Власть аномалии

Прервал все звонок. Нина, захлопнув окно, ответила.

–Алло, Нина! – встревоженный голос Густава. – Мы выезжаем, все в порядке?

–Нет! Не надо. Все хорошо. Просто дико воет волк, а я забылась и открыла окно… Простите меня…

–Ну и переполошились мы! Точно все в порядке? Мы не нужны?

–Нет, спасибо, все в порядке…

–Тогда спокойной ночи! Если, конечно, она может быть спокойной…

–Да, и вам…

Она вслушивалась, но это было не обязательно: Тетя стояла в прежней позе – опершись передними лапами на стекло, и хищно открывала небольшую, но клыкастую пасть. При этом она фыркала – признак недовольства и враждебности.

"Как странно: полный тоски вой дикого лесного зверя, так раздражающий кошку, почему-то волнующе действует на меня… Не сказать, что я прямо в восторге от чудовищной песни, но открывая окно…"

Вдруг Нину всю передернуло: только сейчас она ощутила, что ее трусики мокрые. Ее заколотило не от того, что она "потекла" – возможно, это случилось во сне. Забежав в душ при спальне, стоя под теплой струей воды, она поняла: " Я испытала чувства, сродни тем… Боже, как это было давно! Тот сладкий мандраж, перемешанный с прерывистыми потоками адреналина, страха перед неизведанным желанием. Первая ночь – такая долгожданная, такая ломкая, путанная, первая с человеком, которого действительно хотела впустить в себя. За эти секунды, пока было открыто окно, этот вой, пройдя через уши, через области мозга, коснулся тех мест изнутри, которых касаются обычно, доставляя удовольствие… Что со мной? Это, блин, впервые, но это так приятно. Дорогая, это ненормально, это отклонение! Какое нафиг отклонение?.."

Выходя из душа и торопливо вытираясь, она думала об одном: "Только бы еще раз раздался этот вой, только бы охранники Густава не приехали сюда на рычащих джипах и не спугнули зверя, дарящего наслаждение дикой лирикой!"

Нина застыла посреди комнаты. Ноги в одно мгновение отяжелели. Кошка сидела в позе, оправдывающей имя ее породы, застыв так, словно за спиной ее выстроились пирамиды, глаза пусты.

"Мираж, галлюцинация, шизофрения?"– вихрем пронеслось в голове. Но чувство наслаждения, тот пьянящий восторг, все еще циркулировали в теле. Она не могла ошибиться. Только не теперь и только не в этом. То, что не приходило давно, посетило ее именно в той форме, в той пропорции, необходимой ей, и все еще теплилось в ней.

Резко развернувшись, она отправилась в мастерскую – взять кисть и короткими мазками на холсте выразить всю гамму ощущений, бурлящих в ней! Размытыми оттенками добавить агрессию или нет – насилие! Пройдя по коридору, она открыла дверь святая святых и… ее решительность вместе с ней остановилась на пороге, как вкопанная. Темные силуэты в мастерской – накрытые тканью принадлежности – мгновенно сломали желание.

"Какой нелепый порыв, схожий со стремлением вернуть бумажного змея, оторвавшегося и беспризорно парящего в небе. Нет! Это сумасшествие! Ты перестала трезво мыслить… Какой-то короткий миг фантазии слился воедино с простым звуком, издаваемым диким зверем. И ты уже готова броситься без оглядки в зимний лес прямо из окна навстречу музыкальному инструменту с острыми клыками и накидать на холст аллегорию случайного оргазма".

Девушка тихо рассмеялась и побрела в комнату, закуталась в одеяло, бросив взгляд на не сменившую позу кошку. Нина напрягла слух, разочаровавшись, закрыла глаза, хихикнула и быстро заснула. Тетя развернула уши в сторону окна, укусила себя за спину и уставилась в никуда. За ней вдалеке виднелась верхушка горы, усыпанная снегом, освещенная сферой луны. Хорошо просматривался только пик. Мистически и магически выглядел он, безукоризненно в геометрическом смысле выступающий из черноты неба. Остальная часть горы окутана темной дымкой, возможно, испарением водных потоков.

Вот что нужно писать представительнице богемы, вдохновленной чувствами, ведь она как творец должна дать нам, ценителям прекрасного, то ощущение понимания, насколько приблизился художник к идеальному совершенству в подражании природе. Это ощущение – способность, которая приобрела над нашими образами жизни, чувствами и мыслями такую власть, что подражание природе часто волнует нас не меньше, чем сама природа. Способность эта и есть разновидность чувства, ибо тот, кто восхищается шедеврами искусства, восхищается ими, потому что тотчас постигает совершенство и чувствует, что сам в глубине души воспринимает природу так же. Так считал Пьер Симон Ламанш, но он спит вечным сном, хоть мысль его жива. Впрочем, и нашей героине стоит пробудиться, стряхнуть остатки сна и, возможно, изобразить то, о чем мы думали. Впрочем…

Нина пробудилась около десяти. Кошка топталась на постели, требуя немедленного подъема. Девушка потянулась, улыбаясь солнечному свету, позволившему себе войти в ее комнату. Вспомнив ночные происшествия, она счастливо улыбнулась, сверкнув двумя крупными ультрамаринами глаз. За окном снежная поверхность искрила, отражая солнечный свет. Вдалеке виднелась гора, белая и величественная, по краям изъяны, сотворенные природой – деревья. Разглядывая пейзажи, Нина обратила внимание на пятна на стекле – кошка опиралась, когда выл волк. "Бред!" Душ до прихода домработницы!

Марта убиралась три раза в неделю. Неувядающая и неунывающая женщина сорока пяти лет жила неподалеку с мужем, работающим в команде Густава. Охраняли секретный объект, где играли в карты и обсуждали вылазки в город, совершаемые всей командой раз в две недели – повышение квалификации.

–Представляешь, он после этих повышений квалификации предлагает мне кое-какие инновации! Нет, я конечно, не против… Ты понимаешь, о чем я! Но кто преподает это в учебном центре охраны?

Нина дружила с Мартой, несмотря на расхождения в возрасте, образовании и мировоззрении. Добрый, открытый и понимающий человек – такая редкость в этом мире! Разбрасываться такими персонами – непозволительная роскошь. Марта, пробежавшись от забора по морозцу, захочет выпить чашку ароматного чая перед работой. А за чаем изложить последние вести окрестностей. Ей известно, что Нина черпает локальные новости только из ее источника, и поэтому всегда старается собрать все самое свежее. Ведь Нина жила в дорогом доме, выстроенном в глухом и причудливом месте. Ее благоверный мотается в город за сто миль с гаком, она держит обузой коня, содержит ненужные помещения в момент, когда должна радовать мир своей красотой, лучами глаз, тонкой грацией… а она торчит в этом доме, куда, возможно, и нужно приезжать только летом на месяц – скрыться от шума мегаполиса, устав от бесконечных выставок и презентаций. Более того, она губит свой талант…

–Тетя! Пошли встречать болтушку…

Кошка воспринимала Марту как необходимость: ну и что из того, что та кладет корм ей в миску? Симпатии к домработнице столько же, сколько к стулу. Поэтому, когда Марта вошла вместе с морозным воздухом, кошка больше обратила внимания на зимнюю стужу – подергала лапами.

–Как ты? Девочка, ты не очень испугалась? Давай рассказывай! – Марта растирала щеки, втягивая запах разгорающихся дров в камине и заваренного чая. – Я была у Мальборо, он не напуган. Бросила бобового сена. Кашу дашь сама! У других животные «в мыле": в двух домах отсюда его видели в окно. Тебе еще повезло… Говорят, здоровенный, как лошадь. Твой звонил… Я слышала, ты сегодня одна. Как ты выдерживаешь это? Не молчи! – И она встряхнула задумавшуюся Нину, застывшую с чайной ложкой в руке.

Нина, словно пробудившись от ночного сновидения, положила руку на предплечье Марты.

–Извини, просто представила волка размером с лошадь.

–А, ты про это…

Нина, услышав про Виктора, вспомнила, что он не позвонил – значит, приедет. Она знала его ходы. Он узнал от Густава о сработавшей сигнализации, о волке, переполошившем округу. Ее чуткий мужчина не позвонил, отложив все дела (линейку новых двигателей для скутеров, все цеха и совет директоров…), уже накупив всякой всячины и обязательный презент – между сюрпризом и подарком, – ловко объезжая пробки, мчится к ней. Такого успокоения и нежной заботы хотела бы любая невздорная и трезво мыслящая вторая половина. Такого внимания хотела и она, но вчера… Теперь же, в момент монолога Марты, девушка почувствовала: больше всего на свете хотела бы, чтобы Виктор не приехал: не смог по делам, улетел на слет генеральных, сломался джип, наконец…

–Йогуртовое с вишней?

От вопроса Нины веяло риторикой. Марта – сладкоежка с фигурой, не заплывающей от сладкого. Пирожные в доме – только для нее. Самой Нине нравилось оформление и отзывы о них.

Марта в свое время защищала цвета нации и все еще гордилась крепкими ягодицами – "ночными забавами Миши". Рыжая от природы, без единой веснушки даже весной, кожа морковного цвета. Чуть вздернутый нос, светло-карие, к зрачку золотистые глаза. Нескончаемая энергия. Отражение всех ощущений и представлений на лице.

–С вишней!?– Ее глаза закатились. – Не забывай, у меня еще куча работы. Когда прекратишь меня баловать?

–Никогда! – улыбнулась Нина и спросила между прочим: – Так что там лесное чудище?

–А, ну… Что ты не знаешь? – Марта махнула рукой, слегка треснув по мордочке кошку – она отвечала той же симпатией Тете. – Наши соседи от тебя до нас и дальше изрядно пополнили запасы "удобрений" для своих хозяйств – возможно, летом будет неплохой урожай. Все, что я услышала от Миши, – это то, что Густав звонил егерю, ответственному за эти места. Не помню, смешное имя – Одуванчик или Репей… Охарактеризовали его как знатока своего дела, заворачивающего медведям нос за уши и находящего иголку в стоке сена.

–В стоге сена, – нежно поправила Нина, тонким пальцем стирая крем с уголка губ Марты.

–Да, да, в нем, – подтвердила Марта, подставив лицо Нине, словно Клеопатра – гримеру перед финальной любовной сценой.

–Кривляка! – Голос обладательницы сине-зеленых глаз убаюкивал.

–Да! – подтвердила Марта. – Миша перекопал наши сараи, вылез оттуда с ржавыми цепями, капканами…, пометил участки, где нельзя ходить, и помчался в город за "более крупным калибром", хотя патронов в доме разве что у меня в нижнем белье нет, хотя… Он постоянно переговаривается с начальником по рации, я слышала слова: «растянуться», «периметр», «опасный зверь» и «чрезвычайное положение". Он, по-моему, сегодня в постель ляжет не ко мне, а к своей винтовке!

–А ты, – мурлыкнула Нина, – ты его слышала?

Марта выразила удивление, напряжение памяти, недоумение… И еще интерес.

–Знаешь, – начала она медленно, – когда мой угомонился, я, ворочаясь, услышала его… Да! Мне показалось…, так мне показалось, что он зовет и зовет, так притягивая, завораживая… – Хозяйка рыжих волос, стянутых в узел, откинулась на стуле и сказала вдруг шепотом, сделав круглые глаза: -Знаешь, я пошла бы за ним, но была вымотана, как после длинной дистанции. Уснула…

Нина рассмеялась.

–Ладно, пойду, покормлю нашего буяна.

–Точно! Ты меня заболтала. – И она загремела в шкафу пылесосом.

Нина схватила термос с кашей и вышла навстречу колючему воздуху и яркому солнцу. Она обожала заходить с мороза в тепло, но ей нравилось и пьянеть от врывающегося в легкие морозного воздуха. Это напоминало детство, зимние забавы со школьными подругами и друзьями, веселые рождественские каникулы. Тогда было много подруг и друзей, мало забот, ноль тоски и жизненных стрессов. О чем нельзя сказать сейчас.

В подсобном помещении содержался единственный конь. Всегда резали ее слух названия "конюшня" или "конский дом", но теперь было все равно: она приходила к нему. К Мальборо. Крупный конь с сухим телосложением, крепкими и сильными ногами. Голова с прямым профилем, длинная шея, кожа покрыта черным с фиолетовым отливом коротким и блестящим волосяным покровом. Короткая стриженая грива и негустой хвост. Чистокровная верховая порода, производная от арабской чистокровной.

Пахнущая овсом и льном каша. Закрыв термос и разгибаясь, Нина уперлась головой в нюхающего ее волосы коня.

–Ты…– Она провела рукой по волосам. – Ты напугал меня.

Конь положил ей голову на плечо, горячо дыша в ухо и слегка поматывая хвостом.

–Что с тобой, мой хороший? – Она нежно погладила коня по шее. – Тебя тоже напугал этот ужасный вой?