Уединенное

Писатель-философ. Писатель - мыслитель. Русский религиозный мыслитель. Это всё о нём. Я читаю Розанова и попадаю под гипноз, настолько сильное действие оказывают на меня его размышления на важные темы человеческого бытия. Автор излагал себя в своих книгах, важные мысли о главном, отношение к Миру, Богу, социуму, полу. Талантливый писатель, но критики не баловали его хвалебными и добрыми рецензиями, а я побалую, хотя я обычный читатель, а не великий критик. Василий Васильевич, вы Гений чистой воды и даже не отрицайте! . Это не та книга, которую можно рассказать, как обычно раскрывают сюжет детективов или мелодраматической прозы, с Розановым всё намного глубже и серьёзнее, поэтому его лучше читать. Наедине с собой, без посторонних и случайных.

Закройте глаза. Представьте пейзаж стихотворения Блока: ночь, улица, фонарь, аптека.. словно зрачок, он сужается до комнатного микрокосма: сумерки спальни, у лица, на постели, лежит томик Розанова. На столике рядом, горит свеча, а возле неё — таблетки. Если бы это была вся жизнь человека, повторяющаяся снова и снова, можно было бы сойти с ума, правда? (можете открывать глаза). Вот я убиваю себя и вновь просыпаюсь в одинокой постели без любимой. Постель без любимого человека похожа на холодный берег луны: на луне есть условные «моря дождей», «море скорби». На берегу таких морей должна стоять постель несчастных в любви. А может и счастливых в любви — как напоминание о том, что ад любви всегда где-то рядом.Просыпается человек после самоубийства, и словно робкая, извиняющаяся улыбка ангела, незначительно меняется лишь несколько моментов: вместо свечи— зажжённый телефон в постели: пришло письмо от кого-то. И не понятно от кого: от любимой? Ангела? Бога? Телефон одинокого человека, или влюбл…Далее

Вот уже сколько времени, как Розанов поселился где-то между у меня. Мы с ним ладим. Очень хорошо мы с ним ладим. Мы с ним ладим, и ладим, и ладим… Вот бы так со всеми ладить, как с ним мы ладим. А не выйдет, ну и ладно. Главное, что с Розановым мы славно ладим.*** Я все больше молчала, а он сказал, что меня раздавили на улице лошади. Потом он еще много чего сказал. И много молчал. С ним хорошо молчать. И я молчала. А он сказал, что меня раздавили на улице лошади, и тоже замолчал. И даже если бы он больше ничего не сказал, он бы только за это остался мною безнадежно любимым. *** И добавить мне больше нечего, хотя есть чего. Но не нужно. Кто знает его, тот поймет.