Кондотьер Сухоруков

В кисете оказались медные побрякушки. Общим весом от силы на килограмм. Как украшение – немало. Но для моих мастеров это были крохи.

– Потери есть? – спросил я, передавая мешочек Серому.

Индейцы почему-то категорически отвергают значимость этого вопроса. В войне им важна добыча, убитые и плененные враги, совершенные подвиги. А вот на собственных убитых и раненых плевать – судьба, что поделать. Четлан я за годы смог приучить к ценности жизни, но куитлатек еще не привык.

– У наших ранено двое… может, больше, – неуверенно начал Вочтуиката (нашими он называл всех, кроме местных). – А у Отмеченной Спины троих убили, раненых… несколько.

Отмеченная Спина – это вождь наших ближайших соседей-йопи, рядом с которыми мы невежливо осели. Имя простое и понятное – на спине у вождя было большое родимое пятно. Он, кстати, тоже встал и торчал позади недвижным изваянием, скрестив руки на груди. Гойко Митич, блин! Спина был просто красавцем. Ростом почти с меня, широкие плечи, точеное лицо, которая не портила даже дикая яркая раскраска. Отмеченная Спина первый вызвался ходить с нами в набеги за долю в добыче. Хотя, поначалу он был и единственным.

Потому что, оказалось, что вождь у йопи – это почти никто. Это у четлан вождь-имачата был практически царьком в своем селении. Даже у горцев-оцколи, которые не сильно отличались от «разрисованных», вожди имели власть и нередко передавали ее по наследству. А у йопи всем рулили главы семей-кланов. Деды-патриархи. Из своей среды они избирали старосту, который был «первым среди равных». Творил обряды и прочая. А вождь был, скорее, старшим охотником в деревне. Его избирали взрослые семейные мужики. И полномочий у того практически не было.

Я видел, как красавец Спина этим тяготился. Невооруженным взглядом заметно, что такой образцовый воин рожден для больших дел. Но не в этих унылых горах. Так что наш приход для него был счастливым билетом. Только сдержанный охотник изо всех сил это не показывал. Но в набегах участвовал регулярно, захватывал добычу – и приводил за собой всё больше и больше людей. Уже из разных общин.

– Моя староста идти, – буркнул вождь.

И впрямь, от деревни уже неслась жидкой струйкой процессия. Жирный староста Забытый Череп со своими родичами уже прознал о возвращении отряда и на всех парах мчался за своей долей. Вот уж кто-кто не любил четлан, так это Череп. И не только потому, что мы тут заняли земли, но и из-за Отмеченной Спины. Глава деревни звериным чутьем видел в нем конкурента и не мог не понимать, что мы даем вождю силу. А тот еще и из другой семьи был, как назло.

Открыто выступить против нас у Забытого Черепа была кишка тонка, но уж поиметь с нас да побольше, он был горазд. Вытребовал, чтобы часть добычи от всех набегов шла к нему. Типа арендной платы…

– Шта? Шта? – ворвался на временный бивак староста, сопя и обильно потея, засунул нос в первый же мешок. – Скока? Скока? Моя!

Череп стал местной Элочкой Людоедкой, который выучил не более тридцати четланских слов. Кроме пяти-шести ругательств все остальные слова ему были нужны только для того, чтобы что-то с нас поиметь. По счастью, со мной был Добчинский с его идеальной памятью, которого не объегоришь. Я махнул ему.

– Иди, сосчитай добычу. И отсыпь этой жирной морде, сколько оговорено. Но едой не давай, Вочтуиката сказал, что взяли много нефрита. Он нам без надобности.

Долговязый Добчинский вынул из сумки восковую табличку и кинулся наперехват Забытому Черепу, который уже принялся раздавать своей родне указания, какие мешки забирать.

– Вочтуиката, – повернулся я к старшему налетчику. – Вечером в моей хижине будет большой совет. Приходи тоже.

Киутлатек просиял, все-таки из воинов на совете участвовало не более десятка человек. Он не понимал, что в сложившейся ситуации этот находчивый воин был мне нужнее, чем я ему. Инициативных командиров всегда в дефиците, я же стал терять слишком многих. Даже на высшем уровне: Глыба погиб (и не только он), Теплый Ветер остался в Четландии… Мне снова не хватало кадров.

Остаток дня я посвятил инспекции мастерских, часть которых еще только обустраивались. Луч Света ходил еще более хмурый, чем обычно. И я его понимал. Мастеров имелось в разы больше, чем работы для них. Печи, плавильни, рабочие столы и прочее постепенно появится. Но вот с сырьем полный швах. В изобилии только дерево и камень, глины хватает более-менее. Но это, скажем прямо, не стратегические ресурсы. Я понимал, что практически всё производство будет нерентабельным, доходы не окупят трудозатрат. Луч Света не понимал (ибо не был знаком с законами рыночной экономики) но чувствовал это нутром. Или задницей. Однако нужно хоть какой-то работой загрузить людей. Тем более, пока есть еда, за которую можно не платить.

Я напомнил Циль Наукалю про вечерний совет и в легкой грусти двинулся домой. Конечно, эту времянку домом назвать было трудно. Я вспоминал свой маленький, но полный удобств дворец в Аграбе – и хотелось то ли плакать, то ли утопить всех астеков в Мезкале…

Поплакать – более достижимое желание.

На совете яблоку упасть было негде, настолько крохотный у меня ныне «рабочий кабинет». Учитывая, что в нем еще и двух стен не хватало – то лучше было назвать это рабочей верандой. Правда, у меня появился стул – первый и пока единственный, так как у мастеров имелись более актуальные задачи, да никто особо их и не просил сделать.

Начали с текучки, и совещание сразу как-то не задалось. Колченогий Яумоцтла традиционно отчитался о запасах еды, с учетом свежей добычи и прикинул, насколько ее хватит. Выходило неплохо, но у Приходящего Завтра имелось предложение.

– Я прошу, дайте мне часть маиса под посев. Здесь есть участки, которые быстро можно обработать и превратить в поля.

– Так ведь лето уже заканчивается!

– Ну и что, – вскинулся мой главный «агроном». – Зерно успеет вызреть и осенью. Дождей, конечно, уже меньше, но всё равно соберем какой-никакой урожай.

– Я против! – поднял руку Луч Света. – На прошлой базе мы тоже поля засеяли, а потом сразу ушли. Как бы и тут также не вышло. Лучше уж съесть, тем более, запасы совсем невелики.

– А с чего нам отсюда уходить? – хмуро спросил я.

– А что тут делать… – пробубнил Циль Наукаль то ли мне, то ли себе под нос.

– Я согласен с Цилем, – поднял руку Аскуатла. – Еда нужна вся. Потому что скоро ее у нас будет меньше…

– Почему?

– Владыка, набеги не будут всегда такими легкими. Они уже вызывают затруднения. Ближние селения мефаа мы разорили. Более дальние поняли, что нападения с гор становятся регулярными, и начинают предпринимать меры. Потери уже растут, уверен, что вскоре за каждый мешок маиса нам придется платить кровью. Нужно что-то менять. Делать рейды на много дней – в дальние края. Можно двинуть на запад, к тепучтекам. Или наоборот на восток: к амусго или нюсави. Тем более, последние побогаче живут.

– Размахнулся, – влез в беседу Вочтуиката. – Нюсави сильны! Из такого набега можно и не вернуться.

– На восток мы ходить не будем, – отрезал я. – Тому есть причины. Над остальным подумаем.

– Давайте подумаем над полями! – не унимался Приходящий Завтра. – Сами же говорите, в будущем ожидаются перебои с едой.

– Нас эти жалкие кусочки земли не спасут! – молчавший до этих пор Черный Хвост встал и прямо посмотрел на меня. – Владыка, позволь спросить тебя: зачем мы тут вообще остаемся?

На «веранде» повисла неловкая тишина. Я понимал, что этот вопрос вертелся на языке многих. И не хотел, чтобы его озвучивали, как можно дольше. Потому что не знал, что ответить. Ситуация была, как гнилой дырявый зуб. Надо идти и рвать. Но не хочется. К тому же, зуб же типа есть. Им можно жевать. Только больно иногда… Правда, рано или поздно он развалится полностью. Но ты стараешься об этом не думать и успокаиваешь себя тем, что зуб же еще есть…

– Что ты хочешь сказать, Хвост? – пусть уже выскажется до конца.

– Мне кажется, здесь мы в ловушке, владыка, – командир черных, опустил голову, но продолжал смотреть на меня исподлобья. – Мы не станем тут сильнее. Брат Гнева, расскажи, как у тебя дела?

– Отряды черных стоят в шести ближайших долинах, – Брат Гнева, как будто, ждал вопроса. – Пытаемся навербовать новичков из местных. Они, конечно, охотно идут в набеги… но в Черное воинство вступать не хотят. Даже с давлением, с уговорами мы сможем тут собрать… – командир задумался. – Ну, самое большее – сотню воинов. А скорее, меньше десяти человек с деревни. И большинство из них – совсем мальчишки.

– Мы не соберем здесь войско, владыка, – снова забрал себе слово Черный Хвост. – Мы не сможем его хорошо вооружить. Циль Наукаль не скрывает, что здесь не из чего делать тумбагу, стек-тлу. Нет воска, нет хлопка, почти нет кожи. И еду мы добываем набегами, как разбойники. А Муравей вот говорит, что скоро это будет трудно делать.

Хвост несколько раз сжал и разжал кулаки.

– Я уже несколько дней думаю о том, что мы тут делаем. Ну, наверное, мы можем полностью подчинить этих дикарей. Ты, владыка, станешь их правителем. В принципе, племя сможет нас содержать… Но это не приблизит нас к возвращению домой! А здесь… Рано или поздно окрестные племена, измученные нашими набегами, позовут астеков. Либо астеки сами прознают, что их враг Хуакумитла скрылся среди «разрисованных». И тогда понятно, что случится… Вот.

Я встал со своего стула. Хвост, наконец, слегка виновато опустил взгляд.

– Ты прав, мой друг. Всё, что ты сказал – истинная правда. Ты даже слегка смягчил ее. И я понимаю это.

Я оглянул всех своих советников.

– Проблема в том, что я не вижу другого решения. Я не знаю, что сделать, как сделать так, чтобы мы смогли вернуть себе нашу родину. Здесь мы можем, хотя бы, жить…

Наверное, это было неправильно. Нельзя, находясь наверху, держа в руках все рули власти, вот так прямо и в лоб расписываться в своем бессилии. Но у меня и в самом деле уже не было сил. Я выел собственный мозг в мучительных поисках решений, но ничего не мог найти. И всё, на что меня хватило – сказать об этом прямо. Тем более, когда вопрос задал Черный Хвост.

Еще и треклятый божок изо всех сил молчит!

Я слишком привык. С тех самых пор, когда меня в этом мире начали слушаться, я слишком привык манипулировать людьми. Одних – обманывать, другим – раскрывать только ту часть правды, что им будет полезна. Привык решать всё за них, привык подсовывать мои решения, стараясь, чтобы они приняли их за свои собственные.

Заигрался я.

И совсем забыл, что меня окружают тоже люди. Пусть дикари, пусть варвары, но это взрослые люди, которые могут брать ответственность на себя.