– Ждала его!.. Счас бы пошли с ребятишками, примерили бы шубки… Я уж там подобрала – какие. А теперь их разберут. Ох, скважина ты, скважина…
– Да будет тебе! Заладила: скважина, скважина…
– Кто же ты?
– Што теперь сделаешь?
– Будешь в две смены работать, скважина! Ты у нас худой будешь… Ты у нас выпьешь теперь читушечку после бани, выпьешь! Сырой водички из колодца…
– Нужна она мне, читушечка! Без нее обойдусь.
– Ты у нас пешком на работу ходить будешь! Ты у нас покатаешься на автобусе.
Тут он удивился:
– В две смены работать – и пешком? Ловко…
– Пешком! Пешком – туда и назад, скважина! А где так ишо побежишь – штоб не опоздать. Отольются они тебе, эти денюжки, вспомнишь ты их не раз!
– В две не в две, а по полторы месячишко отломаю – ничего, – серьезно сказал он, потирая ушибленное место. – Я уж с мастером договорился… – Он не сообразил сперва, что проговорился. А когда она недоуменно глянула на него, поправился: – Я, как хватился денег-то, на работу снова поехал и договорился.
– Ну-ка дай сберегательную книжку, – потребовала она. Посмотрела, вздохнула и еще раз горько сказала: – Скважина.
С неделю Андрей Ерин, столяр маленькой мастерской при «Заготзерне», что в девяти километрах от села, чувствовал себя скверно. Жена все злилась; он то и дело получал «скважину», сам тоже злился, но обзываться вслух не смел.
Однако дни шли… жена успокаивалась. Андрей ждал. Наконец решил, что – можно.
И вот поздно вечером (он действительно «вламывал» по полторы смены) пришел он домой, а в руках держал коробку, а в коробке, заметно, что-то тяжеленькое. Андрей тихо сиял.
Ему нередко случалось приносить какую-нибудь работу на дом, иногда это были небольшие какие-нибудь деревянные штучки, ящички, завернутые в бумагу, – никого не удивило, что он с чем-то пришел. Но Андрей тихо сиял. Стоял у порога, ждал, когда на него обратят внимание… На него обратили внимание.
– Чего эт ты, как… голый зад при луне, светисся?
– Вот… дали за ударную работу. – Андрей прошел к столу, долго распаковывал коробку. И наконец открыл. И выставил на стол… микроскоп. – Микроскоп.
– Для чего он тебе?
Тут Андрей Ерин засуетился. Но не виновато засуетился, как он всегда суетился, а как-то снисходительно засуетился.
– Луну будем разглядывать! – И захохотал.
Сын-пятиклассник тоже засмеялся: луну – в микроскоп!
– Чего вы? – обиделась мать.
Отец с сыном так и покатились.
Мать навела на Андрея строгий взгляд. Тот успокоился.
– Ты знаешь, что тебя на каждому шагу окружают микробы? Вот ты зачерпнула кружку воды… Так? – Андрей зачерпнул кружку воды. – Ты думаешь, ты воду пьешь?
– Пошел ты!!
– Нет, ты ответь.
– Воду пью.
Андрей посмотрел на сына и опять невольно захохотал.
– Воду она пьет!.. Ну не дура?..
– Скважина! Счас сковородник возьму.
Андрей снова посерьезнел.
– Микробов ты пьешь, голубушка, микробов. С водой-то. Миллиончика два тяпнешь – и порядок. На закуску!
Отец и сын опять не могли удержаться от смеха. Зоя (жена) пошла в куть за сковородником.
– Гляди суда! – закричал Андрей.
Подбежал с кружкой к микроскопу, долго настраивал прибор, капнул на зеркальный кружок капельку воды, приложился к трубе и, наверное, минуты две, еле дыша, смотрел. Сын стоял за ним – смерть как хотелось тоже глянуть.
– Пап!..
– Вот они, собаки!.. – прошептал Андрей Ерин. С каким-то жутким восторгом прошептал: – Разгуливают.
– Ну, пап!
Отец дрыгнул ногой.
– Туда-суда, туда-суда!.. Ах, собаки!
– Папка!
– Дай ребенку посмотреть! – строго велела мать, тоже явно заинтересованная.
Андрей с сожалением оторвался от трубки, уступил место сыну. И жадно и ревниво уставился ему в затылок. Нетерпеливо спросил:
– Ну?
Сын молчал.
– Ну?
– Вот они! – заорал парнишка. – Беленькие…
Отец оттащил сына от микроскопа, дал место матери.