Северная война

По ходу я наблюдал за жизнью города и машинально из всего увиденного делал выводы. Прошли мимо Готенгарда (торгового двора для северян), а там только шведы, которых совсем немного. Миновали пару переулков, и на каждом усиленный патруль из городских ротников в полном боевом снаряжении. Значит, городские власти нас опасаются, и правильно делают. Лет сто назад викинги в Новгород пришли, вроде на торги. Быстро разбежались по городу и с помощью предателей захватили его. Вот с тех пор новгородцы и не расслабляются. В Детинце сейчас наверняка пара сотен готовых кинуться в бой воинов, а по городу стражу усилили. Всё верно, так и должно быть. И если Рарог когда-нибудь разовьётся и превратится в серьёзный город, у меня всё будет точно так же.

Не спеша мы дошли до многолюдного торга, и Дарья повела меня к ближайшему прилавку, где продавали одежду для рядовичей. Однако я покачал головой, усмехнулся и двинулся дальше, туда, где находились богатые лавки. Зашли в одну, ничего не глянулось. В другую, и снова ничего. А вот в третьей нас встретили как дорогих гостей, и я велел местному приказчику и его помощницам, молодым смешливым девахам, одеть Дашу, как боярыню. Девушка смутилась, а приказчик расплылся довольной улыбкой. Я, оставив вместе со своей спутницей пару воинов, решил пройтись.

Торг был богатый, но я нигде не задерживался. Походил, присмотрелся к товарам, а затем оказался в углу, где продавали рабов. В основном здесь люди сами себя продавали в обельные холопы, которые в обществе славян являются низшей кастой, хоть в Киеве, хоть в Новгороде, хоть на Руяне. Но в этот раз выставлялись не свои соплеменники, этих как раз не было ни одного. Видать, год урожайный, а может, просто осень, и пока ещё есть чего на зуб положить. Зато здесь имелись воины из племени хеме (емь), которых свои же сородичи выдали новгородцам по условиям мирного договора.

Ну, стоят мужики, да и ладно. Думал мимо пройти, однако совершенно неожиданно из толпы военнопленных меня окликнули:

– Демон, постой!

Разумеется, никакой я не демон. Однако крик был предназначен именно мне – это я уловил сразу. Поэтому остановился и обернулся к хеме. Глаза скользнули по лицам сильно избитых грязных людей, и знакомых я не нашёл. Да и откуда у меня знакомые среди этих северных лесовиков? Нет таких. Но я ошибался.

Из толпы выбрался пожилой, сильно исхудавший брюнет. На голове колтун тёмных волос, в которых видна запёкшаяся кровь, глаза дикие и голодные, тело прикрыто драной рубахой, руки и ноги повязаны кожаными кандалами, такими, что не разорвёшь. Кто он такой, я сначала не понял. Лицо вроде знакомое, но где видел, вспомнил не сразу.

«Это же вождь хеме, который руководил налётом на Водьку! – осенило меня. – Верно говорят, что мир тесен. Нате вам, Вадим Андреевич, очередной привет из прошлого».

Вожак хеме молча смотрел на меня, а я на него. Наконец он опустил глаза, а подскочивший к нему стражник древком копья отпихнул бывшего боевого вождя обратно в толпу и прокричал:

– Назад, чудь белоглазая!

– Тихо, – остановил я новгородца. – Беды нет. Всё хорошо.

Стражник хмыкнул и отошёл, действительно, всё спокойно, и пока никто никого не убивает. А хеме вновь сделал шаг ко мне и залопотал по-своему:

– Я знаю, что ты демон, и понимаю, что моя удача ушла вместе с тобой.

– И чего ты хочешь? – спросил я пленника на его родном языке.

– Дай мне возможность служить тебе. Только так я смогу вновь обелить своё имя перед сородичами, которые объявили меня и других вождей виновниками неудачной войны с новгородцами.

– А зачем ты мне?

– Вам, венедам, нужны воины, мне это известно. А я воин и хочу погибнуть как мужчина, а не как раб.

– Откуда ты знаешь, что венедам потребны бойцы?

– Незадолго до того, как нас, – он кивнул за спину, – отдали в рабство, по племенам прошлись ваши волхвы и ученики шамана Коскенена, которые звали мужчин на большую войну. Однако за ними никто не пошёл, слишком большие потери у хеме, а сейчас мне и другим воинам терять нечего. Всё равно конец. Загонят куда-нибудь в болото руду добывать, и зиму нам не пережить. Выкупи нас, а мы тебя не подведём и не предадим. За нами много зла и крови, но за всё содеянное мы уже ответили жизнью близких. Поверь мне, демон, и дай нам возможность умереть, как людям.

– Как тебя зовут?

– Калеви Лайне.

Я задумался. Лично мне хеме ничего плохого не сделали, а воины нужны. Векомир правильно сказал, что надо брать всех, кто под руку подвернётся. А тут сразу полсотни человек, которые быстро восстановятся и смогут взять в руки оружие. И пусть это небольшая сила, но если каждый из них убьёт хотя бы одного католика-крестоносца, это минус полсотни мечей у врага. Значит, думать нечего. Надо взять воинов племени емь под свою руку, понаблюдать за ними и только после этого определяться с их судьбой. Покажут себя с хорошей стороны, получат в руки клинки, а нет, тогда на меловой карьер под Рарогом отправятся. Да, так и сделаю.

– Бус, – обратился я к одному из варягов своего сопровождения и кивнул на военнопленных, – выкупи всех, кто в состоянии самостоятельно передвигаться, и отведи на наш постоялый двор. Определишь их в амбар и прикажешь накормить. Кандалы пока не снимать. Вечером вернусь и тогда решу, что с ними делать.

– Понял.

Бус Оселок, широкоплечий кареглазый крепыш из варягов, вместе с двумя воинами остался, а я направился в лавку, где находилась Дарья. Одежду купили, теперь очередь за украшениями, среди которых я больше всего выделяю те, которые сделаны местными умельцами с использованием речного жемчуга. Красота к красоте, как говорится, и если имеется возможность порадовать дорогую сердцу девушку, я её не упущу.

Глава 4

Шпейер. 1147 от Р. Х.

Король Священной Римской империи Конрад Третий, крупный русоволосый мужчина с густой проседью в бороде и усах, заложив руки за спину, стоял у высокого стрельчатого окна на втором этаже своей резиденции в городе Шпейере. Рядом с ним находился его единоутробный брат герцог Фридрих Швабский по прозвищу Одноглазый. Подобно своему младшему брату-королю, коему он некогда по доброй воле уступил трон, герцог наблюдал за проходящей мимо здания процессией из сотен простолюдинов с деревянными крестами в руках, во главе которых шёл худой монах в белом цистерцианском балахоне, хмурился и порой поглаживал чёрную повязку на левой глазнице. Два представителя рода Гогенштауфенов и самые влиятельные люди в империи молчали. Они привыкли взвешивать и обдумывать каждое своё слово, поэтому не торопились. Однако вскоре процессия из нищих религиозных фанатиков, которых вёл к городскому собору проповедник Бернар Клервоский, прошла мимо. Покрытая редким снегом зимняя улица, которую продували холодные ветры с Рейна, опустела, и братья расположились у жаркого камина. Немедленно появились слуги, которые принесли королю и герцогу горячее вино со специями. Сделав пару мелких глотков, Конрад усмехнулся. Фридрих это заметил, кинул на брата косой взгляд и спросил:

– Что-то не так?

– Да, – кивнул Конрад. – Наши шпионы во Франции докладывали, что Бернар Клервоский чудотворец, пророк и через него с людьми говорит сам Господь Бог. Ему очень быстро удалось убедить нашего соседа Людовика Седьмого выступить в Крестовый поход, и где бы он ни появлялся, каждый, кто его услышит, невзирая на происхождение и род своих занятий, бросает всё, что имеет, и готовится отправиться на берега Венедского моря. И вроде бы люди, которые поставляли эти сведения, вполне надёжные. Но, судя по всему, даже они могут ошибаться. Вот уже неделю Бернар находится в Шпейере. За это время я несколько раз давал ему аудиенцию, и день ото дня этот франк падает в моих глазах всё больше. На нашем языке он разговаривает с жутким акцентом, а речи его хоть и яростны, но в них нет ничего сверхъестественного. Обычный священник, набожный, начитанный и фанатичный. Как такому человеку могли предлагать папское кресло, не понимаю!

– Ты прав, брат, – согласился герцог. – А с Людовиком всё ясно. Он человек храбрый, но когда дело касается его неверной жены или веры, король Франции превращается в барана, которого легко можно отвести на бойню. Бернар этим воспользовался и смог направить его в нужную церкви сторону. Мы же с тобой не такие простаки, и лично мне проповедник тоже показался самым обычным человеком. Нет в нём искры божьей, а значит прислушиваться к его словам не стоит.

– Дело не только в речах. При более благоприятных обстоятельствах я был бы не прочь сходить в поход на сарацин или язычников. Этим заработал бы себе славу и душу от грехов очистил. Просто время не то, и у меня накопилось немало претензий к матери нашей церкви.

– Ты всё ещё надеешься на получение императорской короны?

– Конечно. Я должен взять то, что принадлежит мне по праву, ибо железная корона лангобардов совсем не то же самое, что императорский венец. Поэтому я не желаю больше слышать ни о каком Крестовом походе. Армия собрана, и весной мы двинемся в Италию, которая станет моей, а заодно и до папы римского Евгения Третьего доберусь.

– А если папа не захочет объявить тебя императором или сбежит под защиту своих верных сторонников сицилийцев?

– Тогда в Риме появится антипапа, который сделает всё, что я пожелаю. Ты со мной, брат?

Король посмотрел на герцога. Взгляды двух Гогенштауфенов встретились, и Фридрих сказал:

– Да, мой король. Я с тобой. Однако проблема не исчезнет. Через наши земли на север двинется Крестовый поход, и мы просто обязаны отправить часть своих сил вместе с ним.

– Отправим. – Конрад сделал очередной глоток вина и добавил: – Пошлем тех, кто против нас или проживает рядом с язычниками.

– А кто возглавит эти войска?

– Выбор очевиден. Юный Генрих Лев и наш старый противник Альбрехт Медведь.

Фридрих поправил повязку на пустой глазнице – это было знаком его глубокой озабоченности – и скривился. А король спросил:

– Ты считаешь, что я не прав?

– Есть опасность, что Альбрехт Медведь усилится за счёт новых завоеваний. Так что, как бы нам самих себя не перехитрить.

– Это вряд ли. Помнишь, я вызывал к своему двору рыцарей, которые были в походе вместе с Фридрихом Саксонским и Адольфом Шауэнбургским?

– Помню.

– Так вот, брат, я много с ними общался, а потом вёл переписку с архиепископами Бремена, Гамбурга и Магдебурга. После чего сделал кое-какие выводы.

– Интересно, какие?

– За последние пять лет венеды очень сильно изменились, и сейчас они готовы к тому, что против них выступит большая часть Европы. Язычники объединились вокруг Руяна, увеличили численность своих войск, обезопасили тылы, отловили наших шпионов, построили немало крепостей, выбрали великого князя и стали использовать для войны наёмников. Всё это говорит об одном: они не намерены сдаваться. Поэтому всякий, кто отправится на север, в первую очередь должен думать не о том, как бы заполучить для себя новые земли и пополнить казну, а о сохранности собственной шкуры.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь силу венедов, – не согласился с королём Фридрих. – Да, некогда северные язычники были сильны, но сейчас всё иначе. Венеды долгое время отступали, а нашим священнослужителям и пограничным владетелям удавалось стравливать их между собой…