Неисправимый бабник. Книга 2

Витя купил таблетки цитрамона и тут же вернулся, но Лизы уже не было. Эдик стоял один, и у него был растерянный вид.

– А Лиза где? Что случилось?

2

Эдик пожал плечами. Он не знал, как вести себя, что отвечать.

– Где Лиза? Говори! Ее вызвали в деканат?

– Я не знаю, говорить тебе или нет? – растерялся Эдик.

– Говори!

– Как только ты вошел в аптеку, подъехала машина, та, что стояла поодаль, остановилась возле нас, дверь открылась, Лиза, ничего не сказав, поспешно села на заднее сиденье между двух плечистых амбалов, и машина тут же скрылась. У меня это в голове не укладывается. Это все как в детективе – похищение невесты. Только, похоже, что невесту похитили добровольно, с ее согласия. В последний раз оттрахаться. Они ее так быстро увезли, что она не успела мне сказать ни слова. Я только услышал ее: «Быстрее, любимчики мои, трахальщики мои!». Как ты оцениваешь эту ситуацию?

– Ничего, это, должно быть, племянники ее отца, – сказал Витя. – Эдик, не говори об этом никому, хорошо?

Эдик сам был влюблен в свою сокурсницу Нелю Красик, с которой они всегда ходили вместе, только не в обнимку, потому что Эдик таскал два чемодана с томами Ленина, а Неля – два чемодана с произведениями Маркса-Энгельса: руки у них всегда были заняты. Зато сердца были переплетены, как у Ленина с Инессой Арманд.

– Да это не мое дело, конечно. Просто мы с тобой к такому не привыкли. Эх, суки! Неужели и моя Неля на такое способна? Я бы ей вырезал все, что у нее между ног.

– Ничего, привыкнешь, – сказал Витя. – Но я в долгу не останусь.

– Зачем тогда женишься? Наши девчонки не понимают твоего поступка. Твоя пассия всегда приходит на занятия налегке, даже сумки с конспектами у нее нет. Под глазами синяки, губы покусаны. Где твои глаза?

– Любовь слепа и нас лишает глаз. Мотор уже запущен, остановить нельзя.

– Еще не поздно, – сказал Эдик.

– Пойдем смотреть квартиру. Она никуда не денется. Это сука ушла на последнюю случку с кобелями. Сколько их было, два?

– С водителем – три.

– Она кобылка здоровая. Выдержит и троих.

* * *

Лиза казнила себя за свой поступок, но не могла отказаться от последнего кайфа, который ее ожидал. Она пошла на это как всякая порядочная девушка, которой предстоит замужество, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Как говорится, по последнему.

– Ты что пригорюнилась, кобылка? – спросил Жора, друг Кости из горного института, запуская ей руку в трусы. – Жениха пожалела? Хватит и ему, у тебя этого добра – хоть отбавляй. Ухайдакаешь нас троих сегодня и завяжешь на этом. До поры до времени…

– Знал бы мой папа, какая у него дочь распутная! – вздохнула Лиза и достала платок, чтоб вытереть влажные глаза.

– Ну, кисочка, не расстраивайся, все будет хорошо. Такого кайфа с мужем ты никогда не получишь, – сказал Костя и чмокнул ее в щеку.

– Распутные вы, мужики, вот что я вам должна сказать. А вино у вас есть? Я напьюсь с расстройства. Отдаваться вам буду только пьяная.

– Ты должна быть пьяная от любви. На этот раз попробуем втроем, но для этого ты должна встать на четвереньки. А вино будет потом, – сказал Жора.

– Групповуха? Как интересно. А еще кто-нибудь кроме меня будет? – поинтересовалась Лиза.

– Две чувихи уже ждут. У нас будет групповуха. Ты ведь любишь групповой секс.

– Мог бы и не говорить, я не такая распутная, как вы думаете. Не все, что делается, надо высвечивать. Ой, забыла!

Купите конфет, я хочу конфет, много конфет. Я хочу, чтоб было сладко. Уж если кайф, то по полной программе, – примирительно запричитала Лиза. – Я буду сосать сначала конфетку, а уж потом… сосиску.

– Будет тебе сладко, не переживай, – сказал Жора и прилип к ее губам.

Лиза потеряла ориентацию. Последний голос совести где-то внутри сознания едва заметным импульсом послал ей в мозг сигнал, что он временно покидает ее. Ладно, пропадать, так с музыкой. И Лиза, высвободившись из объятий Жоры, тихо спросила:

– Скоро ли приедем?

* * *

Наступил один из самых драматичных дней в жизни Вити – 30 апреля, к которому он готовился спокойно и безразлично, как Печорин к дуэли.

«Куда и к кому она могла поехать за день до регистрации брака? Ведь раньше она от меня не убегала. Возможно, она просто манипулировала, специально выбирала дни: когда встречалась со мной, а когда со своим Костей или Жорой, физруком пионерского лагеря. Возможно, она уже беременная и я стану отцом чужого ребенка? Вот почему она так торопится выйти замуж. Дудки, никуда я не поеду».

Он уже отгладил брюки, принялся за рубашку, потом почистил туфли, облачился во все свежее, отглаженное и нашел, что недурно выглядит.

«Все сокурсники уехали на занятия, и хорошо, что уехали, потому что ничего не будет, Лиза сама не приедет. Если она накануне свадьбы позволила себе уехать на машине, значит, она колебалась, выбирала между мной и еще кем-то другим, и этот другой, испугавшись, что ее потеряет, буквально в последний момент решился, приехал за ней, похитил ее. Да, это похищение невесты. Ее похитили. Она, бедняжка, ничего не могла сделать, ей, видимо, угрожали. Эх, меня там не было, я бы им накостылял… Лиза, прелестная девочка, где ты сейчас, что с тобой происходит? Наверное, ты ищешь предлога, чтобы выйти за дверь, спуститься в магазин купить соку, а потом ты будешь бежать к загсу, чтобы там, увидев меня, пасть в мои объятия. А я… я спасу тебя, я схвачу тебя за руку и прорвусь в зал регистрации, и мы оба потребуем, чтобы нас немедленного расписали, чтобы нам уже ничто и никто не угрожал». Это не он думал: мысли сами лезли в дурную голову. Не он ими управлял, они им управляли. Быть может, в самые критические минуты жизни человека спасительные или губительные мысли управляют им. Вот и сейчас, подталкиваемый дурными мыслями, Витя выскочил из комнаты, не захлопнув за собой дверь, помчался к трамвайной остановке и вскочил в вагон уже на ходу, но в загс все равно немного опоздал.

«Ее точно нет: похитили. Надо искать полицию, где тут полиция?»

– Полиция! Вы не знаете, где здесь полиция?

– Что случилось? – спросил Эдик, приглашенный в качестве свидетеля. Он возник как из-под земли. – Ты почему опаздываешь? Я уже подумал: «Молодец, не приедет». Так и надо было сделать.

– Лиза! Где она? Ее вчера похитили, она, бедняжка, где-нибудь лежит со связанными руками и ногами, – лепетал Витя в страшном возбуждении.

– Да вот она стоит, покусанная вся. Успокойся. Видать, ее всю ночь пороли и отпустили только под утро, чтоб успела съездить домой переодеться. Мне жалко тебя. Вляпался ты, вот что. Может, тебе лучше драпануть, пока не поздно?

* * *

Лиза стояла у входа в белой, немного помятой фате, сонная, с опухшими, покрасневшими веками. Шея ниже мочек ушей в синяках, следы укусов и в районе нижней челюсти, а это скрыть было невозможно. Витя впервые почувствовал к ней горячую ненависть и жалость. Сопротивлялась, должно быть, бедняжка.

– Ты почему опаздываешь, мой дорогой козлик? Я уже нервничаю стою. Может, думаю, машина его сбила, или руку сломал, или, чем черт не шутит, перед свадьбой решил в последний раз гульнуть и какая-нибудь сучка из него, моего козла, всю ночь соки тянула, а? Ну-ка, признавайся, муженек мой ненаглядный. Я… кастрирую тебя!

– Сколько мужиков тебя пороло всю ночь, что ты такая сонная и покусанная? – тихонько спросил он ее, приложив губы к самому уху.

– Глупый, я еще девушка, – шепнула она как ни в чем не бывало. – Ты в этом убедишься сам.

– Я сейчас повернусь и сбегу от тебя, ты просто сука паршивая и бл… – сказал Витя со злостью.

– Только попробуй, мой папочка всю полицию поднимет на ноги. Ты сможешь прожить каких-то два-три дня, но никак не дольше, учти. Я вполне серьезно.

– Гражданин Славский, гражданка Сковородкина! Вас просят в зал регистрации брака! Уже вторично. Жених появился?