– Не надо грубить, Иришка. Что на тебя нашло? Он ведь прав. Пора завязывать с этой глупой и вредной привычкой. – Она тоже выкинула басик в воду. – Мне кажется, что врачи правы, организм к сигаретам привыкает.
– Ничего подобного. Это все вранье. Я уже курю столько времени…
– И гордишься этим, да? – закончил за нее Илья.
– Тебя не спросили! – злобно и властно воскликнула Иришка и продолжила. – Я уже столько времени курю, а привычки как нет, так и не было. И не будет. Это просто пугает детей, чтобы они не начинали курить. Но мы-то уже взрослые, нас этой глупостью не проведешь. Хотя кто-то здесь явно еще не подрос, – она посмотрела на Илью и улыбнулась.
– А не пошла бы ты кое-куда подольше?
– Куда-куда?
– Хватит. Заткнулись оба. Я вас не узнаю. Где моя подруга? Где мой друг? Цапаетесь, ругаетесь, капризничаете и то и дело вцепитесь друг другу в глотки. Что на вас нашло? Успокоитесь! Второй раз встречаетесь и второй раз ругаетесь.
– Извини Виктория, сорвался, – тихо сказал Илья.
– Не передо мной извиняйся, а перед ней.
– Я… ладно прости меня, Ирина.
– Надо же сделал одолжение, – фыркнула Иришка.
– Ирка! – сказала Виктория, грозно посмотрев на подругу.
– Ладно-ладно. Прощаю. И ты меня прости. Мир?
– Мир!
– Почему она такая невыносимая? – спросил Илья, когда они остались наедине.
– Она… то же самое спрашивает о тебе. А почему ты такой вредный? Первый же норовишь с ней поспорить, не так ли?
– Просто она такая… такая избалованная, высокомерная и гордая, что я… меня всего трясет, когда она говорит с тобой, словно ты пустое место.
– Это всего-навсего маска, – сказала Виктория. – Я знаю ее слишком давно и поверь мне, она не такая, кем себя хочет показать. Она очень добрая, ранимая и нежная. Она моя подруга. Поэтому я прошу тебя, если ты хочешь со мной дружить, ты должен научиться дружить с ней.
– Я понимаю. – Он кивнул. – Но зачем ей менять маски? Разве нельзя просто быть тем, кем ты являешься? Или сейчас это немодно?
– Ты сегодня просто невыносим, Илья, – заметила Вика. – Ты вот сейчас говоришь о человеческих масках, о том, что какая плохая Иришка, а сам-то сегодня, что сделал? Сменил маску. Сегодня ты – не ты. Неучтивый, недобрый, нетерпеливый и вредный.
– Извини, исправлюсь. – Он посмотрел в ее глаза. – Вика, завтра пойдем на «Ромео и Джульетту» с Ди Каприо?
– А разве этот фильм показывают в нашем кинотеатре? – Да. На улице Ярославского открыли новый кинотеатр, в котором крутят старые фильмы. Завтра «Ромео и Джульетту».
– Наверное, билетов уже не осталось, – грустно отозвалась она.
– Сюрприз! – воскликнул он и вытащил два зеленых билета. – Я вчера купил. Так что завтра, в семь тридцать, ждут тебя возле твоего дома. В восемь – начало.
– Классно, – обрадовалась Виктория и уже хотела его поцеловать, но благоразумно отказалась от этой бредовой идеи. Какой поцелуй? Ты что спятила, совсем из ума выжила?!
– Спасибо. Люблю этот фильм.
– Да не за что.
***
Шли дни, устало и незаметно. Виктория и Илья встречались часто, практически каждый день. Гуляли по городу тихими весенними вечерами, заходили в благоухающие парки и литературные скверы, где сидели на скамейках, ели мороженное, глядя, как оживает мир после долгого сна (зимы): как набухают почки, как проклевывается трава через недра благородной земли. Иногда они выбирались в кинотеатры или музеи, на различные выставки изобразительных искусств, в парки развлечений, чтобы покататься на лихих Американских горках, на каруселях, на колесе обозрения, с вершины которого открывался незабываемый вид: город в центре вселенной, обрамленный богатейшими лесами, необъятными полям и величественными горами, тонущими в дымке облаков.
Незаметно для себя они с каждой минутой, проведенной вместе, становились друг для друга все ближе и ближе. Хоть Виктория убеждала себя, что она «никогда» не влюбится в Илью, было понятно, что это только ничем не подкрепленные слова. Виктория понимала, что не так-то просто противостоять неведомой, а порой и разрушительной силе природы; взаимной тяге двух противоположных полов, когда их связь со временем крепнет, а чувства не ослабевают. Она тщетно старалась скрыть в глубине души, что она, возможно, полюбила Илью, так же как и Домового. Это чувство тщедушно обуздало её.
Оставалась двадцать дней до возвращения Домового из иных, неведомых для человеческих душ, миров, а она не знала, что ей делать с теми чувствами, которые все сильнее подкрадывались в тайные уголки ее любящегося сердца. Она не по своей воле влюбилась в Илью и в Домового и не понимала, как она могла такое допустить. Почему не противостояла? Почему предала того, кем дорожит? Почему, зная, к чему приведут её каждодневные встречи с Ильей, она их не прекращала? Почему?
Задумавшись об этих горьких мыслях, витающих в её голове подобно грозовым тучам, которые ознаменовывали предательство и безрассудство ее поступков, она не заметила, как в комнату зашел Илья и положил свою руку на ее плечо. Виктория вздрогнула.
– Привет. Напугал? – спросил он и сел рядом с ней.
– Немного испугалась, – ответила она. – Просто задумалась.
– О чем задумалась?
– Да так о своем, о женском. Не заморачивайся. – Виктория махнула рукой и спросила. – Кстати, как ты себя чувствуешь после вчерашнего?
– Нормально. Правда, ноги болят. Все-таки прошли больше тридцати километров. А ты как?
– Я целый день лежу в постели, даже вставать нет никакого желания. – Она улыбнулась Илье. – Не то что бы все мышцы болят и ноют, но чувствуется усталость. Но это все мелочи, которые не затмят вчерашний, волшебный день, проведенный в густых лесах, где каждой клеточкой тела ощущаешь, что ты живешь, что ты – единое целое с природой.
– Я рад, что тебе понравилось, – сказал Илья. – Мне больше всего запомнилось, как мы с тобой сидели на скале, опустив ноги в пропасть, и слушали, как свистит ветер в ушах.
– Только было страшно, – прокомментировала Вика. – Я забыла, сколько было метров до земли?
– Порядка двухсот метров от уровня моря, – ответил он.
– Ух, как представляю такую высоту, у меня сразу дух захватывает. – Она захихикала. – Мне больше всего понравилось в сосновом бору, топать по узким тропкам, уводящие все дальше и дальше от цивилизации в потаенный дикий мир. А еще лежать в поле, окаймленном со всех сторон лесом, утопая в ломкой и сухой прошлогодней траве, греться на майском солнце, чувствовать носом сырость земли и просто говорить и говорить. Здорово!
– В лесу всегда хорошо и спокойно. Мне кажется это лучшее место, где можно уединиться от мира сего. Ты со мной согласна?
– Полностью, – согласилась Вика, потом с неким смущением посмотрела в глаза Ильи и решила заговорить об этом. – Я тут много думала еще и о том, что вчера произошло в уединенном лесу.
– Правда? Прости меня за то, что я вчера повел себя так глупо. Я не должен был тебя…
– Я знаю, – сказала Вика, перебив Илью. – Но это случилось. И случилось так внезапно, что я даже на мгновение потеряла дар речи, когда это произошло. Я думаю, ты заметил мою перемену. – Илья робко кивнул головой. – Я давно догадалась о твоих чувствах ко мне. Еще тогда, когда я впервые увидела тебя после восьмилетнего перерыва; ты весь светился от счастья, глядя в мои глаза. Думаю, я и в этом права. – Он снова кивнул. – Я знала о твоих чувствах, но отчего-то не захотела их отвергать, а наоборот: начала их жадно принимать и сделала роковую ошибку. Да-да. Не думай, что наш поцелуй был неуместен или неприятен для меня. Честно, я его ждала и мечтала коснуться твоих губ. Да ты и сам понял, когда я в ответ тебя поцеловала, но потом отпрянула в сторону, покраснев от стыда. В тот романтический момент я поняла, что сделала глупость. Я не хотела заводить с тобой романтических отношений, но оказалась бессильной противостоять своим чувствам.
– К чему этот разговор? – спросил Илья. –Почему ты считаешь наш поцелуй глупостью? Я не понимаю тебя? Объясни мне…
– Хорошо. Но тебе не понравится горькая правда.
– Что ж я готов ее услышать правду. Лучше сейчас, чем никогда.
– У меня есть молодой человек, – ответила Виктория.