Ворон Белоречья

– Нет, у нас такой разницы нет. Например, каждый из нас может попасть в ваш мир, но мы стараемся не попадать к вам. Тяжело нам в вашем мире.

– Нам тоже.

– В нашем или в своём?

– В своём. В вашем я отдыхаю.

– Отдохни, отдохни. Я вижу, как ты устал. Так вот, любой из нас может попасть к вам, но из вас – далеко не все могут попасть к нам. И даже из тех кто попадает сюда – далеко не каждый может попасть сюда снова.

Валера вздохнул.

– Да, тебе довелось сюда попасть, но мала вероятность, что ты попадёшь сюда снова. Хотя мне бы очень хотелось, чтобы ты пришёл сюда ещё. – Валера улыбнулся.

– Но есть и такие, которых мне не хотелось бы тут видеть совсем. Слава Богу, такие и не могут сюда попасть. Да и мало кто из них этого хочет – раз-два и обчёлся. Я не хочу о них говорить, как, впрочем, и они обо мне.

Когда Валера разлил чай по стаканам, я понял, что уже совсем уже клюю носом.

– Будет здорово, если ты у нас погостишь. Ты ведь промальп, да?

– Да. Кстати, мне надо позвонить одному человеку…

Валера посмотрел на меня с болью.

– Может, не надо? Мне кажется, он – скверный человек.

– Мне тоже так кажется. Но надо хотя бы отзвониться и сказать, что я не приеду. Я и сам уже не хочу ехать к нему.

– А что ты ему скажешь?

– Ну, скажу…

И я начал думать, что же я скажу этому жуку. Не говорить же в самом деле, что я упал в яму с грязью и теперь пью чай в соседнем измерении с киноидом? А скажу я ему, что…. И тут я чуть не захлебнулся чем. Я увидел полные ужаса глаза Валеры. То, что так естественно для нас, людей соседнего мира, оказывается, может быть немыслимым кошмаром для людей нормальных, здоровых. Валера понял, почуял, увидел по глазам, что я обдумываю ложь. И тут я разозлился. Из-за этого навозного жука, Сергея, который живёт в своём поганом навозе, любит свой навоз, и ничего кроме своего вонючего навоза знать не желает, я осквернил это место помыслом о лжи! И я ещё собирался как-то оправдываться перед ним? Да это ж как должны были вывернуться мои мозги, чтобы начать думать, как мне отмыться перед тварью, которая сама, по своей доброй воле ползает в грязи, любит свою грязь и так облипла грязью, что её саму уже от грязи не отличить?! Нет уж! Пусть эта козлина думает обо мне что хочет, но я скажу ему всё в цвет, что я не верю ему, что я не хочу работать на условиях расчёта в конце объекта! Что я не верю в то, что при такой расценке выработка будет нормальной! Я не хочу даже один день работать, потому что не верю, что получу в конце дня свой заработок! Скажу, что готов работать, только если он будет платить мне деньги в начале рабочего дня! Да, Серёжа, только так! А если нет… Я выживу без твоего объекта.

Я взглянул на Валеру, и меня сразу отпустило. Валера смотрел на меня своим радостным собачьим взглядом. Он почувствовал, что врать я раздумал, и что вообще, я больше не буду здесь врать. Я собрал телефон, который уже успел просохнуть и нажал набор номера. Удивительно, но меня не трясло совсем. Эта тварь ничего мне не сделает и ничего не предъявит.

– Алло, Вась, ну чего, ты приедешь?

– Нет, Сергей, я не приеду. Я упал в яму с грязью и весь угваздался и угваздал всё снаряжение. И вообще я устал. Так что сегодня я не приеду.

Я сам удивился тому, насколько по-другому звучит мой голос. Сергей это тоже услышал и молчал. Но через несколько секунд, он всё-таки выговорил:

– Василий… ты… ТАМ?!

– Нет, Сергей, я – здесь. Это вы – там.

– Значит, так?… – голос Сергея дрогнул – а ОНИ… они там, с тобой, да? Ты Их видишь, разговариваешь с Ними?

Сергея стало жалко. И чего я так разозлился на него? Ну, запутался человек…

– Да, Сергей, мы разговариваем, как сейчас с тобой.

Повисла пауза. Я чувствовал, как в нём идёт борьба. В конце концов, он вздохнул и сказал:

– Вась, тут дрянь дело, не приезжай. Не даёт он аванса. И вообще, я не могу обещать, что деньги будут. Да и материал тоже не весь привезли, твои коллеги уже уехали злые.

– Хорошо, что ты это сказал, спаси Бог. А ты что же? Будешь набирать новых?

– Да, буду, а что мне делать? Я подписался.

– Подписался на что? Людей обманывать?

– Обманывать? Я никого обманывать не собираюсь! Да, я иду на риск, и со мною будут те, кто…

Сергей закашлялся и замолчал. Опять почувствовалось напряжение, он опять усиленно размышлял.

– Уеду. Уеду!!! Да, получается, я подписался людей обманывать. Не буду. Пусть ищет других…. Смертников. Ты это… – голос его стал совсем тихим – ты скажи ИМ про меня, а? Скажи им … – голос его задрожал – скажи.… Просто поговори с ними обо мне, ладно? Что-нибудь хорошее, доброе….

– Сергей, мы, конечно, поговорим о тебе. А хочешь, я дам трубку Валере?

– Нет!!! Ты что, с ума сошёл?!! Я не могу так…

– Почему?

Сергей опять замолчал. Он молчал и думал.

– Врать буду, вот почему. Но ты скажи, что я не хочу так!!! Я сейчас правду говорю, пока ещё могу говорить, я не хочу так больше!!!

В трубке послышались гудки. А мы с Валерой пили чай и говорили о Сергее. И мы знали, что Сергей в этот момент думает о нас, говорящих о нём ЗДЕСЬ. Думает, находясь ТАМ. Я почти не почувствовал того момента, как уснул прямо за столом и Валера отвёл меня сонного к кровати.

***

Спал я, наверное, часа три и встал бодрым. Было уже около двух часов дня. Я поставил чайник и начал осматриваться. На стене висели фотографии, и я начал их рассматривать. На одной фотке Хрущёв и ещё какой-то мужик стояли рядом со сворой собак, и одна из собак стояла на задних лапах, опираясь передними на ладони Хрущёва. На другой, Андропов стоял за трибуной в наполненном зале. Если бы я не знал, как выглядит киноид, то я не отличил бы собравшихся в зале от простых людей. Я посмотрел на первую фотку и понял, что мужик, который стоит рядом с Хрущёвым – скорее всего тоже Андропов, только гораздо моложе. Так вот, почему тут его портрет висит. Видимо, он курировал это место, и оставил добрую память о себе. Ну что-ж, бывает….

А вот, цветная фотка – в большом зале, вдоль стен стоят пионеры в галстуках, в центре зала – Горбачёв…. Если не присматриваться, то и не заметишь, что у некоторых пионеров из брюк торчат хвосты. Вот как оно…. Значит, знают у нас, «наверху», про это место. Знают – и навещают, иногда. Или, навещаЛИ? Что-то, никого из постсоветских «вождей», тут не видно. Видимо, с некоторых пор, эти люди стали «не нужны». Сначала стали не нужны, а потом, про них забыли. Или, всё-таки помнят? Помнят, но предпочитают обходить это место стороной?

А вот, старая фотка, выцветшая. И надпись, «Курьяново – 1947». На заднем плане – стройка. Повернувшись спиной к строю людей, одетых в истрёпанные шинели без знаков отличий, на объектив позирует командир в фуражке с кокардой-гербом СССР. Сначала мне бросились в глаза растопыренные бакенбарды у командира, а потом я начал замечать и другие детали, совершенно не свойственные тому миру, в котором я вырос. Фуражка была чуть сдвинута набекрень, и из-под неё предательски топорщилось коротенькое остренькое ушко. Нос – неестественно короткий, а зрачки глаз – вертикальные. Кот. Вот ведь!.... Я начал разглядывать солдат. И когда я их разглядел как следует – я понял, что с меня хватит, если я не хочу сойти с ума. Пока для меня было достаточно понимания того, что прожив в России почти сорок лет и захватив как минимум две эпохи, я так ничего толком и не знаю об этом мире. Да что там о мире – даже о стране ничего не знаю.

И тут как раз засвистел чайник. Я вышел на балкон, и начал, похлёбывая чай с вареньем, осматривать район. Кирпичные фасады, фасады с осыпавшейся штукатуркой, стены в лишайнике от воды, которая в дождь, видимо, стекает по стене прямо из желоба.… Водосточные трубы давно обвалились. Вот я и нашёл себе дело! И тут из-за угла вышли парень с девушкой, и двинулись в моём направлении. Судя по пышным хвостам, которыми они помахивали, они были ещё достаточно юными. Парень был лопоухим, а у девочки, наоборот, были уши торчком из под огненно-рыжей шевелюры, а из задней прорези в штанах торчал шикарный лисий хвост. И такая красота потом отвалится?

Допив чай, я пошёл гулять по району. В густом лесу, который тут произрастал, не всегда можно было различить дома. Разруха царила страшная, покошенные фонарные столбы, растрескавшийся асфальт…. В одном окне я увидел супружескую пару, громко лающую друг на друга. Несколько щенков подбежало к окну, и положив на подоконник длинные лапы, с любопытством провожали меня глазами. Через 15 минут дома кончились, начался густой лес. А ещё через 15 минут я вышел на пастбище. На пастбище, как и положено, паслась разная скотина. Пастуха не было, но вдоль берега реки шла какая-то огромная фигура. Река эта конечно была Москва, это было ясно хотя бы по Коломенскому храмовому комплексу, расположенному на другом берегу…. А там, за Коломенским, виднелись стены высотных домов. Значит, там, за рекой – мой мир. Мой ли? Я понял, что впечатлений мне пока хватило, и не стал всматриваться в обладателя столь внушительной фигуры, идущей по берегу реки, повернулся и пошёл назад. Тем более, на плече этот гигант нёс какое-то оружие – то ли базуку, то ли пулемёт, но вглядываться и выяснять что именно, я уж не стал, извините.

Я шёл по улице и видел спокойные и добрые лица людей, живущих здесь. Лица людей, которые никогда никого не обманывали и которых в свою очередь, никто никогда не обманет. Здесь не обманет. А то, что в нашем мире они бывают редко, это я уже слышал от Валеры. А я шёл по своему городу, я был дома. Я точно знал, что здесь никто не попытается обмануть меня, и что мне нет нужды врать здесь. И даже более того, я не имею права врать здесь. Наверное, только сейчас я начал понимать, что такое свобода. Я с тоской вспомнил о своём погибающем, увязшем во вранье мире. Но Господи, он же совсем рядом с этим! Почему же он так страшно отличается от этого?

Некоторые прохожие с удивлением обнаруживали, что навстречу им идёт человек другого вида, и радовались мне. Просто радовались. Радовались тому, что я – другой, и я – здесь, с ними. И я радовался им. Дико звучит, но я первый раз в жизни, радовался встречным людям! Оказывается, и так можно…. Да, можно, почему бы нет? Когда глаза распахнуты навстречу тебе, как двери в душу, так, что ты можешь войти туда, и ты видишь, что тебе там рады…. Что тебя – ждали.

Подойдя к дому, я обнаружил, что мой рюкзак, верёвка и комбез – висят на верёвке и сохнут. Рядом лежал шланг, один из концов которого уходил в подвал. Я зашёл в квартиру и застал Валеру, рассматривающим моё снаряжение.

– Извини, я распотрошил без спросу твой рюкзак. Нам очень нужна твоя помощь, вкупе с твоей снарягой. И желательно, завтра начать уже, ведь ты не сможешь остаться тут надолго.… Повесишь нам водосточку?