Эра Огня 3. Зажжённый факел

– Чудесная сегодня погода, – продолжал я. – Птички…

– Ямос! – перебила меня невоспитанная госпожа Калас. – Ты что, забыл, как нужно вести себя с матерью?

Ямос забыл вообще всё. Впрочем, я охотно верил, что в голове у него в этот момент происходит бурная деятельность.

– Птички в этих широтах – просто неимоверные, – заявил я. – Особенно куропатки.

– Молодой человек, я не с вами разговариваю, – удостоили меня, наконец, хоть чего-то. – Ступайте своей дорогой.

– Ею и ступаю, досточтимая госпожа! И дорога моя привела меня к дверям комнаты моей, кои вы изволили заступить. Потому-то я и пытаюсь скрасить неловкую паузу беседой – уж как умею.

Госпожа Калас позеленела от ярости. Зыркнула на меня, на Ямоса.

– Сын! Что это означает? Ты делишь жилище с каким-то безродным?!

– Это мой друг, – прорезался, наконец, робкий голосок у Ямоса. – Его зовут…

– Его имя не имеет ни малейшего значения, – отрезала госпожа Калас. – Оно исчезнет сразу после его смерти и не сохранится ни в одной летописи, в отличие от нашего имени. Неужели в твоём возрасте тебя нужно учить выбирать правильных друзей, Ямос? Я чувствую, у нас с тобой будет очень долгий разговор!

Экая самоуверенность. Впрочем, она права: несмотря на всю мою важность для кланов, миссия моя останется тайной тайн во тьме веков. Но ведь с другой стороны я могу доковыряться до Дамонта и потребовать ответить за базар: позволить мне основать собственный род. А могу и проще – заключить магический брак с Авеллой. Вообще, я много чего могу, но это надо стараться, время тратить. А у меня пока дело.

– Я вам не помешаю, – сказал я, надвигаясь на госпожу Калас. – Только сумку кину – и свалю. Так и так хотел потренироваться.

Дама подвинулась исключительно из брезгливости – чтоб я даже прикосновением своей безродности не замарал её родовитость. Я положил руку на стену, призвал печать…

– Мама, ты не должна так говорить с моими друзьями! – Ямос решил начать хоть с чего-то, набрать обороты перед главной темой дня. – Он меня знаешь, сколько раз выручал?

– Наслышана. Это ведь он купил тебе рабыню вместо того раба, которого ты умудрился потерять? Вы, может, на пару её использовали? Тут бы ещё разобраться, от кого она…

Это уже было через край. Я опасался, что Ямос сейчас взорвётся, и заторопился. Семейные разборки – это семейные разборки. Лучше в них не лезть. Опять же, Ямос – парень взрослый, разберётся как-нибудь. Да и не лупит же его мать, как Тарлинис – Авеллу.

И всё же, как ни торопился, бдительности я в этот раз не утратил. Лишь только дверь раскрылась, «паучье чутьё» завопило об опасности, и я резким кувырком вкатился внутрь, пропуская над собой палку. Послышался звонкий удар.

– Уб… ила, – растерянно сказала Тавреси.

Я вскочил на ноги. А госпожа Калас, получившая палкой в лоб, рухнула очками в пол. Эту картину нужно было поместить в словарь для иллюстрации слова «Упс». И ведь, что характерно, опять я виноват, пусть и косвенно.

– Мама! – Ямос рванулся к неподвижно лежавшей матери, но вдруг замер, махнул рукой и буркнул: – Да и фиг с ней. Морт, поможешь затащить? А тот там сейчас толпа соберётся.

Я помог. Тавреси так и стояла с палкой и следила за нами, широко раскрыв глаза.

– Мама, да? – тихо спросила она, когда дверь, наконец, закрылась.

– Ага, – вздохнул Ямос и потёр лоб. – Сейчас бы выпить…

– Не, лучше свалить, – не согласился я. – Я сваливаю. Желаю хорошо провести вечер, и всякое такое…

Однако я не успел свалить. Госпожа Калас пришла в себя. Приняла упор лёжа, сносно выполнила отжимание и даже попыталась встать, одновременно пылая злобным взглядом на всех нас, включая Тавреси с животом и палкой.

Спасла случайность. Когда госпожа Калас уже приподнялась на одно колено, раздался оглушительный звон разбитого стекла.

Я развернулся быстрее, чем успел подумать, что происходит. Хранилище, меч, удар…

Клинок ударил в чью-то плоть. Я попал по человеку, который влетел в окно.

С диким воплем госпожа Калас лишилась чувств вторично. В этот раз она была не одна – рядом с ней упала «невестка».

Глава 16

Я вцепился в рукоятку меча с такой силой, что пальцы заболели. И не мог заставить себя ослабить хватку. Сердце продолжало колотиться так, что уши закладывало. Начнись бой – мне было бы легче совладать с собой. Но боя не было. Просто на полу, между двумя кроватями, лежал мёртвый человек.

Наверное, мёртвый. Во всяком случае, выбив стекло и плюхнувшись носом в каменный пол, он не подавал признаков жизни, а на его руке, вытянутой по направлению к госпоже Калас, проступили две печати, слившиеся в одну. Я не стал вспоминать названия рун, лишь отследил цвета по непересекающимся элементам. Чёрный – Земля, белый – Воздух.

– ***, – говорил Ямос дрожащим голосом. – ***, ***, ***!

– Следи за языком, – посоветовал я, убирая меч. – Тут дамы.

– М-м-морт, зачем к нам в окно влетел труп, а?

– Не знаю. Если тебя это утешит – у меня такое тоже впервые. Может, он искал гнездо и сбился с пути?

– Г-г-гнездо?!

– Наверняка у летающих мертвецов должны быть гнёзда, иначе зачем им всё это?..

Успокаивая Ямоса такой пургой, я быстрее успокоился сам. Привёл в норму сердцебиение, пригляделся к трупу.

Мужик с тёмными волосами – маг Земли. Печать Воздуха наверняка потом вымутил по блату, или ещё как. Идея о том, что первый полёт перепугал его настолько, что он умер от ужаса, показалась мне несостоятельной хотя бы потому, что на спине обнаружилась колотая рана от меча.

– Надо его перевернуть, – решил я.

– Нет, нет, Морт, он будет смотреть мёртвыми глазами, и лучше позвать Мелаирима, или Явету, и… Ой, Мо-о-орт!

Ямос был простым парнем, я его не осуждал. Ну разве он виноват, что не принимал участия в зомби-апокалипсисе на дне морском? Ничего, будет и у него случай выработать иммунитет к мертвецам. У каждого человека должен быть такой случай, иначе какой смысл в жизни?

Мертвец перевернулся легко – был худощавым. Он и вправду уставился в потолок остекленевшими глазами и широко раскрытым ртом. Лицо было незнакомым. Однако встреть я его в академии – внимания бы не обратил. Чёрный плащ, одежда, как та, которую носят преподаватели. Он смог бы подойти ко мне вплотную, говоря, что-нибудь вроде «Сэр Мортегар, почтенный Мелаирим поручил мне разыскать вас, чтобы передать…»

А дальше – удар ножом в сердце и прощай, жестокий мир. И – нет, у меня пока ещё не паранойя. Чтобы думать именно таким образом, у меня была веская причина: вырезанная на лбу мертвеца цифра «2».

Впрочем, этим письмена не заканчивались. Камзол и рубаха были расстегнуты – или разорваны, я не обратил внимания – обнажая бледную мёртвую кожу. Кожу, испещрённую надрезами, складывающимися в слова. Слова оказались перечёркнуты рубленым ударом – это я удачно попал по уже мёртвой плоти.

– Меня сейчас вырвет… – Ямос осел на пол, глядя на меня умоляющим взглядом. – Морт, зачем ты…

– Тс-с-с! Это письмо, – с благоговением сказал я.

Это и вправду было письмо. На этот раз – самое настоящее. И я, как маньяк-психопат, сидел над мертвецом на корточках и глупо улыбался, скользя взглядом по его телу.

Морт!