по заданному маршруту и работает на скоростях до ста сорока километров в час. Так что недалеко уже до полной автоматизации движения.

– А в твоей машине этот «ассис» есть?

– Нету, «Скарабею» моему четыре года, тогда ещё компы были попроще. Дед, когда в баню пойдёшь?

– После ужина.

– У нас поужинаете, – заспешил дядя Миша.

– Нет, Вавины обидятся, они нас пригласили, причём всех, и вас тоже. Шурочка уже оккупировала кухню, готовит что-то вкусное.

– Ладно, я только за.

Афанасий вышел в огород, заметил аккуратно проведенные грядки – остался ряд капусты, столкнулся со Степаном, задумчиво разглядывающим забор вокруг участка Геннадия Терентьевича, дом и пристройки. Забор был старый, дощатый, потемневший от времени и непогоды, и выглядел жалко. Любую его доску можно было легко вышибить толчком ладони.

Они переглянулись.

– Не крепость, – показал свою специфическую улыбку телохранитель.

– Это уж точно, – согласился Афанасий, бросив критический взгляд на щели в заборе; внезапный порыв холодного ветра – в почти полном безветрии, погода стояла октябрьская, чисто осенняя, промозглая, сырая, но ветра не было – заставил его поджаться.

Но он постарался выглядеть уверенно-оптимистичным.

– Здесь все так живут – открыто. Но если что заметишь…

– Обязательно, товарищ полковник.

Афанасий, повернувшийся, чтобы уйти, не удержался от любопытства:

– Звёзды или полосы? – Имелись в виду офицерские погоны или сержантские лычки.

– Майор.

Афанасий присвистнул, сунул руку парню.

– Тогда я спокоен.

На том и разошлись. Степан побрёл вокруг дома, Афанасий в дом, переоделся, размышляя о прикрытии деда (майоры-телохранители служили только в элитной бригаде охраны высших должностных лиц, и прикрытие деду дали серьёзнее некуда), взял привезённые из Москвы продукты, бутылку «Саперави», торт «Наполеон», и с лёгкой душой направился к Ходченковым.

Дуня сидела в светлице и разговаривала с соседками, самой молодой из которых было далеко за семьдесят. Увидев мужа, она торопливо вскочила (он понял – терпела изо всех сил) и радостно заявила, что готова к походу.

– Здрасьте, – по-светски шаркнул он ножкой, пытаясь вспомнить, какая соседка где живёт. – Забираю свою жёнушку, нас уже ждут.

Его оглядели с любопытством, но Афанасий не дал женщинам шанса начать задавать вопросы, взял жену под руку и утащил на улицу.

Ужин у Вавиных начался весело.

Александр Васильевич шутил, рассказывал анекдоты, взялся положить руку Афанасия (сошлись на ничьей, хотя Афанасий мог победить почти без усилий), пришла дочь Вавиных Тома, потом заявились соседи – Митрофан и Борис, прозванный Бородой, выпили самогоночки, наелись пирогов с капустой и грибами, приготовленных Шурочкой, занялись тыквой, фаршированной мясом, и Афанасий поверил, что жизнь в данный конкретный момент времени удалась.

– Бесподобное блюдо! – заявил он, вытирая вспотевшее лицо. – Как вы это делаете? Не думал, что из тыквы можно приготовить такую вкуснятину!

– Ничего себе особенного, – засмущалась довольная хозяйка. – Говядинка свежая, лук, морковка, вареная фасоль, кабачок…

– Болгарский перец, чеснок, помидоры, – закончил Вавин, довольный не меньше жены, – всё своё, чистое, аки слеза, без ГМО и консервантов, гарантируем.

– И тыква?

– Сначала все ингриденты обжариваются на сковородке, потом тушатся в тыкве.

– Запиши рецепт, – посмотрел он на Дуню.

– Я его знаю, – рассмеялась девушка; у неё сияли глаза, она была счастлива, красивая до умопомрачения, на неё засматривались и Шурочка, и Тамара, и заскочившая на огонёк Людмила, и хотелось долго сидеть в приятной компании, перед которой не надо было умничать и следить за языком, корчить из себя значимого мужика.

– А теперь в баню… – начал Афанасий.

Дверь в хату со стуком отворилась, и на пороге возник Олег.

– А вот и я! Не ждали?

Слова застряли в горле. Родившееся удивление и недоумение превратились в неприятие и злость, но усилием воли Афанасий потушил костёр негативных эмоций, вспыхнувший в душе.

– Картина маслом… ты же заболел?

– Выздоровел уже, – беззаботно отмахнулся майор, одетый в сногсшибательной красоты серебристую куртку с чёрными меховыми рукавами. Он нашёл глазами Дуню, широко улыбнулся, подскочил к столу, протянул ей красную розу, не здороваясь ни с кем и не обращая внимания на женщин за столом. – Это тебе. Не сердись, я же соскучился.

Слегка окосевший от самогонки Вавин полез его обнимать. Подошла и Шурочка, предложила присоединиться.

Афанасий поймал смущённо-сочувственный взгляд Дуни, приподнял бровь.

– Ты готова? Пошли-ка в баньку. – Он перевёл взгляд на Олега: – А ты пока тут устраивайся, тыковки испробуй.

Олег хотел что-то сказать, но Афанасий похлопал его по плечу и продефилировал мимо, обняв Дуню за плечи.

Не разговаривая, разделись, завернулись в простыни, залезли в парилку. Дуня притихла, и о чём она думает, понять было трудно, хотя Афанасий надеялся, что их чувства взаимны либо дополняют друг друга.

– Сердишься, Фаня? – тихо поинтересовалась девушка.

Он не выдержал, засмеялся.

– Душа моя, я уже отвечал на этот вопрос, прими к сведению: ты стоишь совсем других чувств!

– И не ревнуешь?

– Абсолютно! Потому что я мгновенно узнаю, если ты меня разлюбишь. Давай вообще не обращать внимания на такие неожиданности. Не хватало, чтобы мы расстраивались по мелкому поводу.

– Олег – мелкий повод? – улыбнулась она.

– Метр семьдесят, конечно, мелкий.

– Мне его жалко…

– Правда? – подозрительно спросил он.

Дуня распахнула глаза, увидела его косую физиономию, нашла губы…

Дышать стало трудней… и легче.

– Как поговорила с соседками?

– Да всё о похоронах говорили, – смутилась Дуня. – Бабушка Митрохина умерла, ей девяносто стукнуло.

– Пожила бабушка.

– Тётя Катя в семьдесят девять умерла, Александр Павлович в шестьдесят шесть.

– Ну, это неизбежный процесс, старые уходят.

– Молодые тоже. Витя Монахов молодой был совсем, умер в сорок с хвостиком.

– Болел?

– Спился.

Афанасий хотел отпустить шутку по этому поводу, но увидел, что Дуня опечалилась, обнял, поцеловал в потную щёку.

– Что-то тебя не в ту сторону повернуло. Мы же приехали отдыхать, все печали побоку! Больше не отпущу тебя одну в компанию старух, а то так и будешь потом местных бабок вспоминать. Улыбнись.