Край золотоискателей и романтиков, или Короткие истории о самом загадочном месте на Земле

Вскоре он собрался в обратную дорогу. А приезжал он с племянником Владиком, парнишкой лет 10–12. До Нижней Туры к поезду нас согласились подбросить парни-инструкторы из техникума. Вечером они захватили Грибнева с Владиком, Вернадского и заехали за мной. Мать Геннадия узнала, они пообщались, повспоминали юность, но время поджимало, надо было спешить на поезд. Попрощавшись, мы поехали на железнодорожный вокзал в соседний город. Поезд до столицы Урала уходил ночью. Утром мы уже были в Свердловске, в аэропорту Кольцово. Но оказалось, с билетами до Магадана напряг.

Дорога

Прямого рейса до Магадана не было. Да что там говорить, не было билетов даже на транзитные рейсы, с пересадками. Потолкались у касс. Грибнев говорит: «Ну, давайте хоть поближе в ту сторону, хоть до Хабаровска полетим». Купили до Хабаровска. Долетели, а в Хабаровске опять напряг. В сторону Магадана транзитные идут, но все полные.

Надо было искать ночлег. Грибневу с племянником дали место в комнате матери и ребенка. Они там спали на одной кровати. А мы с Вернадским изучали и обживали парковую территорию аэропорта. Первый день мы с ним обходили все, обсмотрели. Там такие большие скамейки стояли. Первую ночь мы на них сидя перекантовались. Днем Грибнев с Владиком прогуливался по аэропорту в ожидании свободных мест на транзитный рейс, при этом не забывая периодически заглядывать в кафе, чтобы пропустить рюмочку. В это время мы с Вернадским поочередно по два часа спали на их месте в комнате матери и ребенка.

На вторую ночь, уже освоившись, мы сдвинули две скамейки в парке и улеглись почти с комфортом. Одно неудобство – птички пометили. В народе говорят, птички на счастливых какают. Шутка.

Через несколько дней появилось два свободных билета на самолет до Магадана, и мы отправили Геннадия Федоровича с племянником. Перед вылетом Грибнев объяснил нам, как добраться из Магадана до прииска Гастелло, где он жил.

В Хабаровске мы промыкались еще четыре дня. Спали под деревьями на улице. Благо погода была теплая. Безбилетные пассажиры в аэропорту митинговали, писали письма в Министерство гражданской авиации, выражая свое недовольство. Мы послушали и поняли, что этим вопрос кардинально не решишь. Начали тусоваться возле касс. Наконец нам удалось взять места до Новосибирска.

Из Хабаровска до Новосибирска долетели, там опять дальше не на чем. У нас билеты до Магадана есть, но они транзитные. Бродя по аэропорту, я обратил внимание на мужика в униформе работника аэропорта, который мыл полы рядом с кассами.

Вдруг меня осенило:

– Мужик, на пару слов можно? – позвал я.

Мужик подошел.

– Слушай, до Магадана надо улететь. Можешь помочь?

– Не знаю. Сейчас спрошу, – стушевался мужик и отправился в кассу.

Минут через 10–15 он вышел в зал и кивнул мне – иди за мной.

– До Якутска полетите? По червонцу сверху на каждый билет, – шепнул он.

Я метнулся к Толяну. Он дремал на стуле в зале ожидания.

– Да какие вопросы! – узнав, обрадовался Вернадский.

Так транзитом мы долетели до Якутска. Здесь история повторилась, мест снова не было. На сей раз инициативу в свои руки взял Толян. Положил по червонцу в паспорта и пошел к кассам. Там Толя недолго потрещал с мощной якуткой-кассиром. И уже через час мы летели в Магадан. Еще любопытная история. В аэропорту Якутска познакомились с парнем. Он летел из Индии, был там в отпуске. И тоже никак не мог добраться до Магадана. Толька ему подсказал, как надо действовать. И он в самолете оказался рядом с нами.

Когда приземлялись, я внимательно смотрел в иллюминатор самолета, видел горы, синеватые, без растительности. Тогда я еще не знал, что по-местному их называют сопки. Картина мрачноватая, но захватывающая суровой красотой.

Прилетели в Магадан. Но нам еще надо было добираться до прииска им. Гастелло. На автобусе это больше шестисот километров. Грибнев, улетая, нам объяснил, что на автобус тоже билетов может не быть. Но есть такой выход: подойти к водителю и с ним перетереть. В рейс обычно идут два водителя, и у них есть места для отдыха.

Сунулись в автокассы – билетов нет, разобраны на несколько рейсов вперед. Пошли мы, разведали, где нужный нам автобус. Подошли к водителю, поговорили. Он сначала помялся, потом согласился: «Ну ладно, тут я садить вас не буду. Идите вот туда, на выходе из аэропорта я приторможу, вы заскочите».

Мы так и сделали. Подошел автобус, мы с Толяном запрыгнули и поехали по знаменитой Колымской трассе. Глаза по яблоку, по сторонам вертим головой. Все в диковинку. Время было ближе к осени. Природа необычная: низкорослые деревья, листва вся разноцветная, сопки. Глаз не отвести, тем более что мы все это видели впервые. Деревушки проезжаем все какие-то неказистые. Но встречаются и приличные поселки: Нелькоба, Транспортный. Автобус шел до остановки «Рудник Матросова», а нам надо было на Гастелло. Поэтому мы переживали, как бы не проехать. У всех спрашиваем. Попутчики нас успокаивают: не переживайте, мимо не проедете. Миновали Транспортный, и мужик какой-то говорит: «Вот сейчас Гастелло будет».

Гастелло

Подъезжаем, выходим. Грибнев, видимо, когда накануне приехал, навел шороху на своих домочадцев: ребята с Урала едут, надо встретить. Сам же подмухоморил в этот день, и пришли нас встречать его жена и сестра. А они нас раньше не видели, поэтому взяли с собой Владика. Подошли, познакомились и повели нас к себе. Дело уже к вечеру. Зашли в квартиру, а там стол накрыт. Угощение богатое, даже красная и черная икра на столе. Было немного удивительно, что так радушно принимают совсем незнакомых. Вот такие люди душевные оказались.

Пока мы раздевались, умывались с дороги, пришел старший сын Грибневых с женой и сыном, пацанешкой годиков четырех. Он ко мне как-то сразу потянулся. Не слезает у меня с коленей. «Бабушка, это мой Вася». И потом, сколько я там жил на Гастелло, мы с ним продолжали дружить. Славик никогда мимо нашей общаги не проходил. Идут из садика, а он: «Бабушка, здесь мой Вася живет». И как припустит бегом в общагу. Или еду на машине, увижу его, остановлюсь, он такой радостный. И всем рассказывает: «Это мой Вася!»

Но вернемся к первой встрече. Застолье получилось на славу. Надо сказать, красную икру я еще пробовал, а черную видел впервые. Я ее попробовал. А они все смотрят на мою реакцию. Я говорю: «Вы что хотите, я ее первый раз вижу. Рыбкой вроде отдает».

На время, пока оформлялись, устраивались, нас приютила Валентина, сестра Геннадия. Она жила в двухкомнатной квартирке. Стелила нам с Толькой на одном диване.

Через пару дней мы пошли в контору прииска, в отдел кадров, устраиваться на работу. Начальник, мужчина представительный, бывший военный, по фамилии Титорага, выслушал нас и сказал:

– Специалисты нам нужны, но инженернотехническую работу предложить не могу, все места заняты. Водителями – пожалуйста!

А я и не стремился попасть на руководящую должность, хотелось пороху понюхать.

– Тогда завтра пройдете медосмотр, инструктаж по технике безопасности и вперед, – постановил Титорага.

На следующий день мы с Вернадским ломанулись в поликлинику. Всех специалистов на медкомиссии прошли, кроме ухо-горло-носа. Он мне не подписывает и все. «У тебя, – говорит, – пробка в ухе». Да какая пробка? Я пальцем в ухе поковырял, нет никакой пробки. Вернадский на меня ворчит: «Ты что, уши не моешь, что ли?» Да как не мою? Мою. Неудобно даже как-то стало. А в это время в поликлинике свет вырубился, даже воду подогреть не на чем, чтобы промыть ухо. В общем, изнервничался я весь, еще Толян тут зудит над ухом. Потом свет включился. Медичка мне ухо промыла. И в самом деле, такая пробка вылетела, и так слышать стал отлично!

Прошли медкомиссию и вернулись обратно на прииск. Чтобы сдать технику безопасности, надо было учебу пройти, дня три или четыре. Мы пришли, в отделе женщина, инженер по технике безопасности, дала нам литературу – читайте, изучайте, потом я у вас экзамен приму. А Геннадий Федорович работал старшим горным инспектором и сидел в кабинете в этом же здании. Пошел на обед и увидел нас: «Вы чего здесь?» – «Да вот, технику безопасности надо сдавать». «Сейчас», – говорит. Забрал наши документы и пошел к этой инженерше. Слышим, она ему доказывает, что должны три дня изучать техминимум. А он возражает: «Чего они должны? Они же молодые специалисты. Только техникум закончили. Чего их мариновать? Спрашивай, экзаменуй их, и пускай идут работать». Ну, и правда, она побеседовала с нами, вопросы позадавала по технике безопасности, подписала, и мы на следующий день уже вышли на работу в автотракторный цех.

* * *

Поселок Гастелло небольшой, компактный. Автотракторный цех и бульдозерный парк, все рядом. Вернадского посадили рулить на ГАЗ-51, дежурка такая, закрепленная за бульдозерным цехом. Она постоянно колесила по приисковым участкам (Ремонтный, Транспортный, Омчак). А меня определили в ремонтно-строительный цех на ЗИЛ-585, в народе эту машину называли «веселый».

Хорошая машинка, малооборотистая. Что я только на своем «захаре» не возил: уголь, стройматериалы, опилки, песок, дрова в садики. Незаменимая машина. Зимой другие машины буксовали на перевалах, а я пускал свой зилок в натяжечку и проезжал мимо них дальше. Водилы только кулаки показывали вслед.

Название РСЦ говорит само за себя. Его работники занимались ремонтами теплотрасс, жилья. На Севере почва ходит: зимой бараки поднимает, так что крыша горбом становится, весной же, напротив, проваливается, и кверху задираются края. Естественно, от таких подвижек штукатурка в бараке осыпается. Вот женщины РСЦ штукатурили, красили эти бараки. Мужики-плотники меняли окна, двери, провалившийся пол. Контингент работников был в основном возрастной, но каждый – ас в своем деле. Да и по жизни люди были интересные.

В первую же смену меня начальник окликнул по фамилии. Услышавший это мужик подошел ко мне и поинтересовался:

– Ты родом из Белоруссии?

– Нет, с Урала, но предки мои из Белоруссии. Почему интересуешься?

– А я из Белоруссии, у нас вся деревня Титовцы и Корнеевцы.

Мы с ним разговорились. Я рассказал, что мои деды во время столыпинской реформы из Белоруссии перебрались на Урал. Ну, а я уже родился на Урале. Поэтому считаю себя уральцем.

Потом мы с этим мужиком общались по-родственному, он меня с семьей познакомил, неоднократно я у них в гостях бывал. Сейчас, по прошествии лет, жалею, что более подробно не выяснили наши родословные, может, у нас и общие корни были. Но тогда об этом не задумывался, молодой был.

Вообще в цехе работали люди самых разных национальностей. К примеру, латыш Юргутис Пронас Пронасович. Мужичок в годах, постоянно подшофе, это было его обычное состояние. Если он был трезвым, начальник цеха обращался к нему по имени-отчеству, когда же в подпитии, то называл строго – Юргутис.

Бывало, ремонтирует забор, чтобы вкопать столбик, сделает пожег для оттайки земли, а сам в магазин за чекушечкой. Пару глоточков сделает и слоняется по цеху. Начальник увидит: «Юргутис, что бездельничаешь?» А у мужичка сразу отмаз: «У меня пожег». Остальные работники только посмеивались.

Как-то раз приезжаю в цех и вижу незнакомца. Достаточно молодой парень, внешностью похож на грузина. Смуглолицый, на голове тюбетейка. Так сошлось, что нас в рейс отправили вместе. Познакомились, разговорились. Я его спросил: «Ты грузин?» Он сказал, что он абхаз и у него русское имя Руслан. Оказалось, что он недавно приехал на Гастелло и его поселили в нашу общагу. Через некоторое время, когда в нашей комнате освободилось место, он переехал к нам. На Колыму он приехал после серьезной размолвки с родителями, чтобы доказать им свою состоятельность и независимость.

Он как-то незаметно влился в нашу дружную компанию уральцев, местные в поселке даже стали называть его «обуралившийся грузин». Он обладал, как все кавказцы, горячим и вспыльчивым характером. Вспыхивал как спичка, но так же быстро успокаивался. Во всех наших терках и конфликтах с местными он принимал активное участие.

В основном же в цехе мужики были солидные, степенные. Работал в РСЦ плотником украинец. Фамилия у него – Лысый. Сам он не был лысым, шевелюра седая. Ну, просто досталась такая фамилия. С юмором мужик. Была у него собачка. Ходила за ним как привязанная. Кличка у нее – Босый. Порой путается у хозяина под ногами, он не заметит, наступит ей на лапу. Пес взвизгнет, а хозяин ему: «Не ходи босиком!» Звучало это прикольно.

Завгар

До сих пор добрым словом вспоминаю нашего завгара Виктора Андреевича. Всегда спокойный, уравновешенный. Не помню случая, чтобы он на кого-то повысил голос. Всегда вникал в проблемы водителей, старался советом или даже добрым словом подсказать, успокоить в разных ситуациях. В первый мой самостоятельный выезд случился у меня «косяк»: распорол радиатор у машины.