– Исчерпывающий ответ. Спасибо. Я так и знал…
– Раз ты знал, зачем спрашивал? – поинтересовался дух.
– Чтобы вы отвлеклись.
– Что?
Домовой со всей силы выдрал цветок из земли.
– Нет! – гневно закричал призрак.
– Элизабет, спрячься за мою спину. Закрой уши руками. Я кажется, готов.
– К чему?
– К тому, чтобы оглушить этот остров!
– Что вы вылупились! – кричал он. – Убить их! Убить!
Домовой закричал. Одна анаконда сразу же взорвалась, другие – оцепенели. Домовой кричал, наверное, минуть пять-семь. Закончив, он начал подходить к каждой змее и разрывать руками их пасти; они хрустели, трещали, как старые тряпки.
Одной анаконде удалось спастись, она вырвалась из его стальной хватки и успела обхватить своим мощным, сильным и гибким телом его шею. Домовой взвыл от боли; его тело обмякло, превратившись в мягкую, бескостную плоть. Анаконда выпустила его; он рухнул наземь, не двигаясь, не показывая признаки жизни. Элизабет, позабыв про страх и опасность, подбежала к нему и зарыдала. Змея сначала наблюдала за страданием Элизабет, но потом ей это надоело, и она обхватила ее хрупкое девичье тело. Элизабет не сопротивлялась.
– Убей меня! – завопила Элизабет.
– Как знаешь…
– Стой! – закричал Домовой. Анаконда закрыла огромную розовую пасть. – Стой! Ты ее все равно не съешь!
– Это еще почему?
– Я все понял. Понял, – еле слышно говорил он, лежа на животе.
– Что ты понял?
– Я нашел то, что искал на острове.
– Да неужели? – ехидно спросил призрак-змея.
– Да-да. Нашел.
– И что же это?
– Не что, а кто. Это… Элизабет!
– Что? Это бред!
– Это не бред. Я знаю, что это она.
– О чем ты говоришь? – изумилась Элизабет.
– Элизабет, я искал тебя четыре года. И нашел. Именно ты – то прекрасное, что суждено мне было найти на островах забвения. Я нашел – или ты меня нашла? Если меня кто-нибудь слышит, то отзовитесь на мой отчаянный крик. Это Элизабет! Элизабет! Элиз…
Он не договорил, закричав от боли. Упал на землю. Его дыхание остановилось.
Глава 14
Виктория, сонная и растерянная, встала с кровати, опустив босые ноги на пол.
– Ты слышал, Антон? Или мне показалось? – спросила она.
– Да, – зевая и потягиваясь, ответил он. – Кто-то определенно кричал. Но судя по всеобщему смеху за дверью, можно предположить, что ничего серьезного не случилось.
– Я хочу проверить. На сердце не спокойно. Извини, что оставляю тебя одного. Я скоро вернусь.
– Я буду ждать.
Вика быстро оделась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Мимо нее пробежал испуганный Валера, ни сказав не слова.
Она подошла к толпе – к пяти пьяным студентам, которые непредвзято и нахально пялились в чужую спальню: показывали пальцами, передразнивали кого-то и смеялись.
– Что здесь происходит? – спросила Виктория.
Увидев Вику, одногруппники смутились, сконфузились и перестали смеяться, переключив все свое внимание на нее.
Они расступились, и Виктория, с замиранием сердца, зашла в спальню и увидела нечто такое, после чего ее вера в людей упала до самой низшей планки. Она не могла поверить в реальность происходящего: такого просто не могло произойти. Нет, только не с ней. Только не с Катериной. Но правда колола глаза своей прямотой и жестокостью. Виктория упала на колени больше не в силах сдерживать нахлынувшие эмоции. Кто-то хихикнул. Остальные молчали, глядя на Викторию.
– Что вы с ней сделали, животные? Что? Отвечайте! – кричала Вика, подползая к Катерине, которая лежала на полу, почти голая, свернувшись в клубок; ее тело дрожало. Она ревела, закрыв лицо руками. – Милая моя, успокойся. Все кончено. Все хорошо. Теперь я с тобой. Я рядом. Никто больше тебя не обидит, – она подняла с пола платье, и прикрыло ее нагое тело. – Что случилось, Катерина? Расскажи мне.
Тишина. Лишь тихое бормотание сквозь рыдания и всхлипывания.
Катерина говорила о скрытой камере, об обмане, о лишение девственности, о всеобщем позоре.
Виктория посмотрела на ее трусы; они были в крови. Она ужаснулась, когда поняла что произошло. Ее изнасиловали. Ею воспользовались. Над ней надругались: жестоко, подло и расчетливо. Они сняли ее на скрытую камеру – обесчестив. И ради чего? Чтобы просто посмяться.
Виктория посмотрела на лица завороженных студентов взглядом, полного гнева и ярости. Она закричала:
– Пошли вон, ублюдки! Прочь, поганые волки! – Виктория посмотрела на улыбающегося Григория. – Тебе смешно! Смешно!? Ты за это ответишь! Я обещаю!
– Как интересно. И в чем же меня обвиняют? – ехидничал он.
– Ты причастен к изнасилованию, к моральному унижению, к поступку, которому нет оправдания. Вы все причастны к этому! – Виктория обвела взглядом одногруппников . – Все вы будите отвечать пред судом! Я этого так не оставлю!
– Она сама дала Валере, – ответил он. – Он даже не просил. Можешь, сама спросить у нее. Спроси-спроси. Вот смеху-то будет!
– Катерина, это правда? – спросила Виктория.
– Да, – ответила она.