Кавказские евреи-горцы (сборник)

Усопший лежит на земле до тех пор, пока приготовляют для него одежду, называемую по-библейски тахрихим. Целое общество сидит возле дома умершего или во дворе его и шьет этот тахрихим; в то же время женщины-плакальщицы собираются во дворе, садятся группой в большой круг и оглашают воздух протяжным плачевным напевом. Одна из них стоит на коленях и расхваливает достоинства умершего; в это время она бьет себя кулаком в лицо, в голову и в обнаженные груди так сильно, что другие женщины, сидящие возле нее, удерживают руки с обеих сторон. Когда она кончает одну фразу, все женщины отвечают ей словами: хюйа-алла! хюйа-алла! о Боже! о Боже! – бьют себя между тем в голову и делают такие странные гримасы и движения, что страшно смотреть на них.

Все они сидят с растрепанными волосами, одеты в весьма старые оборванные платья, а некоторые покрыты белыми покрывалами. Когда стоящая в середине женщина кончает свою речь, то за ней из группы выходит по очереди другая и т. д. Чем более они при этом выразят свои чувствования красноречивыми словами, тем больше заслуживают славу у других женщин. Оттого, икая, плакальщица в разгаре своего вдохновения совершенно теряется, забывает себя, глаза у нее, как и у других плакальщиц, горят огнем и налиты кровью, свирепая дикость выражается на лице.

В то время подходят к ним некоторые мужчины, по два и по три человека, слушают их речи, кивают головами и рыдают как дети. Несколько минут они так участвуют в плаче женщин, потом удаляются, другие на место их подходят и т. д. Мужчины также бьют себя кулаками в грудь, в голову и лицо, когда участвуют в плаче с женщинами. Это продолжается до тех пор, пока приготовляется одежда тахрихим для умершего. Потом ставят палатку на поле и переносят труп в нее. На поле раскладывают огонь и на нем согревают воду для обмывания тела умершего. Потом одевают его в одежды из белого коленкора – сперва в рубашку, сшитую с башлыком, а рукава вместе с перчатками, так что лицо и голова закрываются башлыком, а пальцы рук – перчатками рукавов; потом в штаны с чулками, вместе сшитые, для закрывания ног. Далее заворачивают труп в талеф, то есть в покрывало, которым евреи покрывают себя в синагогах во время молитвы, и надевают на него белый саван; наконец, кладут труп на носилки, покрывают его или черным сукном, или красным персидским шелковым большим платком. Носилки бывают временные и постоянные. Временные делают из двух длинных толстых деревянных палок, переплетенных короткими ветвями дереза, наподобие лестницы, а постоянные делаются столяром и укреплены железом, в виде решетчатого ящика, с ножками и ручками; таковые стоят постоянно в передних синагог. В тех местах, где в обычае временные носилки, евреи считают грехом иметь постоянные, ибо они живут с надеждою, что настанет день, в который прекратится смерть, и, во-вторых, они веруют, что если носилки стоят готовыми, а равно если могила вырыта без надобности, то непременно должен еще кто-нибудь умереть; поэтому скоро после похорон носилки разламывают и бросают в огонь.

Женщины провожают мертвого – с воплями и рыданиями, с ужасным криком и плачем, причем бьют и колотят себя руками в голову, лицо и груди только со двора; потом они или возвращаются назад, в дом умершего, или расходятся по своим домам и начинают расхваливать тех женщин, которые отличились своими речами и движениями. Мужчины же отправляются с трупом на кладбище, порою останавливаясь на несколько минут, причем читают или одну главу из псалтыря Давида, или молитву за усопшего. Подходя к кладбищу, они останавливаются на некоторое время на поле и становятся в полукруг: раввины читают молитвы, а народ в это время бросает в воздух кусочки разломленной старой азиатской серебряной монеты, думая этим задобрить злых духов. По окончании этого обряда направляются к могиле. Могила вырывается глубиною около 2,5 аршина и более; покойника кладут лицом вверх, покрывают в вышину одного аршина над ним досками, чтоб он мог свободно лежать, и доски засыпают землей. На могиле ставят надгробный камень с надписью; большей частью, кроме имени умершего, пишется следующая фраза из книги пророков: «И много из спящих в земле пробудятся и встанут к вечной жизни». Еще обозначают день, в который потребован (такой-то), сын (такого-то) в верховный небесный, суд, число, месяц и год по еврейскому летоисчислению от Сотворения мира. На некоторых памятниках описывают добродеяния и достоинства покойника, например, то, что он делал добро всякому, помогал бедным, не обидел ближнего, был гостеприимен, не был горд и тому подобное.

Возвращаясь с могилы, срывают три раза траву, растущую на кладбище, и бросают ее через плечо, говоря: «Да прекратится смерть на веки веков, аминь!» Когда выходят с кладбища, все обмывают руки, становятся в большой круг, в середину которого входят сын или наследник покойника или же ближайшие родственники его, если сыновей нет; раввин читает молитву за покойника, а потом все утешают родного или родных его и оттуда отправляются в дом покойника. Там приготовляется обед или ужин (если поздно бывают похороны); раввины читают там молитвы, мишну, Талмуд и книгу Иова в честь души покойника. Целый месяц, а иногда целый год горит лампа с маслом на том самом месте, где душа вышла из тела, по причине вышеописанной; целый месяц читают там молитвы по три раза в день и по целым дням до глубокой ночи женщины-плакальщицы просиживают там и плачут; другие женщины деревни и девушки приходят туда также ежедневно участвовать в общем рыдании. Обед и ужин обязаны кушать в том же доме, и сюда каждый хозяин приносит свои кушанья. Мужчины кушают отдельно, в комнате покойника, а женщины тоже отдельно; такие общие обеды и ужины продолжаются тоже целый месяц. По окончании же месяца наследник покойника или вдова приготовляет обед и ужин для целого селения; если они бедные, то общество помогает им в этом. Тогда опять раввины читают молитвы ради успокоения души покойника и скорого вхождения ее в рай.

Такие поминки возобновляют по окончании года в тот самый день, в который покойник умер; тогда делается еще раз всеобщий обед и ужин для целого общества. Траур по усопшему исполняют по установлению религии: разрывают верхний кусок платья под воротником, возле груди, и так ходят в разорванном платье целый год. В Кубе мне рассказывали евреи, но я сам не видел, что в течение первого года от смерти какого-нибудь молодого храброго человека женщины не раз берут его лошадь, надевают на нее сбрую, на коня садится верхом молодая женщина ростом с умершего, причем она одета в его костюм, с его пистолетами, кинжалом и шашкою. Все женщины и девушки собираются и окружают коня, начинают при этом плакать, кричать и рыдать, бьют себя в груди, зовут эту женщину его именем и оглашают воздух воплями. Этим они себе воображают, что покойник сам сидит верхом на коне и одет, как живой, пред ними. Представление такого рода доводит их до экстаза.

Вообще женщины горских евреев очень склонны к плачу и ищут случая для того, чтобы было о чем поплакать.

Так, когда я объезжал Прикаспийский край и Терскую область, я везде встречал женщин, оплакивающих покойников. Они говорят: «У нас такой адат. Когда мы выплачемся, то на сердце легче делается». Помню, например, что по приезде моем в селение Янгккен, лежащее недалеко от Маджалиса в Кайтаг-Табасаранском округе, я услыхал издали пение женщин; с тамошним раввином я отправился по тому направлению, откуда оно слышалось, и спросил раввина, что это за пение? Он мне ответил, что это не пение, а плач женщин. И действительно, когда мы подошли ближе, то увидели, что почти все женщины деревни сидят в живописной группе и плачут с такой странной мелодией, что издали казалось, будто они пели; их глаза уже опухли от рыдания, и все они были избиты страшным образом. Я спросил их, давно ли умер тот, которого они оплакивают? Представьте мое удивление, когда я услышал, что уже 25 лет прошло после смерти оплакиваемого!

Кроме склонности к такому странному оплакиванию покойников, я заметил еще, что горские еврейки любят заводить между собой перебранки, доходящие до схваток. Во всех почти еврейских деревнях в горах пришлось мне видеть ссоры и драки между прекрасным полом. Мужчины в этом отношении гораздо скромнее. За какую-нибудь мелочь еврейки могут поссориться между собою, причем поднимают крик и шум. Смешно смотреть, как они бранятся, – одна против другой дергаются, машут руками на все стороны и кричат изо всех сил, проклиная одна другую. Подобные ссоры происходят и среди улиц, и на крышах саклей; с большим трудом мужчины разгоняют ссорящихся по домам. Но, упомянувши об этой слабой стороне горских евреек, я должен сказать, что они вообще добросердечны. Они душевно рады принять гостя, услужить и угодить ему. Они вообще весьма трудолюбивы – занимаются хозяйством, приготовлением пищи, присмотром за домашним скотом, рубкою дров, носят на себе в кувшинах воду – богатые и бедные, без различия; они также занимаются шитьем одежды для всех членов семейства, как для женщин, так и для мужчин. В свободное от домашнего хозяйства время они ткут разноцветные шнурки для продажи, занимаются сушением табака и другими разными работами. Между ними попадаются искусные рукодельницы, которые вышивают кисеты для табака и денег бисером с разными украшениями, а также изготовляют различные принадлежности женских уборов. Кроме всего этого, женщины занимаются печением хлеба. Печки для хлеба устроены только у некоторых хозяек для всей деревни; этими печами пользуются и остальные хозяйки. Большей частью пекут они хлеб и только раз в неделю, под праздник, но иногда случается, что пекут и в другие дни недели, в особенности когда приезжает к ним гость. Печки эти устроены в особой комнате или же на дворе возле дома. Это большие ямы, сделанные в земле и обмазанные глиною и известью. Каждая хозяйка приносит туда хворост и одно-другое полено дров для топки, также приносит с собою готовое тесто, из которого делает чуреки, прилепливая их к внутренним стенам ямы, в каком положении они и выпекаются. Возле таких печей собирается много женщин, и каждая ожидает своей очереди, а между тем, в ожидании ее, рассказывают сказки, новости и разные сплетни, болтают без умолку, хохочут, шепчутся, поверяя иногда друг дружке любовные свои интрижки.

Между молодыми женщинами встречаются франтихи, которые красят себе волосы и брови. Встречал я и таких, которые разрисовывают себе лицо возле глаз и на щеках; они рисуют красками разные фигуры вроде маленьких шариков и кривых линий черного, красного и каштанового цвета, и в таком виде они весьма похожи на дикарок. Заднюю косу они постоянно носят в длинном шелковом мешке, похожем на рукав. Этот рукав на голове, под покрывальным платком, висит сзади плеча, как хвост.

Глава 4

Свадьба у горских евреев. Одежды и наряды, мужские и женские. Обряды при рождении детей мужского пола. О древних именах мужского и женского пола. Богослужение и молитвенные дома

Горские евреи совершают брачные союзы большей частью между своими родственниками, реже со своими единоверцами из других аулов. Девушка двенадцати лет и далее уже выдается замуж. Помолвка совершается у них с младенчества. Иногда два друга или родственника, когда у одного родился сын, а у другого дочь, заключают между собой нечто вроде брачного условия в том, что дети их уже считаются засватанными. В тот день они пируют. Когда дети вырастают, то из дома невесты или сама невеста посылает каждую субботу жениху подарок, а жених, в свою очередь, посылает подарок невесте, также каждую субботу. Подарки состоят из различных фруктов и субботних кушаний. Невеста должна непременно попробовать кушанья, приготовляемые в доме жениха, а жених должен попробовать кушанья, приготовляемые в доме невесты. Сверх этих подарков жених посылает невесте часто и другие подарки, как, например, что-нибудь из предметов одежды и разные золотые и серебряные украшения. Невеста же вышивает жениху кисеты для табака, арахчины, то есть ермолки, отделанные в азиатском вкусе, с галунами, бисером и мишурными украшениями. Кто приносит невестин подарок жениху, тому дает жених подарок за труды. Жених завязывает монету в платок, в котором был невестин подарок, и отсылает это секретно к невесте.

Жених называется арас (халдейское слово, означает «засватанный»); невеста называется аруса (тоже слово халдейское, означает «засватанная»). В течение времени от обручения до свадьбы, которое продолжается несколько лет, невеста, лишь только увидит своего жениха или кого-нибудь из его родственников, должна сейчас же присесть на землю, закрыть лицо свое платком, а жених, увидевши невесту или ее родных, от стыда стесняется даже говорить.

В течение сказанного времени, когда случается посторонняя свадьба, на которую жених и его невеста оба приглашены, то жених делает там для своей невесты шабаш. Шабаш делается таким образом: жених дает несколько монет распорядителям танцами; эти распорядители берут сперва одну монету и объявляют громким голосом следующее: «Арас, филонкез, бир монат шабаш айлади», то есть жених такой-то дал одну монету для танца и кружения. Все молодые люди отвечают затем громко: «Гой шабаш! гой шабаш!» (Вот и танец! вот и танец!), то есть скоро и потанцуем. Потом опять распорядитель танцами кричит: «Вот еще монета в честь приглашенных гостей», – и молодежь опять отвечает: «Гой шабаш! гой шабаш!» Потом распорядители танцами еще раз говорят: «Вот еще монета в честь музыкантов (зурначей)», – а молодежь опять отвечает: «Гой шабаш!» гой шабаш!» После этого распорядители говорят опять: «Еще монета в честь всего общества», – а молодежь отвечает громко: «Гой шабаш! гой шабаш!» Тогда зурначи начинают громко играть с аккомпанементом барабанов, невеста танцует, а распорядители танцами и молодые люди прыгают кругом невесты.

За месяц до бракосочетания приходит отец жениха с двумя свидетелями в дом невесты отдать отцу ее определенную выкупную сумму денег, которую согласился жених выплатить за невесту. Отец невесты делает на эту сумму своей дочери одежды и наряды; если же он хочет, то берет эту сумму себе и требует у жениха, чтобы он выплатил ему еще столько, сколько издержано на воспитание невесты с младенчества ее до свадьбы; иногда же, сверх суммы жениха, он сам еще прибавляет какую-либо сумму в приданое своей дочери, – все зависит от доброй воли отца невесты. В старину был у них адат, что жених должен был дать отцу невесты перед свадьбой 1 корову, 12 руб (18 пудов) пшеницы, 2 рубы (3 пуда) сарачинского пшена, 20 кур, 3 аршина шелковой материи и 1 белую простыню; в настоящее время он дает только 10 кур, 1 рубу (полтора пуда) сарачинского пшена, 3 аршина шелковой материи и 1 белую простыню.

Брачное условие, или свадебный контракт, заключает раввин в присутствии родителей жениха и невесты и при свидетелях. В условии говорится, что муж должен кормить и одевать жену, жить честно и хорошо с нею, в случае же развода, когда того захочет муж, он обязан выплатить ей сумму, по обычаю (если он женился на девушке, то следует ей 35 рублей серебром, если же женится на разведенной, то 15 рублей, кроме того, разведенной остается та одежда, которую жених ей сделал до брака); если же причиною развода будет жена, то она должна возвратить мужу всю одежду, справленную ей на свадьбу, и родители ее должны выплатить ему все расходы, издержанные им на свадьбу. Все европейские евреи, по обычаю и установлению Европы, имеют только по одной жене; но по закону Моисея не запрещается многоженство, а потому горские евреи, по закону и обычаю своих предков, а также по примеру тех мусульманских племен, между которыми они живут, имеют и более чем по одной жене, но не более трех.

За неделю до свадьбы жених приготовляет кушанье для раздачи тем лицам, которые находятся в трауре по своим родным, умершим в том году; это делается в тех видах, чтобы они дали ему позволение сделать свадьбу в их траурное время, ибо без такого позволения нет обычая играть свадьбу.

В начале недели перед свадьбой невеста требует к себе двух девушек из своих подруг: они должны прислуживать ей, помогать шить ее свадебные одежды и находиться при ней до бракосочетания ее: они получают наименование согдуши, то есть прислужницы. В субботу вечером эти две согдуши отправляются ко всем девушкам по деревне звать их к невесте, причем они говорят: девушка такая-то (имя ее и имя ее отца), приходите спать к невесте (имя ее и имя отца ее): вас просят. Девушки, собравшиеся к невесте, должны оставаться у нее до выхода ее замуж. Обыкновенно совершают брак в среду вечером, и очень редко в четверг и пятницу. От воскресенья до среды все девушки сидят у невесты по целым дням; там они кушают, поют и танцуют. В течение этих трех дней каждое утро и вечер невеста с девушками выходит на крышу своей сакли, и там они поют татарские песни. Когда кончают петь на сакле, невеста отправляется с визитами к тем родственникам своим, которых она приглашает на свадьбу. Она расхаживает в сопровождении девиц по улицам деревни с пением, игрою на барабанах и с танцами и заходит по домам приглашаемых; там принимают ее весьма хорошо. После угощения приглашаемые дают невесте подарки, и она со своими девицами, как прежде, с музыкой, танцами и пением возвращается к себе домой. Так проводит время невеста в течение последних трех дней до свадьбы.

Теперь посмотрим, что делается у жениха. В течение этой же самой недели к жениху собираются женщины из его семьи шить и приготовлять ему одежды к свадьбе, за что он их угощает и дарит им разные подарки, как, например, шелковые рубашки и платки. В четверг вечером к жениху приходят два шафера, называемые бирорами (если же один из этих бироров есть брат жениха, то он называется думором). Эти два думора или бирора должны неотлучно находиться при женихе до субботы. В пятницу приготовляются кушанья для гостей, и вечером после молитвы отправляются оба шафера к жителям деревни приглашать их к жениху и говорят там молодым парням, еще холостым, когда такие находятся в каком-либо доме: «Кто еще не был венчан, да будет у него венчанье такое же, – к жениху пожалуйте!» За это приглашение там их хорошо угощают. Приглашенные собираются в доме жениха и пируют до глубокой ночи. В субботу, после утренней молитвы, шафера приглашают всех домохозяев еще раз к жениху на угощение. В старину был обычай, что в субботу утром приходили к жениху только одни старики, но теперь приходят все мужчины без исключения; там они веселятся до полудня. В полдень мужчины уходят, а вместо них являются женщины; они поют и танцуют там до вечера.

В воскресенье отправляются молодые люди в лес набирать дрова для топки и приготовления свадебных надобностей. Когда привозят эти дрова на своих ишаках, то жених привязывает платок каждому ишаку на голову – подарок хозяина ишака за труды.

В понедельник вечером все молодые люди, которые привезли дрова, собираются к жениху, и там они гуляют целый вечер. Еще за день до этого приходят музыканты (зурначи и барабанщики); женщины и девушки встречают их на улице с радостью, каждая женщина выносит им навстречу посуду с чуреками, держа ее на голове. Когда музыканты входят во двор жениха, все девушки начинают петь и плясать, а старухи бьют в ладоши под оглушительные звуки зурначей и барабанщиков. Так гуляют в доме жениха до среды.

Во вторник приготовляется в доме невесты обед, состоящий из плова и кур, взятых у жениха, для всех жителей деревни; в числе их находятся отец и братья жениха, но сам жених там не бывает. По окончании обеда, который продолжается до вечера, все отправляются к жениху; там забирают все одежды, наряды и подарки, которые жених приготовил своей невесте, и относят их к невесте с особым церемониалом, который совершается таким образом: каждый мужчина берет из дома жениха факел, чтобы освещать улицы, а женщины берут большой круглый медный поднос, на который кладут две чашки (около двух гарнцев) сарачинского пшена и двух кур, на них же кладут все подарки жениха для невесты; этот поднос поднимает одна женщина и ставит его на свою голову, держащие факелы идут впереди, а за ними следует эта женщина с подносом; за ней другие женщины несут на головах своих подносы с чуреками, затем идут зурначи и барабанщики и играют; за музыкантами следует остальной народ с факелами, крича «Ура!». Старики и старухи танцуют, а девушки поют всю дорогу до прибытия к дому невесты. Оттуда выходят им навстречу, принимают от них факелы и ставят их во дворе; музыканты играют, все танцуют, а молодые люди в честь невесты стреляют из своих ружей и кричат «Ура!».

Из тех двух кил пшена и двух кур, которые жених послал невесте, приготовляется закуска для согдушей и девушек, находящихся неотлучно при невесте. В тот самый вечер эти девушки целую ночь поют и увеселяют невесту и говорят ей: «На шевла михмун дадай, йа дукла русмун дадай», то есть только этот вечер ты гостья у матери твоей, еще последнее веретенце осталось тебе выпрясть для матери твоей, потому что завтра среда, – она после свадьбы оставит дом родных и перейдет в дом мужа. Невеста в тот вечер одевается во все лучшие наряды свои, а сверху закрывается шелковым платком; девушки поют и танцуют у ней до полуночи. В этот вечер также в обычае выкрашивать невесту и ее подруг, то есть их руки и пальцы, красной краской.

В среду утром отправляются шафера и музыканты ко всем хозяевам за получением от них подарков, таких как табак, вино, платки и т. п. Потом они приходят к молодым женщинам, которые в тот год вышли замуж, и берут их в дом жениха (потому что со дня их свадьбы до этих пор они еще не выходили из дома, ибо почти полгода после свадьбы они стыдятся выходить на улицу). Когда эти молодицы приходят в дом жениха, в то время две женщины из того дома дают мимическое представление. Одна из них одета как мужчина, вооружена с ног до головы и держит палку в руке; лицо ее покрыто платком, а на голове папаха; другая одета как обыкновенная татарка: они обе танцуют, прыгают и целуются. Тут музыка начинает играть, и народ окружает их. Женщина, которая одета по-мужски, разгоняет его палкою своей, но в это время кто-нибудь из народа похищает другую женщину, ее любовницу, и потом прячут ее где-нибудь; одетая по-мужски ищет ее и, не находя, начинает сильно плакать, бьет себя в голову и в грудь и падает на землю в обморок. В то время является любовница и, увидевши ее лежащею в обмороке, подходит к ней, рассматривает ее осторожно, дышит ли она, плачет, рыдает, бьет себя кулаками в грудь, голову, как бы оплакивая своего любовника или мужа. Скоро мертвый поднимается с земли, – она радуется, обнимает его и целует; потом обе начинают своими палками разгонять и бить народ, отчего поднимается страшный и дикий смех; все хохочут, бьют в ладоши и кричат «Ура!».

В тот день (среду) жених и невеста постятся, то есть они ничего не едят и не пьют целый день. В то время, когда жених бреет свою голову, молодые люди выезжают на своих лошадях, разгуливают по деревне и джигитуют. Когда жених окончит бритье головы, ему подают лошадь; он садится на нее и вскачь пускается к своим товарищам, и, когда он подъезжает к ним, они все встречают его с большим радушием, крича ему: «Ой атлан, атлан гиов, Темир-хан атлан гиов!», то есть «Ты, жених, едешь на коне своем, как Темир-хан ездил во время своего царствования!». Когда жених проезжает мимо домов деревни, то все женщины выбегают из своих саклей и бросают муку на его плечи. Потом жених пускается вскачь вперед, вся молодежь за ним вслед, прямо на берег реки, – там жених купается, а молодые люди надевают на него венчальные одежды, кладут ему на лоб немного перегоревшего пепла в знак траура по Иерусалиму и поют все вместе плачевным тоном 137-й псалом Давида «На реках Вавилонских мы сидели и плакали, вспоминая Сион» и пр.

В то самое время невеста должна также выкупаться или в реке, или в сделанной нарочно для такой цели у евреев купальни, называемой миква (древнееврейское слово и означает: собрание воды в одном месте). Когда жених оденется, молодые люди закусывают тем, что они с собой привезли; но жених не участвует в этой закуске по причине поста, как я выше сказал. Когда они все готовы возвратиться, жених говорит им: «Кто желает из вас поскакать и прилететь поскорее к невесте, известить ее, что я уже совсем готов?» Два или три из них пускаются как стрелы, и кто скорее успеет прискакать к невесте и передать это известие, тот получает от нее шелковый платок; этот платок привязывают к шее коня, а на лбу его разбивают яйцо, чтобы коню не повредил дурной глаз. Второй и третий, прискакавшие после, получают по одной курице и по кувшинчику вина. Когда жених сам въезжает в селение со своими проводниками, то все жители деревни выходят к нему навстречу с вином и шашлыками, угощают ими его проводников и пьют за здоровье жениха, целуя его в голову, а остальное раздают бедным семействам. Тут женщины из фамилии жениха подходят к нему, неся на головах своих подносы, на которых лежат чуреки, а в чуреки вставлены восковые, тоненькие свечи, некоторые же держат еще свечи в руках. Между этими женщинами стоит енга, то есть сестра жениха или одна из ближайших его родственниц; ее обязанность стоять возле жениха со свечкою в руке и петь до вечера: «Ой атлан, атлан гиов, Темир-хан атлан гиов!» Все женщины танцуют в присутствии жениха. Тогда раввин со своими учениками подходит к нему и поет следующую песню (перевод с древнееврейского стихотворения):

Израильтяне, пойте в честь жениха песню, жених радуется своею невестою, невеста радуется своим женихом. Аллилуя! Аллилуя! (Строфа повторяется после каждого стиха.)

Жених сияет, как утренняя звезда, и невеста прекрасна, как царица, – да будут они оба сиять утром и вечером постоянно в израильском народе.

Божеское благорасположение да будет к нам во время жениха и невесты, – да будет радость и веселье в израильском народе.

Избавитель от всех бед да прибудет во время жениха и невесты, совершит подвиги, как Ионафан, и доживем мы до пира Левиафана в храме Иерусалимском (по верованию простого народа из евреев, во время пришествия Мессии Бог сделает большой пир для праведников; на этом пиру будет большое блюдо из кита, называемое евреями Левиафаном. Простой народ полагает, что Левиафан занимает своей величиною весь океан и что его мяса достаточно будет для всех праведников мира).

Жених и невеста как звезды блестят, – да будут благословенны они Богом Израиля!

Жених в кругу своем как царь, – беседа его усладительна. И невеста его, как Сара, дорогая мать израильского народа.

Дела его добры и справедливы, да спасет его Бог от всех бед! И невеста его, как Ревекка, да заслужит славу в израильском народе.

Да проживет жених долго, и невеста да будет благословенна до тех пор, пока вспомнит Царь Небесный о бедном рассеянном израильском народе.

Жених очень милостив, душа его весьма добра, и невеста его как Лия, да оставит по себе имя в израильском народе.

Да будет он счастлив, ибо его грехи сегодня Богом прощены и невеста его да будет, как Рахиль, жена Иакова, отца и патриарха израильского народа (по верованию евреев, в день бракосочетания под балдахином прощаются Богом жениху все грехи, какие он сделал с 13-го года до свадьбы, ибо за грехи от рождения до 13-го года ответствуют родители).

Да снабдит его Господь всем добром и да отмстит его врагам, а невеста его да будет как Иохевед, мать Моисея, пророка и законодателя израильского народа.

Жених венчан, как царь, и одет в лепоту, – да будет он сиять, как звезда, в израильском народе.

Во время его да распространится учение, как светлые лучи солнца, и невеста его да будет как Дебора, верная правительница израильского народа.

Невесту он выбрал благочестивую: она хороша, как Милна, мать Бефуила.

Жених сияет, как луна, – да будет он жить сто лет, и его невеста да будет как Анна, мать пророка Самуила.

Помоги нам, Боже, что мы во время жениха увидели возобновление нашего храма на святой горе Мории, и невеста его да будет как Авигаил, мать пророка Даниила.

Жених наш весел, Бог простил ему грехи, и невеста как Эсфирь, дочь Авгаила, спасшего израильский народ.

Помогите петь в честь жениха и невесты, кои оба чисты от грехов, сияют и блестят в израильском народе.

Пой и ты, жених, вместе со своею невестой; радость ваша теперь велика; обрадуйте также и увеселите израильский народ.

Жених высок, как кедр ливанский; да поможет ему Бог Всемилостивый с нами вместе повеселиться в храме Иерусалимском.

Повеселите все нашего жениха и его невесту – да процветут они, как розы и цветы душистые, и да доживем все увидеть святой град Иерусалим – местопребывание некогда Иеговы, Бога израильского народа.

Благослови их, Боже, с высоты Твоей, и да будут дети их и внуки людьми благочестивыми, добрыми, честными и богобоязливыми в среде израильского народа!

Раввин кончает эту песню и провожает, со своими учениками, жениха домой; там пред женихом танцуют старики и старухи, – этот обычай у них весьма древний. В то время раввин, отец жениха, его остальные сыновья, старшина с депутатами от общества – все отправляются к невесте, проверять по счету весь гардероб ее, вещи, посуду, постель, а также деньги и вообще все приданое ее.